Дмитрий Гаврилов - Боги славянского и русского язычества. Общие представления Страница 14

Таким образом, чтобы обнаружить Трикстера и Чернобога в славянском пантеоне, надо искать «беса из бесов». И есть лишь один бог, наиболее соответствующий описанию беса в «поганстве»: Велес (Славянские древности…, т. 1, с. 164–166)!

В мифологии соседей славян – древних балтов – имя этой Силы различно: Виелона, Велнс или Велс, что, собственно, и означает «черт», «дьявол». Он постоянный противник Громовержца и владелец мира мертвых, пастырь душ. У тех же балтов «Velu mate» – мать мира мертвых, а «veles» – души умерших (Славянские древности…, т. I, с. 210; Гаврилов, 1997, с. 70–76). У литовцев существовал особый праздничный ритуал, посвященный богу Виелоне. Для праздничного пира закалывали свинью и приглашали Виелону вместе с мертвыми принять участие в этом пире. У литовцев в день поминовения усопших («время Велса») принято было сжигать кости животных (Мифы…, т. I, с. 228–229). Это подтверждает, что балтийский Велс, как и славянский Велес, был властителем загробного мира.

В. Н. Топоров соотносит с именем Велеса и слово «власть». Великость и власть – Велес – он велий есть. В самом деле, «великий, церк. велий, превышающий обычную меру, сравнительно с другими обширный, большой; о человеке славный великими, знаменитыми подвигами; но, в сокращенном виде, иногда относится и к росту… Велес м. ряз. (велец. велеть, великий) укорно, повелитель, распорядитель, указчик. Велибный, кур. высокий и сухопарый. Велебный» (В. И. Даль).

Гермес. Римская бронзовая копия с греческого оригинала

В реконструкции змееборческого мифа В. Н. Топорова и Вяч. Вс. Иванова Велес является противником Перуна, крадущим у Громовика скот. Как известно, приблизительно тем же занимался Гермес, воровавший коров у солнечного Аполлона. При этом почему-то обычно редко вспоминают, что среди балтских мифов, дошедших до нас, особое место занимает не столько миф о противоборстве громовика и хтонического властителя мертвых, сколько цикл дуалистических литовских преданий о Диевасе и Велсе (Велнясе). Он перекликается со славянскими средневековыми богомильскими ересями и с дуализмом угро-самодийских народов. Велс (Велес) выступает как один из творцов мира, соперник культурного героя и Белого бога Диеваса[18], по сути как Трикстер и Чернобог. Велняс – литовский Велс. Образ Велняса широко распространен в фольклоре и народном декоративно-прикладном искусстве. Он рогат, иногда имеет копыта, связан с водой, глаз его – «окно в болоте». Велняс мудр, строит мосты, покровительствует музыке и танцам.

Вид святилища Ромово (Ромуве). Гравюра из книги К. Хартноха «Старая и новая Пруссия» 1684 г., созданная по описанию Симона Гринау

Прусским аналогом Велса/Велняса был Патолс/Пеколс. Он входил в триаду Богов, наиболее почитаемую в Ромово (Ромуве). По сообщениям средневековых источников, это святилище выглядело следующим образом: посреди просторной равнины стоял огромный дуб. В нем находились три ниши, в которых стояли изваяния Перкунаса, Потримпса и Патолса. Статуя Перкунаса имела вьющуюся черную бороду, огненно-красный лик и такого же цвета сноп лучей вокруг головы. Перед нею пылал неугасимый костер. Справа от Перкунаса стояло изваяние приветливого безбородого юноши в венке из колосьев – Потримпса, бога рек и источников, подателя плодородия и хорошего урожая. Главным символом его была змея, обитавшая в глиняной урне, укрытой сеном. По левую сторону от Перкунаса находилась статуя Патолса – бога преисподней и ночных призраков, воплощения ужаса. Он имел вид бледнолицего, седобородого старика с белым платком на голове (вар.: в рогатом шлеме). Символами Патолса были три черепа – человека, коня и быка.

Применительно к змееборческому мифу следует обратить внимание еще на одно существенное обстоятельство. Его часто называют «основным» мифом, что, по меньшей мере, странно. «Основной» миф по определению должен быть объяснительным, то есть содержать точку зрения на то, «откуда есть пошел белый свет» или откуда появились люди. Но отнюдь не быть посвященным частному, в общем-то, вопросу взаимодействия богов. Из всего, что нам известно о славянской мифологии, такому объяснению скорее соответствует либо текст Голубиной/Глубинной книги (если очистить его от поздних христианских наслоений) – в части творения мира из тела великана-первочеловека (инд. Пуруши, сканд. Имира, славянского – преимущественно белорусского – Волота[19] (Беларуская мiфалогiя, 2006)), либо предания о сотворении человека – по большей части дуалистические.

Имя властителя Иного (навьего) мира у славян варьируется в списках летописи и поучениях против язычества – Велес, Волос, Власе, Власий, Влас – «скотий бог», «скотий», то есть дикий, лютый, звериный. Если же толковать «скот» как синоним богатства, достатка (что тоже не лишено смысла), то Велес предстает в качестве не просто старшего, но одного из древнейших богов (ибо скотоводство появилось раньше земледелия).

Вероятно, Велес, подобно Гермесу, податель богатства (через скот, основное богатство кочевых племен – «бог скотов» (О идолах Владимировых), а позднее просто бог наживы и достатка.

Велеса нередко сравнивали с Паном, козлоногим сыном Гермеса, богом дикой Природы (ср.: «Veles: Велесъ – Pan, ymago hircina» (Mater Verborum); «Гермес вместе с Гекатой множит скотину» (Гесиод, Теогония, 445)). А. Н. Афанасьев обратил внимание, что в словацкой колядке слово «велес» прямо употребляется в значении «пастух»: «Пасли овцы велесы при бетлемском салаше… » (Афанасьев, 1852, с. 25). Мир дикий, звериный не относится ни к миру людей, ни к жилищам Богов. Он нечто промежуточное. Это самое место для бога-трикстера, эдакого Одина в облике предводителя буйной Дикой Охоты.

Велес, конечно, пастырь, но – дикий, потусторонний. Не исключено, что такое представление о Велесе восходит к представлению о том, что одна из душ человека после смерти воплощается в зверя.

Есть любопытное предположение, что древним именем северогерманского Вотана – скандинавского Одина, возможно, было Вольс или Вельс. Предположение основано на именовании одного из «родичей» Одина, Беовульфа, «потомком Вольса/Вельса» (герм. wolf/wulf – волк, имя сказочного оборотня Волха-Волоха, умевшего превращаться в рыскучего зверя, тоже созвучно не случайно) (Погодин, 1923, с. 151). Волки сопровождают Одина. Известны и жертвоприношения Вотану-Одину волков, которых вешали на столбах, именуемых «волчье дерево» (Иванов, 1979, с. 154 и прим. 15).

Бог естественной справедливости

«Ц(а)рь же Леонь со Олександромъ миръ сотвориста со Олгом, имьшеся по дань, и роте заход(и)вше межы собою: целовавше кр(е)сть, а Олга водивше на роту и муж(и) ег(о) по рускому закону, кляшася оруж(и)емъ своим, и Перуном, б(о)гомъ своим, и Волосомъ, скот(ь)емъ б(о)гомъ. И утвердиша миръ» (Радзивиловская летопись по поводу договора Олега с греками). Теми же богами клялся князь Свято слав, скрепляя договоренности с византийским владыкой.

Впрочем, считающийся весьма авторитетным знатоком славянского язычества Генрик Ловмянский доходит до того, что описывает как «новшество» появление имени Волоса в договоре Святослава 971 г.: «Культ Волоса, еще неизвестный в 944 году, был в 971 году совсем новым, поддерживаемым рыцарством [так в тексте. – Авт.]; возможно, он возник и оформился в ходе болгарских войн Святослава. В русских источниках, кроме договора 971 года, Волос как божок существует только в качестве литературного заимствования из этого же договора, и то очень редко…» (Ловмянский, 2003, с. 88–91). Ну да, конечно! Великое новшество! Господину Ловмянскому, надо думать, невдомек, что тот же «божок» известен как выдающийся бог еще по договору Олега с греками 907 года. Интересно, это традиционная нелюбовь католика к язычеству или стародавняя неприязнь поляка к своим восточным соседям?

Разумеется, Г. Ловмянский обрушивается на А. Брюкнера (Brückner, 1918, s. 76–85), имевшего куда более взвешенную точку зрения: «Как и Нидерле, Брюкнер не сомневался в существовании славянского Велеса, известного также чешским источникам как обозначение дьявола, что имеет и литовскую (velnias – дьявол, veles – души мертвых), а также албанскую аналогию – veles. По его убеждению, Велес является “значимым славянским богом”, однако не богом скота, а, скорее всего, “клятвы, слова и договора – ничего более убедительного нет”, далее Брюкнер называет его еще богом “нави, страны душ и умерших предков”… Он также доказывал, что Велес – это старая языковая форма слова Волос (как melko – молоко)… Другие исследователи отвергали отождествление Велеса и Волоса как необоснованное с языковой точки зрения…»

Г. Ловмянский, впрочем, как мы уже говорили, вообще считает большинство славянских богов поздним литературным вымыслом, пытаясь доказать, что средневековые славяне вплоть до X–XI вв. верили в лучшем случае в «демонов». Придерживаясь подобной логики, остается признать лишь, что славянское язычество скрыто, но непрерывно развивалось под маской «народного христианства» или параллельно официально принятой религии, поскольку следы почитания богов и сведения о них имеются в немалом объеме, пусть и разбросаны по разным источникам.