Виктор Суворов - Тень победы Страница 15

Если бы Сталин и члены Политбюро считали, что доклад может подготовить какой-то полковник, то ему бы и поручили сочинить трактат и его зачитать. Но в Москве считали, что этим делом чрезвычайной важности должен заниматься стратег первого ранга. Жукова по недоразумению тогда считали стратегом, потому из Москвы пришел приказ именно Жукову лично готовить доклад. Этот приказ как бы отодвигал на второй план дела Киевского округа, временно освобождал Жукова от ответственности за округ и требовал заниматься делом государственного значения. Да ведь и Жуков поставлен командовать округом не для того, чтобы все проблемы решать самому, а для того, чтобы подобрать хороших помощников и заместителей и заставить их работать. У хорошего командующего все работает как отлаженный механизм, а сам он погружен в мысль. Если бы Жуков был хорошим командующим, то его отсутствие на время подготовки доклада не должно быть замечено никем. Командующий должен поставить работу в округе так, чтобы все его подчиненные действовали слаженно и четко независимо от того, присутствует шеф на командном пункте или отсутствует, сидит в кабинете или не сидит. Если бы Жуков поставил управление округом правильно, то ему бы хватило времени заниматься безопасностью страны.

Но у Жукова все наоборот. Сам он занимается делами Киевского округа, и десятки генералов из его окружения заняты тем же. А о грядущей войне и безопасности страны за Жукова думает полковник.

Да, полковник Баграмян, который написал доклад вместо Жукова, потом поднялся на большие высоты. Но в том-то и дело, что Жуков этого взлета не ожидал и не предвидел, Жуков заставил думать вместо себя заведомо малоизвестного человека, который в тот момент нигде ничем себя не проявил. Вот отношение Жукова к безопасности страны.

Защитники Жукова утверждают, что великий полководец был ужасно занят, что у него просто не было времени думать о грядущей войне. Согласимся. Но если о грядущей войне не думать, тогда вся остальная кипучая деятельность стратега — бестолковая суета.

3.

Вспомним, как после войны Жуков объяснял свой плач при отъезде в Киев. Еще раз повторяю его слова: «С ощущением надвигающейся трагедии я смотрел на беззаботно провожающих меня родных и товарищей, на Москву, на радостные лица москвичей и думал: что же будет с нами? Многие это не понимали…» Итак, они глупенькие за год до войны не чувствовали ее приближения и ничего не понимали, а гениальный Жуков все предвидел и все понимал. И вот ему, всевидящему, выпала уникальная возможность за полгода до войны высказать то, что наболело, прямо Сталину в глаза в присутствии всего состава Политбюро и высшего командного состава Красной Армии. Вот бы Жуков и рассказал Сталину, Молотову, Кагановичу, Маленкову и другим, что трагедия надвигается! Но о своем гениальном предвидении надвигающейся беды Жуков поведал доверчивым слушателям после войны, а тогда, перед войной, со Сталиным, членами Политбюро и всем высшим руководящим составом Красной Армии своими тревожными предчувствиями почему-то делиться не стал.

А ведь не могла подготовка доклада быть трудной. Не надо мудрствовать. Не надо теории, не надо заумных рассуждений. Если ты знаешь, что война неотвратимо надвигается, если знаешь, что готовность к войне не соответствует современным требованиям, выскажи это. То, о чем думаешь, то, о чем плачешь, то и скажи. Ну хоть заплачь перед Сталиным, как плакал на вокзале 8 июня 1940 года!

И не могла подготовка доклада занять много времени.

В августе 1939 года Жуков провел блистательную операцию по окружению и разгрому 6-й японской армии в монгольских степях. Это был первый в ХХ веке сверкающий образец настоящего блицкрига. Немецкое вторжение в Польшу произошло позже — в сентябре. Да, немецкий блицкриг в Польше был шире по размаху. Однако советский блицкриг в Монголии было гораздо труднее организовать. В Европе был хотя и напряженный, но мир. Внезапный удар в мирное время подготовить проще. А в Монголии уже шла война. Достичь внезапности в ходе войны труднее — противник начеку. Кроме того, германская армия в войне против Польши использовала свои стационарные аэродромы, базы снабжения, командные пункты, узлы связи, госпиталя, ремонтные заводы и базы, а в Монголии не было ни железных и ни каких других дорог, ни лесов, ни аэродромов, ни телефонных линий, ни телеграфных. Каждое бревно для строительства блиндажа, каждый телеграфный столб, каждое полено для солдатской кухни приходилось везти за сотни километров. Оружие, боеприпасы, горюче-смазочные материалы приходилось везти по бездорожью иногда за тысячи километров. Японская армия — одна из сильнейших в мире. По уровню стойкости, дисциплины, отваги в бою и готовности к самопожертвованию японская армия не знает себе равных. И вот против этой армии была проведена молниеносная сокрушительная операция, в результате которой японские войска потерпели поражение, равного которому не было во всей предыдущей истории Страны Восходящего Солнца.

Во второй половине 1940 года из всех высших командиров Красной Армии один только Жуков имел опыт проведения внезапной, молниеносной наступательной операции с участием десятков тысяч солдат, сотен танков, самолетов и орудий. Вот он и должен был передать свой опыт остальным командирам, которые такого опыта не имели. И не надо помощи какого-то полковника Баграмяна. Надо просто и ясно рассказать: я готовил операцию так и так, а проводил ее вот эдак. Понятно, что будущие операции Красной Армии по захвату Европы будут отличаться от операций в пустынных степях. Жукову следовало показать разницу между операциями в Центральной Азии и грядущими операциями в Центральной Европе. Вот и все.

Представим, что Жуков сам готовил операцию по разгрому 6-й японской армии на Халхин-Голе. В этом случае ему не надо прилагать никаких умственных усилий для подготовки доклада. Ведь он уже давно все продумал еще там, в степях Монголии. Остается только продиктовать машинистке свои воспоминания.

Но Жуков не готовил сам операцию на Халхин-Голе, потому и не мог без чужой помощи внятно рассказать о ее подготовке и проведении. Вместо себя писать трактат о наступательной операции Жуков сажает полковника Баграмяна, который в тот момент опыта ведения современной войны не имел. Он тогда вообще никакого боевого опыта не имел. В Первой мировой войне Баграмян служил в запасных частях. В ходе Гражданской войны был командиром кавалерийского эскадрона. Но не в Красной Армии. Он воевал против нее. И не особенно успешно. В Армении, где командовал Баграмян, никаких достойных упоминания боев, операций и сражений не было. После Гражданской войны, в декабре 1920 года, Баграмян переметнулся на сторону победителей. Вот ему Жуков и поручил думать вместо себя о грядущей войне и готовить рецепты грандиозных побед.

4.

Поражает тема доклада.

Нас учили, что Советский Союз готовился к отражению вражеского нашествия. Если так, то на совещании высшего командного состава надо было решить один только вопрос: как вражеское нашествие отразить. Почему же этот вопрос не обсуждался? Почему главной и единственной темой совещания было подготовка к вторжению в Центральную Европу?

Мы видели горестного Жукова, который еще в июне 1940 года, подобно плачущей Ярославне, скорбел о грядущих жертвах. Коль так, откажись от доклада! Если в тебе осталось сорок граммов совести, если тебе дорога судьба страны и ее народа, встань и скажи: не о наступлении надо думать, дорогие товарищи, а об отражении агрессии! Прежде чем насиловать чужую жену надо подумать над тем, как свою собственную от изнасилования уберечь. Прежде чем планировать вторжение в Германию, давайте подумаем об обороне своей страны.

После войны Жуков объяснял свои слезы при отъезде в Киев в июне 1940 года весьма возвышенно: «Я окончательно укрепился в мысли, что война близка, она неотвратима… Но какая она будет эта война? Готовы ли мы к ней? Успеем ли мы все сделать?» Это он рассказывал нам после драки. Почему эти красивые слова он не сказал там, на совещание высшего командного состава? Почему он не задал эти вопросы Сталину и другим товарищам из Политбюро? Вместо этого Жуков с высокой трибуны совещания говорил совсем другие слова: «Необходимо воспитывать нашу армию в духе величайшей активности, подготовлять ее к завершению задач революции путем энергичных, решительно и смело проводимых наступательных операций». (Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23-31 декабря 1940. Москва. Терра. 1993. Стр. 151)

Вот его цель: завершение Мировой революции. Вот его метод: внезапные сокрушительные наступательные операции.

5.

Историки-коммунисты нашли объяснение, почему Жуков на совещании говорил не об отражении агрессии, а о завершении задач Мировой революции путем агрессивной войны. Объяснение вот какое: Жуков планировал быстренько отразить агрессию, и тут же перейти в наступление. Хорошо придумано. Но придумано задним числом. И если Жуков планировал быстренько отразить агрессию, а потом бросить Красную Армию в решительное наступление на территорию противника, то следовало так и поступить. Следовало эту самую агрессию быстренько отразить. Отчего же не отразил?