Леонид Васильев - Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.) Страница 15

Успехи и стремительное возвышение удела Ци дали основания Чжоу-гуну в драматический момент восстания шанцев доверить именно Ци проводить акцию усмирения недовольных на востоке военно-политического образования Чжоу [103, гл.32; 71, т. V, с. 42]. Чжоу-гун ставил эффективное развитие Ци в пример своему сыну Бо Циню, управлявшему Jly, опасаясь, что в последующем отстающее в развитии Лy будет младшим партнером во взаимоотношениях с Ци [103, гл. 33; 71, т. V, с. 69]. Это грустное пророчество как раз и начало сбываться с царствования луского Хуань-гуна. Правда, до этого прошло немало времени.

Есть основания полагать, что быстрое и успешное развитие Ци вызывало злобу и зависть со стороны других правителей-чжухоу и что именно этим была вызвана жестокая и в источниках ничем не мотивированная казнь циского Ай-гуна при чжоуском И-ване, когда чжухоу сварили его живым и возвели на трон его младшего брата Ху-гуна. С этого начались в Ци дворцовые перевороты. Сначала убили Ху-гуна и изгнали всех его сыновей, а власть оказалась в руках брата Ай-гуна от одной матери — Сянь-гуна, который после девяти лет правления умер, отдав трон сыну У-гуну. Сын У-гуна Ли-гун, заменивший отца после 26 лет его правления, оказался жестоким и своенравным — его убили, а трон достался одному из изгнанных сыновей Ху-гуна, но тот вскоре погиб в сражении. Правителем стал сын Ли-гуна, казнивший около 70 человек, виновных в свержении и казни его отца. С этого времени (825 г. до н. э.) в Ци наступило на некоторое время спокойствие. Однако после смерти Си-гуна (698 г. до н. э.) его сын Сян-гун начал править самовластно, демонстративно нарушая нравственные нормы.

Сначала он восстановил против себя двоюродного брата У Чжи, которому благоволил его отец и которого за одно это новый правитель постарался лишить всех привилегий. Затем, когда в 694 г. до н. э. Ци посетил луский Хуань-гун с супругой, бывшей единокровной сводной сестрой Сян-гуна, циский правитель вступил в связь с женой гостя, а самого гостя велел убить: Хуань-гуна напоили допьяна, а когда силач Пэн Шэн нес его в коляску, он сломал лускому правителю хребет. Затем по просьбе лусцев силача казнили, а в Лу на трон возвели сына Хуань-гуна Туна (Чжуан-гуна). Естественно, что после всего этого отношения между Лу и Ци оказались натянутыми [114, 18-й год Хуань-гуна; 212, т. V, с. 69 и 70–71; 103, гл. 32 и 33; 71, т. V, с. 42–43 и 72–73]. Усугубляли же эти отношения как неверная супружескому долгу луская вдова-кровосмесительница, так и события, происходившие вокруг циского Сян-гуна.

Что касается вдовы, то она, судя по данным «Цзо-чжуань», то возвращалась в Лy, где ее присутствие было явно нежелательным, то снова отправлялась в Ци, где в уединенной местности на границе встречалась с любовником, то проделывала то же самое на приграничной территории в Лу, то открыто наносила визит любовнику, присоединяясь к нему в походах, то опять ждала его в Лу, то снова отправлялась к нему в Ци, то, наконец, пыталась устроить встречу в располагавшемся к востоку от Лу и Ци княжестве Цзюй [114, 1, 2, 4, 5, 7 и 15-й годы Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 72–78, 79–80, 93]. Свыше двадцати лет металась несчастная женщина, движимая неодолимой силой преступного влечения, и каждый ее шаг с пристрастием фиксировался в летописи, пока на 22-м году правления ее сына, вступившего на трон после убийства мужа в Ци, она не умерла [114, 26-й год Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 101 и ЮЗ][34]. За эти годы многое произошло и в Ци, и в Лу.

Начать с того, что Сян-гун восстановил против себя нескольких влиятельных аристократов, которые начали в отместку плести заговор в пользу опального У Чжи. Как-то во время охоты они заявили гуну, что раненный им кабан — это дух того силача, которого он некогда велел казнить в связи с убийством луского Хуань-гуна. Сян-гун не на шутку перепугался, упал с колесницы и повредил ногу, потеряв при этом туфлю. Вернувшись во дворец, он велел наказать ведавшего обувью слугу, которого всерьез исполосовали. Тем временем заговорщики решили, что наступил момент решающих действий. Они ворвались во дворец, но жестоко наказанный слуга, показав им изуродованную плетьми спину, сумел обмануть их, затем он спрятал гуна и организовал оборону. Заговорщики, однако, придя в себя, смяли ряды защитников дворца и нашли-таки Сян-гуна, чья поврежденная нога выдала его (он прятался за прикрытой дверью). Сян-гун был убит, а правителем стал У Чжи [114, 8-й год Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 81 и 82; 103, гл. 32; 71, т. V, с. 43–44]. Произошло это в 686 г. до н. э.

Смерть Сян-гуна в Ци была воспринята с облегчением. Он был жестоким правителем, и от него бежали все кто мог, опасаясь за свою жизнь. В их числе были и его младшие братья: Цзю находился в Лу, откуда родом была его мать, а Сяо Бай — в Цзюй. Поскольку мать Сяо Бая была фавориткой его отца Си-гуна, влиятельнейшие сановники Ци — Гао и Го втайне покровительствовали ему. А захватившего циский трон У Чжи в Ци не любили, что имело печальные для него последствия: вскоре после вступления на трон его подстерегли во время прогулки и убили. Гао и Го послали в Цзюй за Сяо Баем. Но Лy было ближе к Ци. И как только там узнали о смерти У Чжи, Цзю отправился в Ци, а своему сподвижнику Гуань Чжуну велел преградить путь Сяо Баю.

Засада была устроена умело, и Гуань Чжун лично попал стрелой в живот претенденту на трон. Было послано донесение, что дело сделано и Цзю может не спеша возвращаться домой. Между тем все оказалось не так. Как выяснилось, стрела Гуань Чжуна попала в бронзовую пряжку на поясе Сяо Бая, который поэтому был лишь контужен. Похоже, что Гуань Чжун поторопился и не слишком тщательно отнесся к данному ему серьезному поручению. Как бы то ни было, но, придя в себя, Сяо Бай поспешил в Ци, где его давно уже ждали и где он сразу же занял трон под именем Хуань-гуна. А в Лy было послано циское войско с приказом уничтожить Цзю и Гуань Чжуна. Цзю вскоре был убит, а вот Гуань Чжун неожиданно оказался в центре сложной интриги.

Дело в том, что в молодости он, как и ближайший сподвижник Сяо Бая, Бао Шу-я, занимался торговыми операциями, т. е. принадлежал к числу тех шан-жэней, которые способствовали процветанию развитых царств, будь то Чжэн или Ци. Как выяснилось, Бао был очень высокого мнения о талантах своего сотоварища, о чем он подробно рассказал Хуань-гуну, присовокупив, что ежели Хуань-гун хочет стать великим правителем, то без Гуань Чжуна ему не обойтись. Хуань-гун прислушался к совету своего приближенного и потребовал от Лy выдать ему Гуань Чжуна живым — под предлогом, что он лично желает с ним расправиться. Лусцы не посмели отказать и возвратили Гуань Чжуна в кандалах. На границе Ци пленного встретил Бао Шу-я, снял с него кандалы, велел пройти через обряд поста и очищения, после чего представил Хуань-гуну, который принял Гуань Чжуна с большими церемониями и назначил его на одну из высших должностей в Ци — хотя и не забывал при случае напомнить о том, как тот стрелял ему в живот [103, гл.32; 71, т. V, с. 45–46]. Все это произошло в 685 г. до н. э. А вскоре после этого Хуань-гун циский с помощью Гуань Чжуна стал первым в чжоуском Китае гегемоном-ба.

Первые годы правления циского Хуань-гуна ознаменовались ухудшением отношений с Лу — видимо, цисцы не могли забыть о поддержке лусцами Цзю. В ходе нескольких сражений перевес оказался на стороне Ци, хотя порой победы одерживали и лусцы [114, 10-й год Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 85 и 86]. Стремясь к миру, луский Чжуан-гун готов был даже уступить часть земель царству Ци, но его военачальник Цао Мо воспротивился этому и на переговорах с кинжалом в руках потребовал от циского Хуань-гуна отказаться от земель, что тот по совету Гуань Чжуна и сделал. Правда, если верить Сыма Цяню, Цао Мо за свой поступок поплатился жизнью, но территориальный статус-кво между Ци и Лy был сохранен, да и отношения между обоими царствами заметно улучшились [103, гл. 32; 71, т. V, с. 46]. Формальным знаком этого была женитьба луского Чжуан-гуна на дочери циского Сян-гуна.

В «Чуньцю» отмечено, что в 672 г. до н. э. Чжуан-гун послал в Ци свадебный подарок для невесты, а в комментариях замечено по этому поводу, что луский правитель не очень-то хотел жениться на дочери убийцы его отца, но на этом браке, однако, настаивала его распутная мать. Здесь же был сделан намек на то, что невеста оказалась впоследствии столь же распутной [114, 22-й год Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 101102 и 104]. Впрочем, несмотря на столь сложные эмоции и непростую ситуацию, дело было сделано. Чжуан-гун съездил к невесте сам, возвратился, а затем в 671 г. до н. э. вновь отправился в Ци, дабы присутствовать на параде в честь торжественного ритуала жертвоприношения на алтаре шэ.

По поводу этой поездки в текстах помещены развернутые критические замечания. «Цзо-чжуань» и «Го юй» почти в одинаковых выражениях устами советника Чжуан-гуна Цао Гуя порицают луского правителя за его решение принять участие в этом церемониале. Ритуал на алтаре шэ — внутреннее дело царства, а нормы визитов правителей друг к другу строго расписаны — когда, почему, для чего, кто к кому едет. Визиты такого рода — четкий знак иерархического положения. В Ци сегодня отброшены законы Тай-гуна, а вместо них — желание покрасоваться и подавить своим величием. Но, невзирая на предостережения, Чжуан-гун съездил на праздник, а возвратившись, стал строить и сверх всякой меры богато украшать храм в честь отца, Хуань-гуна луского, что тоже вызвало нарекания ревнителей нормативного поведения. Затем Чжуан-гун съездил за невестой, торжественно ввел ее в храм и к тому же позаботился о том, чтобы жены всех аристократов и чиновников явились к ней с соответствующими случаю подношениями, что опять-таки было осуждено как нововведение, не имеющее прецедента [114, 23-й и 24-й годы Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 104–107; 85, с. 52–53; 29, с. 80–81].