Георгий Вернадский - Киевская Русь Страница 15

Характерный эпизод излагается в «Повести временных лет». Сын Свенельда Лют отправился в землю древлян на охоту. Князь Олег также охотился и убил Люта как браконьера. «И с того началась вражда между Ярополком и Олегом, и постоянно подговаривал Свенельд Ярополка, стремясь отомстить за сына своего: “Пойди на своего брата и захвати волость его”». В последовавшей войне (976 г.) Олег был разбит и погиб во время панического отступления его дружины, сброшенный с моста перед городом в ров. Когда нашли его тело, «пришел Ярополк, плакал над ним и сказал Свенельду: “Смотри, этого ты и хотел!”».

После этого эпизода в летописи имя Свенельда более не упоминается. Либо он вскоре после этого умер, либо впал в немилость. На следующей стадии братоубийственной борьбы между сыновьями Святослава в качестве главного советника Ярополка упоминается Блуд, а не Свенельд.

Согласно летописцу, у Ярополка была жена-гречанка, которая до того была монахиней. Святослав захватил ее в болгарской кампании и выдал за своего сына, «поскольку она была красива». Сам Ярополк благосклонно относился к христианству, и христианская партия была на подъеме в течение его кратковременного правления.

Воинственное возрождение язычества при Владимире было, очевидно, реакцией языческой партии против восхождения духа христианства в Киеве.

Когда новость о смерти Олега достигла Владимира, он понял ее как предостережение для себя и бежал в Скандинавию. Ярополк остался единственным князем Руси. Однако ненадолго, ибо Владимир вернулся с отрядами варягов, нанятых за рубежом. Верный духу своего отца, Владимир отправил своему брату послание об объявлении войны.

Первым ходом Владимира стал захват управляемого варяжским князем Рогволодом Полоцка, важного пункта на пути из Новгорода в Смоленск. Владимир попросил руки его дочери Рогнеды. Этот эпизод послужил материалом для эпической поэмы, из которой летописец, должно быть, и почерпнул свою информацию. Рогволод «спросил у дочери своей: “Хочешь ли за Владимира?” Она ответила: “Не хочу разуть Владимира, но хочу за Ярополка”». Снятие сапогов с мужа было одним из символических актов, совершаемых невестой в ходе древнерусской брачной церемонии. Разозленный отказом Рогнеды, Владимир привел к Полоцку сильную армию, состоявшую из варягов, словенов, чуди и кривичей; он атаковал город, убил Рогволода и двух его сыновей и женился на ней силой. Затем он двинулся на юг против Ярополка.

Последний был предан своим главным советником Блудом, по совету которого он согласился вести переговоры с Владимиром. Варяжские сподвижники Владимира предательски убили Ярополка (977 г.). Предположительно Блуд принадлежал к киевской языческой партии и приветствовал Владимира в качестве языческого лидера. Согласно летописцу, Ярополк был предупрежден своим вассалом Варяжко, что не следует доверять брату, но не обратил внимания на его сигнал. Варяжко (имя является уменьшительным от варяга) был, вероятно, христианином. Следует отметить, что Варяжко посоветовал Ярополку бежать к печенегам и собрать там армию. Можно предположить, что мир между Киевом и печенегами был восстановлен вскоре после смерти Святослава. Совет Варяжко проливает некоторый свет на природу братоубийственной войны. В целом народ соблюдал нейтралитет, и оба соперничающих князя должны были полагаться на своих вассалов и нанимать вспомогательные войска. Свита Владимира была усилена варягами, и поэтому Варяжко предложил Ярополку усилить его дружину печенегами.

После убийства Ярополка Варяжко действительно бежал к этому племени, если нам следует доверять истории летописца. При поддержке печенегов он «долго воевал с печенегами против Владимира, с трудом привлек его Владимир на свою сторону, дав ему клятвенное обещание». Вероятно, что в это время Владимир нанял некоторые из тюркских орд, которые использовал несколько лет спустя в своем походе против волжских булгар.

Этот шаг, как можно предположить, позволил ему избавиться от варяжских наемников, которые вели себя в Киеве, как в завоеванном городе. Он отобрал некоторых из них, которым мог доверять – «хороших, мудрых и храбрых людей», – и позволил другим проследовать в Константинополь, чтобы предложить свои услуги там. Опережая их, Владимир послал курьера, несшего следующее сообщение императору: «Вот идут к тебе варяги, не вздумай держать их в столице, иначе натворят тебе такое же зло в городе, как и здесь, но рассели их по разным местам, а сюда не пускай ни единого».

Хотя в этом послании Владимир продемонстрировал свое дружелюбие к Византии, он находился в жесткой оппозиции христианству у себя дома. Он установил идолы языческих богов на холме в стороне от своего дворца в Киеве, а его дядя и наместник в Новгороде Добрыня действовал в том же духе. Согласно «Повести временных лет», идолы в Киеве представляли следующих божеств: Перуна, Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоша. Во времена Владимира языческий культ характеризовали человеческие жертвоприношения: это был период мрачной языческой реакции.

Существует предположение (Погодина62), что это возрождение язычества порождено в основном давлением на Владимира его варяжских вассалов. Разумеется, человеческие жертвоприношения более похожи на скандинавское, нежели на славянское язычество. С другой стороны, известно, что среди христианских мучеников этого периода преследований были также и варяги. Более того, Перун не являлся единственным богом, чье почитание поддерживалось Владимиром. Пантеон последнего был синкретистским, и языческое возрождение как целое не может быть объяснено исключительно присутствующим в нем скандинавским элементом.

Методы достижения власти Владимира говорят о нем, как о жестоком и беззастенчивом, хотя и проницательном, политике. Возможно, он и был таким человеком, но следует также иметь в виду, что летописец сознательно рисовал его портрет – в первый период его правления, до его обращения – в особенно мрачных тонах, с тем чтобы более рельефно подчеркнуть величие его нравственного преображения после этого события. Итак, когда летописец говорит, что Владимир «имел триста содержанок в Вышгороде, триста – в Белгороде и триста – в Берестово», это кажется преувеличением, если мы не предположим, что девушки, содержавшиеся им в этих местах в таком количестве, не были его наложницами, а являлись рабынями для продажи, которых в конце концов вывозили в Константинополь. Лучших среди них он мог оставлять для себя.

Хотя не существует возможности проверить количество содержанок Владимира, известно, что до своего обращения он имел по крайней мере семь жен, включая Рогнеду и гречанку – вдову Ярополка.

Владимир никогда не пытался вернуть балканские владения своего отца, но, кажется, намеревался с самого начала своего царствования вновь установить контакты между Киевом и регионом Азова. В то же время он уделял большое внимание открытию западного пути для расширения русской торговли в этом направлении. Хотя не столь широкая по своему размаху, нежели у Святослава, его собственная политика в этот период была достаточна агрессивна, западные кампании чередовались с восточными.

Его первый шаг в западном направлении был сделан в галицийском треугольнике, на пересечении Украины, Чехии и Польши, с целью предотвращения прямых контактов Польши и чехов. Он двинулся на поляков и захватил Перемышль, Нервен и значительное количество западноукраинских городов (981 г.), с той поры известных как «червенские города». Имя Червен позднее было истолковано как древнерусское прилагательное, означающее «красный», затем этот регион в конце концов стали называть «Красной Русью» (Червонная Русь) 63.

Двумя годами позже Владимир предпринял поход против литовского племени ятвягов и захватил их страну в верхнем бассейне реки Неман, очевидно намереваясь открыть для России неманский речной путь к Балтике. К востоку от Днепра прежде всего ему надлежало вновь завоевать вятичей, которые восстали после смерти Святослава. Необходимы были две кампании (981 – 982 гг.). Затем он атаковал радимичей и завоевал их (984 г.). Возникла и была записана летописцем народная поговорка относительно этой экспедиции. Имя полководца Владимира было Волчий Хвост. После победы киевляне высмеивали радимичей, говоря, что они бежали от волчьего хвоста.

В 985 г. Владимир повторил путь Святослава, атаковав волжских булгар. Предположительно он надеялся в случае победы спуститься вниз по Волге до ее устья, как сделали воины его отца. В этот поход князь с его русской дружиной отправились на лодках, а его тюркские союзники, торки, следовали по суше верхом. Кампания закончилась победой, но она не была решающей. Здесь вновь летописец вспоминает остроумную пословицу. Полководец Владимира, его дядя Добрыня, заметил ему: «Осмотрел пленных колодников: все они в сапогах. Этим дани нам не платить – пойдем, поищем себе лапотников». Владимир заключил мир с булгарами, которые подтвердили его характерной формулой: «Тогда не будет между нами мира, когда камень станет плавать, а хмель – тонуть».