Александр Костин - Убийство Сталина. Все версии и ещё одна Страница 15

В дни массового перехода еврейских партий в РКП(б) Майрановский стал большевиком.

Лаборатория Майрановского занималась испытанием ядов на людях, приговоренных судом или особым совещанием к высшей мере наказания — расстрелу. Находилась лаборатория недалеко от главного здания НКВД на Лубянке, в Варсонофьевском переулке.

Доставкой подопытных, приговоренных к расстрелу, занимался комендант НКВД В. Блохин.

Вот выписка из показаний Блохина от 19 сентября 1953 года: «В мою задачу входила доставка арестованных в специальные камеры. Всей работой руководил Берия или его заместители — Меркулов и Кобулов. Они давали задание 1 спецотделу или отделу «А» подобрать соответствующих арестованных из числа лиц, приговоренных к расстрелу, — дряхлых или цветущих — по состоянию здоровья, по возрасту — молодых или старых, по полноте — худых или полных. В соответствии с этим заданием отдел «А» или 1 спецотдел из числа лиц, приговоренных к высшей мере наказания, подбирал соответствующих людей, и предписания с указанием фамилий арестованных передавались мне, я доставлял осужденных к Майрановскому».

О том, что представляла собой лаборатория, позднее в своих показаниях рассказывали люди, имевшие к ней служебные отношения.

Александр Григорович: «Майрановский провел исследования ядов примерно над 100–150 заключенными. Я или Щеголев только отвешивали яд, а Майрановский замешивал его в пищу и через работника спецгруппы давал заключенному. В случаях, когда яд не оказывал смертельного воздействия, Майрановский сам шприцем вводил смертельную дозу. Кроме того, исследование ядов производилось путем выстрелов отравленными пулями в жизненно неопасные участки тела…».

Сергей Муромцев: «В спецлаборатории была обстановка непрерывного пьянства Майрановского, Григоровича, Филимонова вместе с работниками спецгруппы. Майрановский поражал своим зверским, садистским отношением к заключенным. Некоторые препараты вызывали у них тяжелые мучения. Я вынужден был обратиться к Блохину и со слезами уговаривал его помочь мне освободиться от этой работы…».

Наум Эйтингон: «Я присутствовал при производстве опытов в лаборатории Майрановского. Подопытными были четыре человека, осужденные к ВМН. Было применено впрыскивание в кровь яда курарина. Яд действовал почти моментально, смерть наступала минуты через две…».

На допросе 28 августа 1953 года сам Майрановский показал, что всего им было использовано «около 100 человек осужденных, из которых более половины умерло в результате проведенных исследований». А допрошенный 1 сентября 1953 года свидетель Судоплатов показал: «Таких протоколов было не менее 150 штук, то есть таких испытаний яда над людьми было не менее чем над 150 приговоренными к высшей мере наказания».

На допросе 23 сентября Майрановский сообщил следствию: «При исследовании мы яды давали через пишу, различные напитки, вводили яды при помощи уколов шприцем, тростью, ручкой и других колющих, специально оборудованных предметов. Также вводили яды через кожу, обрызгивая и поливая ее».

А теперь обратите внимание на письмо Майрановского лично Берии от 21 апреля 1953 года! Дело было сделано: Сталин отравлен. Берия начал прятать концы в воду. Майрановский оказывается в подвале Лубянки. И никто, кроме Берии, не мог дать приказ на арест этого его подручного! И вот в своем письме Майрановский напоминает Берии:

«…В органах госбезопасности я организовал специальную службу на научных основах согласно вашим указаниям. Мною же разрабатывались методики специальной техники на совершенно новых основах, преподанных лично Вами.

Приступив к организации специальной лаборатории для органов разведки на научных основах, мною было выдвинуто положение: необходимо поставить проверочно-исследовательскую работу на людях с целью проверки действия различных ядовитых и снотворно-наркотических веществ. Это положение было поддержано лично Вами. Вами было утверждено положение этой особой лаборатории и узко ограниченный круг лиц, имевших доступ в нее, которые только одни и знали о ее существовании. Планы и отчеты этих лабораторий утверждались Вами или В. Н. Меркуловым. Я обращаюсь к Вашему великодушию: простите совершенные мною преступные ошибки, дайте мне возможность не вести паразитическую жизнь, когда вся страна ведет величественную созидательную стройку коммунизма при лязганье волчьих зубов врагов — американского империализма, когда дорога каждая минута. Я остался коммунистом-большевиком. Я получил хороший урок. Готов выполнить все Ваши задания на благо нашей любимой Родины…

Г. Майрановский.

Владимирская тюрьма МВД СССР.

21 апреля 1953 года».

Но письмо осталось без ответа, и Майрановский посылает Берии очередное послание, он намекает, что пригодится еще и в будущем, что у него есть разработки более эффективные (чем использованные раньше!):

«…У меня есть предложения по использованию некоторых новых веществ: как ряда снотворного, так и смертельного действия — в осуществление этой вполне правильной Вашей установки, данной мне, что наша техника применения наших средств в пищевых продуктах и напитках устарела и что необходимо искать новые пути воздействия через вдыхаемый воздух.

Все эти не осуществившиеся работы я готов передать в любое время по Вашему указанию.

Бутырская тюрьма.

Г. Майрановский.

Москва. 17 июля 1953 г.».

Эти обращения не помогли, решением Особого совещания при МГБ Майрановский Григорий Моисеевич был признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями 193-17, пункт «а» и 179 Уголовного кодекса РСФСР, и приговорен к 10 годам тюремного заключения.

Однако и после объявления приговора Майрановский продолжал писать Берии:

«Глубокоуважаемый Лаврентий Павлович!

Вся моя сознательная жизнь была посвящена только одной цели: построению социализма-коммунизма. В юношеские годы (17–18 лет) я, случайно обманувшись, непростительно вошел в организацию «Бунда», где числился формально и не вел там никакой работы. Я никогда этого не скрывал. Разобравшись в ее буржуазно-националистической программе, я сбросил это «грязное белье» и, вступив в ВКП(б), с 1920 года вел активную партработу, проводил неуклонно генеральную ленинско-сталинскую линию партии большевиков, активно боролся против вылазок всяческих врагов (троцкистов, бухаринцев и проч.). Моей рукой был уничтожен не один десяток заклятых врагов советской власти, в том числе и националистов всяческого рода (и еврейских)…».

Майрановскому было известно, что проводилась чистка органов НКВД от троцкистов-сионистов, поэтому он педалирует, что «своей рукой» уничтожал «и евреев».

Отметим нулевой морально-нравственный уровень подручного Берии и посмотрим, что говорит сам Лаврентий Павлович об этом преступлении.

Во время процесса на закрытом судебном заседании Специального судебного присутствия Верховного суда СССР, 18–23 декабря 1953 года, член суда Михайлов спросил Берию:

— Подсудимый Берия, в процессе предварительного следствия вы показывали: «Я признаю, что то, о чем свидетельствует Майрановский, является страшным, кровавым преступлением. Я давал Майрановскому задание о производстве опытов над осужденными к высшей мере наказания». Эти показания вы подтверждаете?

Берия:

— Да, подтверждаю.

Дальше Берия подтвердил все жуткие подробности работы секретной лаборатории.

Почему-то тогда ни у кого из членов суда не возник вопрос о причастности Берии к отравлению Сталина, хотя такое подозрение было бы вполне закономерным.

И, наконец, самое неопровержимое доказательство — признание самого Берии в убийстве Сталина!»[14]

Таким образом, версия В. Карпова об убийстве И. В. Сталина целиком и полностью основывается на «легенде Лозгачева», в которой автор версии не увидел ни единого противоречия с реальной действительностью. В. Карпову даже не потребовалось сверить отдельные факты, изложенные в «легенде Лозгачева», с версией Н. С. Хрущева. В. Карпов своей уверенностью в том, что «легенда Лозгачева» однозначно отражает события, случившиеся в те тревожные дни на ближней даче, тем самым подтвердил, что цель, стоявшая в 1977 году перед составителями этой легенды, достигнута. Он ни на минуту не усомнился в том, что охрана Сталина вела себя совершенно неадекватно. Он настойчиво повторял «избитые» другими исследователями нелепости о том, что Берия руководил охраной и лабораторией Майрановского, организовал отстранение самых преданных Сталину приближенных людей (Власик, Поскребышев), санкционировал и «дело врачей» и т. п. В. Карпов не мог не знать, что Л. П. Берия с конца 1945 года никакого отношения к спецслужбам не имел, а объединенное ведомство из бывших МВД и МГБ он возглавил уже после смерти И. В. Сталина.