Александр Нечволодов - Сказания о Русской земле. Книга 4 Страница 16

Затем Иоанн приказал очистить одну улицу от мертвых тел и, радостно приветствуемый своими победоносными войсками и тысячами освобожденных русских пленных, проехал до бывшего дворца Едигера. Государь велел тушить пожары, а все взятые сокровища и пленников отдал своему воинству; себе оставил только пленного Едигера, его знамена и городские пушки. Побыв в городе, Иоанн вернулся в свой стан, горячо помолился в походном храме во имя святого Сергия, а затем отправился к столу и стал щедро раздавать всем награды.

4 октября государь опять посетил Казань, уже очищенную от трупов, и выбрал место для сооружения соборного храма во имя благовещения; он собственноручно заложил его, после чего обошел с крестным ходом городские стены и приказал освятить город; здесь же он принял присягу и челобитье от луговых черемис и арских людей. Через день, 6-го числа, деревянный собор во имя Благовещения был уже закончен, сооружен и освящен.

Государь назначил в Казани своим большим наместником князя Александра Шуйского-Горбатого, дав ему в товарищи князя Василия Серебряного, и, оставив им значительный отряд из боярских детей, стрельцов и казаков, отбыл 11 октября в обратный путь.

Не доезжая до Владимира, Иоанн был встречен боярином Траханиотом, который привез ему радостную весть от царицы Анастасии – о рождении ею сына-первенца – царевича Димитрия. Перед тем чтобы въехать в столицу, Иоанн заехал в Сергиеву лавру, где горячо молился в храме Живоначальной Троицы у раки Чудотворца. Вся Москва вышла встречать своего великого государя, славного победителя Казанского царства: огромное поле от реки Яузы до посада едва вмещало собравшийся народ, восторженно провозглашавший: «Многая лета царю благочестивому, победителю варваров, избавителю христианскому».

Митрополит Макарий с крестом встретил Иоанна у Сретенского монастыря. Царь, князь Владимир Андреевич и все войско поклонились духовенству до земли, причем Иоанн держал пространное, благодарственное слово, приписывая свои успехи милости Божией по усердной молитве Православной церкви. На это Макарий отвечал также речью, в которой, воздав благодарение Богу за дарованную победу, сравнивал Иоанна с Константином Bеликим, святым Владимиром, Александром Невским и Димитрием Донским, после чего со всем духовенством в свою очередь пал в ноги государю, благодаря его за великие труды. Сойдя с коня, Иоанн снял свои воинские доспехи и облачился в царское одеяние; возложив на грудь Животворящий Крест, на главу шапку Мономаха, а на плечи его бармы, он пеший отправился за крестами в Успенский собор и со слезами умиления прикладывался к чудотворному образу Пречистой и мощам московских святителей Петра и Ионы. Затем государь отбыл во дворец, где был встречен кроткой и нежно любимой царицей и новорожденным сыном.

В течение 8, 9 и 10 ноября давались большие пиры в Грановитой палате. Иоанн праздновал с духовенством, боярами и воеводами свою славную победу и щедро награждал участников – поместьями, деньгами, конями, доспехами, драгоценными кубками, ковшами, соболями, шубами и прочим царским жалованьем. Одних денег было роздано 48 000 рублей.

Чтобы увековечить память о взятии Казани, государь приказал приступить к сооружению против самых кремлевских стен соборного храма Покрова Пресвятой Богородицы, известного также под именем Василия Блаженного, по имени московского юродивого Христа ради, мощи коего покоятся в нем.

Этот дивный храм, и поднесь возбуждающий восторг всех приезжих иноземцев своей чисто русской, очень сложной и вместе с тем удивительно изящной и стройной постройкой, был сооружен двумя русскими мастерами – Бармою и Постником; последнему в 1555 году государь поручил строить и новые каменные стены вокруг Казани.

Покорение Казанского царства было, конечно, величайшим событием в русской жизни после Куликовской битвы. На Куликовом поле Северо-Восточная Русь, начавшаяся собираться вокруг Москвы, разбив наголову полчища Мамая, показала, что она может успешно бороться с татарами и снять с себя их иго.

Постройка Покровского собора Древнерусская миниатюра

Казань же взяли войска собравшейся Северо-Восточной Руси в огромное Московское государство под предводительством самодержавного царя всея России, который уже не довольствовался возможностью успешно бороться с татарами, но пришел завоевывать и завоевал их могущественное царство. Русский народ глубоко почувствовал величие подвига, совершенного Иоанном, и в народной памяти Казанское взятие оставило по себе такой же сильный след, как и Мамаево побоище. Отпраздновав с большим торжеством свою великую победу, Иоанн скоро подвергся ряду больших огорчений. С октября 1552 года до осени 1553 во Пскове и Новгороде стала свирепствовать страшная язва – железа, вероятно, бубонная чума, унесшая до полумиллиона людей. Скоро и от воевод, оставленных в новопокоренной Казани, начали поступать дурные вести. Они доносили, что луговые и горные люди стали опять волноваться и избили на Волге наших боярских детей и купцов; виновные были отысканы и перевешаны, но затем вспыхнул опять бунт; для подавления его из Свияжска был выслан воевода Салтыков; тут случилась новая беда: Салтыков завяз с отрядом в глубоких снегах, а неприятель на лыжах окружил его со всех сторон и перебил большую часть отряда; сам же воевода был взят в плен и зарезан.

Вести эти вызвали большое уныние в Москве; некоторые малодушные бояре предложили в Государевой думе навсегда отказаться от Казани и вывести из нее войска. Но Иоанн не согласился и зимой 1553 года отправил на восток сильную рать под начальством своих лучших воевод – князя Семена Микулинского, Ивана Шереметева, князя Андрея Курбского и Даниила Адашева, брата Алексея.

Пройдя все бывшие Казанские владения от края до края и терпя порой со своими войсками ужасные лишения, эти воеводы окончательно умиротворили, после 5-летних тяжких усилий, наше новое завоевание.

Иоанн милостиво наградил их за это высшими в то время знаками отличия – золотыми деньгами, которые носились в виде медалей, и послал весною 1557 года стряпчего Семена Ярцева объявить Казанской земле, что ратные ужасы кончились, и его новые подданные могут мирно благоденствовать под властью московского царя.

Государев наместник в Казани князь Петр Иванович Шуйский, человек добрый и очень заботливый, стал ревностно заниматься устройством вверенного ему края; для просвещения же покоренных жителей Христовым учением была образована новая епархия – Казанская, первым епископом которой был назначен Гурий, бывший игумен Селижарова монастыря; он отправился к своей пастве с архимандритами Варсонофием и Германом и многими священниками. В наказе, данном Гурию митрополитом Макарием, говорилось, что татар надо привлекать к крещению отнюдь не страхом и жестокостию, а любовью и ласкою, и вообще очень заботиться о них. Преосвященный Гурий с большим рвением относился к своей трудной задаче и умел своей кротостью и истинно христианским отношением привлечь сердца многих татар к воспринятию православия; после его блаженной кончины он был причтен, вместе с Варсонофием и Германом, к лику святых, и от их нетленных мощей совершились многие чудеса и исцеления.

В начале 1553 года, как раз в то время, как из Казани стали поступать тревожные вести и получилось донесение о поражении отряда Салтыкова, случилось событие чрезвычайной важности в личной жизни государя.

Он неожиданно заболел жестокой горячкой, или, как тогда называли, «огневой болезнию». Скоро положение молодого 23-летнего царя было признано безнадежным, и дьяк его Иван Висковатый заявил ему, что настало время писать духовное завещание. Иоанн согласился и назначил своим наследником недавно родившегося сына Димитрия, после чего приказал собрать бояр в царской столовой комнате и по обычаю привести их к присяге.

Н. Дубовскои. Храм Василия Блаженного

Тут совершенно неожиданно у тяжко больного государя открылись глаза на людей, которых он приблизил к себе и считал своими преданнейшими и верными советниками. Полагая, что Иоанн не встанет со своего одра, его сановники начали, не стесняясь, высказывать свои истинные чувства. Среди них поднялся сильный спор и шум, что, конечно, стало тотчас же известно Иоанну. Одни хотели исполнить волю государя и присягнуть его наследнику – младенцу Димитрию; это были князья Иван Мстиславский, Владимир Воротынский и Димитрий Палецкий, Иван Шереметев, Михаил Морозов, Даниил Романович и Василий Михайлович Захарьины. И несколько других, в том числе Алексей Адашев; но большинство бояр, имея во главе князей Ивана Михайловича Шуйского, Петра Щенятева, Ивана Турунтая-Пронского и Семена Ростовского, решительно от этого отказывались и стали держать сторону двоюродного брат Иоанна – Владимира Андреевича Старицкого, который вместе с матерью своею Евфросинией также открыто воспротивился присягать Димитрию и начал уже вербовать себе сторонников, раздавая им деньги. Что же касается брата Иоанна – Юрия, то, ввиду его слабоумия и полной неспособности к управлению государством, о нем вовсе не говорили.