Петр Третьяков - У истоков древнерусской народности Страница 16

В середине и третьей четверти I тыс. н. э. днепровские славяне— потомки зарубинецких племен — продолжали расширять свою территорию в северном направлении. Если в зарубинецкое время, в начале нашей эры, славяне распространились в южных и восточных частях Верхнего Поднепровья, то позднее они проникли не только в верховья Днепра, но и в более отдаленные области — в бассейн Западной Двины и к озерам Ильмень и Чудскому. Осваивались притоки Днепра и Десны, а также смежная с Поднепровьем часть Волго-Окской области. Славянские этнические элементы становились господствующими в Верхнем Поднепровье и на его широкой периферии.

Но вплоть до последней четверти I тыс. н. э. далеко не все местности в Верхнем Поднепровье, не говоря уже о смежных с ним северных и восточных областях, принадлежали славянам. Во многих местах, особенно на северо-западе Поднепровья, на Березине, в поречье Друти, а также в глубинах Днепровско-Деснинского междуречья, в частности в верхнем и среднем течении Сожа, наконец, в смежном с Поднепровьем бассейне Верхней Оки продолжали сохраняться компактные массы старого балтийского населения. Во многих местах славяне и балты жили чересполосно, в ближайшем соседстве друг с другом.

В 50-х и 60-х годах автором этих строк и Е. А. Шмидтом в области Смоленского Поднепровья были произведены раскопки остатков нескольких поселений и городищ балтийских племен I тыс. н. э., позволившие охарактеризовать их культуру и наметить некоторые вехи истории.

Выше уже шла речь о том, что вплоть до первых веков нашей эры у днепровских балтов сохранялись архаичные формы быта и хозяйства, возникшие еще в начале I тыс. до н. э., в «раннем железном веке» (стр. 27–32). Колонизационные успехи зарубинецких племен, продвигавшихся с юга в земли днепровских балтов, объяснялись тем, что их экономика, культура и общественные отношения находились на более высоком уровне, чем жизнь и культура днепровских балтов. По той же причине в культуре балтийских группировок, оказавшихся поблизости от пришельцев-славян, появились отдельные зарубинецкие черты — результат влияния более высокой славянской культуры на культуру соседних балтов.

В середине I тыс. н. э. у верхнеднепровских балтов повсюду произошли значительные изменения в области экономической и общественной жизни. Старая форма — поселения-городища — сменилась другой формой поселений. Люди стали селиться на невысоких, удобных для жизни берегах рек и озер и уже не возводили вокруг своих жилищ ни валов, ни рвов. Тесная планировка старых городищ сменилась теперь свободным расположением построек. Находки, сделанные при раскопках, свидетельствуют о росте сельского хозяйства, земледельческого и скотоводческого, о широком распространении в быту железа.

Все эти изменения были, конечно, не только результатом влияния со стороны зарубинецких славянских племен. Они представляли собой явление закономерное, были итогом развития экономики и социальной жизни днепровских балтов, лишь ускоренным под зарубинецким воздействием. Такие же точно изменения в это же самое время наблюдались в среде балтийских племен в Юго-Восточной Прибалтике и у финно-угорских племен Волго-Окского междуречья, т. е. в областях, очень далеких от славянских поселений. Все эти племена, одни несколько раньше, другие позже, к исходу первой половины I тыс. н. э. распростились с родовым, патриархальнообщинным строем и поднялись на ту ступень экономического и общественного развития, на которую зарубинецкие племена вступили еще в последние века до нашей эры, — на ступень соседской (сельской) общины (стр. 32–37). Патриархальная большая семья в это время распадалась, на первое место выдвигалась отдельная, моногамная семья. Жизнь приобретала те черты, которые были характерны для сельского населения периода раннего средневековья.

Своими специфическими особенностями культура днепровских балтов середины и третьей четверти I тыс. н. э. заметно отличалась от славянской. Если традиционной формой жилища у славян являлась прямоугольная землянка, то балты сооружали наземные деревянные дома столбовой конструкции. У них не было ям-погребов, обычных для славянских поселений. Иными были формы глиняной посуды. Женский костюм изобиловал многочисленными и разнообразными украшениями из бронзы, в том числе вещами геометрического стиля с красной и зеленой эмалью. Балтийские типы украшений — фибулы, вещи с эмалью, браслеты и др. — нередко проникали в славянскую среду, в которой до этого металлические украшения не пользовались большим распространением.

Около своих поселений верхнеднепровские балты сооружали убежища: маленькие крепости, расположенные на труднодоступных местах и обнесенные рвами, земляными валами и деревянными оградами. Кажется, такие убежища, куда жители поселка должны были собираться в часы опасности, распространились главным образом в третьей четверти I тыс. н. э., вероятно, в связи с дальнейшим продвижением славян. Балты стремились оборонять свои владения. Но, судя по их маленьким убежищам, жители каждого селения защищали прежде всего самих себя, что приводило к их военным неудачам. На нескольких городищах-убежищах— Тушемле, Городке, Слободе Глушице, Вошкинском, Колычевском, расположенных в бассейне верхнего течения Сожа, были обнаружены следы больших пожаров, уничтоживших эти укрепления в конце третьей четверти I тыс. н. э. Вместе с тем во время раскопок здесь было встречено ничтожно мало бытового инвентаря и других вещей, которые неизбежно сохранились бы, если бы гибели укреплений от огня предшествовало большое скопление людей. Не было обнаружено и никаких следов вооруженной борьбы. Очевидно, в этой местности маленькие убежища не оправдали возлагавшихся на них надежд: при приближении сильного неприятеля население укрылось в окрестных лесах, а городища-убежища, на сооружение которых было потрачено так много сил, стали жертвой огня.

На некоторых городищах-убежищах были открыты остатки языческих святилищ в виде круглых площадок диаметром 6 м, по краю которых стояли деревянные столбы, вероятно фигуры божеств, а в центре находился большой столб, изображавший главное божество, в одном случае имевшее медвежью голову. Такие святилища — яркий штрих древней культуры днепровских балтов — обнаружены на городищах-убежищах Тушемля, Городок и Прудки.[47]

Наряду с древностями славян и балтов в области Верхнего Поднепровья известно немало и таких археологических памятников — городищ, поселений и могильников середины и второй половины I тыс. н. э., этническое определение которых не представляется возможным. Они сочетают в себе славянские и балтийские элементы, являются убедительными свидетельствами процессов, приведших в конце концов к ассимиляции днепровских балтов более сильными и передовыми славянскими группировками. Исторический период, переживаемый днепровскими балтами, а именно распад у них родо-племенных порядков, речь о чем шла выше, способствовал процессу ассимиляции.

Древности такого типа — смешанные, славяно-балтийские — имеются в Поднепровье около Смоленска. Так, на Лахтеевском и Демидовском городищах, по общему облику подобных памятникам культуры балтов и находящихся в близком соседстве с характерными древностями балтов, обнаружена глиняная посуда реберчатых форм, подобная происходящей из славянских поселений середины и третьей четверти I тыс. н. э. более южных областей Верхнего Поднепровья. На берегу Акатовского озера, расположенного севернее Смоленска, был исследован могильник с трупосожжением VIII–IX вв. Обряд захоронения оказался похожим на славянский; украшения, положенные в могильник с пережженными костями, принадлежали преимущественно к древностям балтов; среди глиняной посуды, происходящей из захоронений, имеются и славянские и балтийские формы.[48] Смешанный, балто-славянский облик в середине и третьей четверти I тыс. н. э. имела культура населения бассейна Верхней Оки, названная археологами мощинской по известному Мощинскому городищу, на котором в 1888 г. Н. И. Булычевым был найден богатый клад бронзовых изделий, украшенных цветной эмалью. По-видимому, здесь обитали в это время балтийские племена, подвергающиеся ассимиляции. В их культуре распространились славянские элементы: глиняная посуда позднезарубинецкого облика, соответствующие формы железных орудий. К исходу I тыс. н. э. их культура приобрела уже вполне славянский облик, и лишь в погребальном обряде, быть может, следует видеть балтийскую традицию.

Здесь имеются в виду курганы, содержащие внутри деревянную постройку — «домовину», в которую ссыпались пережженные кости — остатки трупосожжений. Иногда кости помещались в «домовину» в глиняном сосуде-урне. Древнейшие курганы этого типа, относящиеся к середине и третьей четверти I тыс. н. э., содержат обычно остатки пережженных костей нескольких человек. Эти курганы были семейными усыпальницами. Вокруг деревянной «домовины» устраивалась круговая ограда из столбиков, напоминающая святилища днепровских балтов. Сверху насыпался курган.