Юрий Федосеев - Долетописная Русь. Русь доордынская. Русь и Золотая Орда Страница 16

Еще одним знаковым решением съезда князей (1100 г.), инициированного Мономахом, было наказание Давида Игоревича (внука Ярослава I), виновного в ослеплении Василька Ростиславича, сразу после Любечского съезда, захвате его городов, а также в междоусобных войнах, в том числе и с самим князем киевским, в ходе одной из которых был убит сын последнего Мстислав Святополчич. Правда, наказание это было сведено всего лишь к переводу виновника трагедии из большой волости в малую (из Владимира-Волынского в Дорогобуж). Мягкость наказания объясняется тем, что уже в те времена личность каждого члена княжеской семьи являлась священной и неприкосновенной, что недвусмысленно закреплялось формулой: «Боярин за преступление платит головой, а князь — волостью». Тем не менее прецедент был создан.

Силой своего авторитета и авторитетом силы Мономах поддерживал порядок на Руси и во времена своего киевского княжения (1113–1125 гг.). Правда, занял он этот стол в нарушение лествичного права — раньше более старшей ветви Ярославичей князей Черниговских, но они были обязаны ему за участие в их судьбе на Любечском съезде. Сыграли свою роль и смута, поднятая в Киеве после смерти Святополка II, и призыв киевского веча: «Ступай, князь, на стол отцовский и дедовский». Призыв подкреплялся угрозами: если он не придет, то мятеж может разрастись, и «тогда ты, князь, дашь Богу ответ, если монастыри разграбят». Делать было нечего, да и Святославичи о своих правах на Киев открыто заявлять постеснялись. Пришлось принимать бремя власти.

Владимир Мономах был князем добрым, берег землю Русскую да и людей русских со временем беречь научился, поэтому княжение его запомнилось весьма успешной защитой русских земель от половцев. Защищался он по-разному: приходилось и «мир покупать», и половчанок брать в жены своим сыновьям, и ратиться, отбивая нападения и совершая глубокие рейды вплоть до Дона. Увы, но смуты между князьями не прекращались. Пришлось великому князю усмирять зарвавшегося Глеба Всеславича Минского, что завершилось его пленением и уводом в Киев, где Глеб Всеславич вскоре и умер (1120 г.). Потом была пря с племянником Ярославом Святополчичем, начавшаяся то ли из-за его неправильного отношения к жене своей, внучке Владимира Мономаха, то ли из-за его пропольских настроений. Закончилось все изгнанием Ярослава и смертью его при сомнительных обстоятельствах.

Но… как в том, так и в другом случае земли возмутителей спокойствия киевский князь взял под себя.

Достойными продолжателями государствообразующих трудов Мономаха стали и его сыновья Мстислав (1125–1132 гг.) и Ярополк (1132–1139 гг.). Однако если первый являлся чуть ли не двойником отца своего, то княжение второго (бездетного) было изначально обречено на смуты из-за несправедливого распределения волостей в пользу сыновей Мстислава, за этим явно просматривалась попытка установить прямое наследование княжеского стола от отца к сыну, а это ущемляло интересы младших братьев и племянников. Началась распря, которой не преминули воспользоваться набиравшие силу черниговские князья, потомки Святослава Ярославича. Бесконечные стычки то из-за Курска и земель по Сейму, то из-за Великого Новгорода серьезно ослабили Мономаховичей. В результате всех этих неурядиц Киев после смерти Ярополка (1139 г.) достается черниговским князьям. Великим князем становится Всеволод Ольгович, внук Святослава Ярославича, наделенный от природы выдающимися качествами воина и дипломата, но напрочь лишенный таких достоинств, как братолюбие и забота о смердах. Все княжение его — это беспрерывное стравливание одних с другими, подкуп третьих и манипулирование интересами всего княжеского рода.

Времена правления Мономаха и Мстислава можно по праву назвать золотым веком Киевской Руси, а вот княжение Ярополка — это уже ее увядание. Приход же Всеволода Ольговича положил начало череде новых междоусобных войн, окончательно разрушивших физическое и духовное единство русских земель. Однако прежде чем приступить к констатации трагических событий и фактов, следует зафиксировать для памяти то, чего Руси удалось добиться за эти двести пятьдесят лет — от Рюрика до Мстислава Великого, схематично показать, какой славный путь она прошла, какие великие свершения выпали на долю новорожденной нации, вобравшей в себя плюсы и минусы древних народов южных степей, угро-финнов, восточных славян, варягов-руси, какое великое (не побоимся этого эпитета) государство было создано Промыслом Божьим, отвагой князей, доблестью их дружинников и трудолюбием народа.

Итак, за это время наши предки, имевшие твердо устоявшиеся правила и обычаи родоплеменного общежития, приобретя князей, вышли на мировую арену как самостоятельный и весьма авторитетный участник международных отношений. Ранее разобщенные племена полян, древлян, вятичей, дреговичей, кривичей, лютичей и др., будучи скрепленными княжеской властью и православной церковью, стали ощущать себя единым народом, способным, с одной стороны, к мирному сосуществованию с угро-финскими племенами, а с другой — к достойному отпору кочевым ордам степняков и германо-скандинавской экспансии. Более того, гармоничное сочетание профессиональной армии (княжеские дружины) и ополчения (земское войско) позволяло осуществлять и наступательные походы на Хазарский каганат, Волжскую и Дунайскую Болгарии, в Крым и под стены Константинополя, на печенежские и половецкие вежи. Русь, первоначально ограниченная Ладогой и Новгородом, распространила свои границы от Финского залива до Черного моря, от Карпат до Северного Урала, Верхней Волги и Дона. Киев из маленького городка при речной переправе, из караван-сарая вырос в один из пяти крупнейших городов Европы.

Породниться с киевским князем считали за честь практически все королевские дворы Европы. Княжескими женами были византийские принцессы, дочери шведского, английского, венгерского, польского, чешского королей, половецких ханов. Не меньшим спросом пользовались и киевские невесты, делившие со своими мужьями троны Германской империи (Евпраксия Всеволодовна), Польского (Доброгнева и Евпраксия), Норвежского (Елизавета и Мальфрида), Французского (Анна), Венгерского (Анастасия, Евфимия и?), Датского (?) королевств.

Пиком величия и славы Киевской Руси стало венчание Владимира Мономаха императорским венцом с возложением на него короны, златой цепи и барм его деда, Константина Мономаха, присланных Владимиру византийским императором Алексеем Комнином. Так впервые мы приобрели международно признанного Царя земли Русской, и не его вина, что потомки не смогли сохранить царство, построенное их предшественниками.

А теперь о грустном.

Как мы уже говорили, в период правления детей, внуков и правнуков Ярослава Мудрого — от Изяслава Ярославича (1054–1078 гг.) до Мстислава Изяславича (1168–1169 гг.) — возникало все больше и больше противоречий. Чем многочисленнее становилась семья, тем больше появлялось поводов для взаимного недовольства и разногласий: из-за лучших волостей и более высоких доходов, из-за права участвовать в борьбе за родовое старшинство и права занять великокняжеский стол. Интересы детей, дядьев и племянников так переплелись, они столько грешили друг перед другом и перед Богом, прикрываясь благовидными помыслами, что до сих пор их практически невозможно разделить на «черных» и «белых», на добрых и злых. Даже такие общепризнанные вожди, как Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Мстислав Удалой, были не без греха, что же тогда говорить об изгое Олеге Святославиче, ослепленном Васильке Ростиславиче или Всеволоде Ольговиче?

Конечно, отстаивая свои интересы, князья меньше всего думали о народе, о его благополучии, о том, как сделать доставшуюся им Русскую землю процветающей и обильной, заботливой матерью проживающих на ней людей. За редким исключением, только подтверждающим правило, князей — эту элиту Древней Руси — волновало исключительно собственное благополучие. Народ для них был инструментом добывания материальных благ, оружием борьбы с противником, воинской добычей, средством платежа.

В исторических трудах можно прочитать, например, о том, как два князя поссорились из-за деревеньки домов на десять-двадцать. Каждый поднял свою дружину, позвал на помощь: кто половцев, кто косогов, безразличных к нуждам русского народа. В результате потравили посевы, разорили деревни, увели скот, полонили крестьян, разлучили жен с мужьями, детей с матерями. Князьям вскоре наскучило воевать. Они послали гонцов, договорились о границах, и вот уже, сойдясь под шатром, они обнимаются, целуют друг другу крест, обмениваются подарками и в завершение женят своих детей. Вроде и не было войны, не было обид. Кто пострадал? Ответ известен: «Паны дерутся, а у холопов чубы трещат».

Зададимся вопросом: «А чем расплачивались князья со своими степными союзниками за их участие в борьбе за волость?» Увы, но чаще всего смердами — своими и чужими. Косоги и половцы во время этих междоусобий беспрепятственно зорили русские города и села, угоняли скот, уводили на невольничьи рынки женщин и детей, превращая некогда цветущие поселения в безжизненное пространство.