Абдурахман Авторханов - Империя Кремля Страница 16

Только высокоразвитый СССР станет по Сталину «первым этапом мировой революции и могучей базой ее дальнейшего развертывания» (там же, стр. 105).

Своей индустриальной и военно-политической цели Сталин добился. Но его победа была однобокой. Советский Союз на крови миллионов и нищете широких народных масс стал великой военно-индустриальной державой. Созданные сталинской «генеральной линией» политическая тирания, социальное неравенство и «социал-империализм» превзошли все худшее, что мы знаем из истории восточных деспотий и древнерабовладельческих тираний. Таким ли хотел Ленин видеть советский социализм? Я в этом сомневаюсь. Более того, мне кажется, что если бы Ленин мог обозреть плоды работы его наследников от Сталина до наших дней, то он повторил бы то, что говорил о старой России за год и 9 месяцев до революции:

«Нам, представителям великодержавной нации, неприлично было бы забывать о громадном значении национального вопроса, особенно в такой стране, которую справедливо называют «тюрьмой народов»… Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям, гнету, и издевательствам подвергают нашу прекрасную родину… Мы помним, как великорусский демократ Чернышевский сказал: «Жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы»» (Ленин, О национально-колониальном вопросе, стр. 232–233).

Но во всем этом Ленин должен был бы винить своего учителя Маркса, самого себя и своего ученика Сталина, ибо концепция «мировой революции» оказалась утопией. Утопией — потому, что субъективные расчеты калькуляторов мировой революции разбились о чудовищную действительность первого реального социализма в мире.

Какие были это расчеты? Ленин исходил из того, что:

первое — национализация средств производства в городе и деревне плюс сельскохозяйственная кооперация — уже означают основы создания бесклассового общества;

второе — созданное на этой основе социалистическое общество будет превосходить капитализм по производительности труда и рентабельности экономики;

третье — политика сближения и слияния наций в советском государстве послужит доказательством того, что только при социализме можно ликвидировать шовинизм, национализм и национальное угнетение.

Такой социализм станет, по замыслу Ленина, тем земным раем, откуда никто не бежит, но куда стремятся все, или же захотят такой же социалистический рай построить у себя дома. Как известно, с таким социализмом ничего не вышло. На месте старых эксплуататорских классов появились новые эксплуататорские классы. Ленинский тип государства в виде «советской демократии» обернулся уникальной в истории тиранией. Что же касается национального вопроса и национальных противоречий, то Сталин и его наследники их «разрешили» тем, что военно-полицейским террором загнали их вглубь, предварительно уничтожив старые национально мыслящие элиты в обоих лагерях — в русском и национальном. Меня могут упрекнуть в нелогичности тезиса: Сталин возглавил партию русских великодержавников против нерусских народов и в то же самое время уничтожал не только местных националистов, но и великорусских шовинистов. Где тут логика? Логика есть, и ее сами большевики называют «диалектической логикой», когда они не находят разумных аргументов для оправдания своих неразумных акций или неожиданных зигзагов «генеральной линии».

Действительно, если вы проследите историю русского и национального вопроса в советской России в 20-х годах и до середины 30-х годов, то легко придете к заключению: весь этот период характеризуется, главным образом, беспрецедентным массовым террором против национально мыслящих русских людей и диким вандализмом, направленным против национально-исторических и духовно-религиозных памятников старой России. Соответственно трактуется и вся ее старая история. Воистину «черный день» национальной России продолжался более 15 лет. Террор против местного национализма на Кавказе и на мусульманском Востоке в этот период носит ограниченный характер, хотя бы потому, что, по официальной доктрине партии, местный национализм все еще считается меньшей опасностью, чем русский шовинизм, да и национальная интеллигенция там была немногочисленна.

«Диалектическая логика» Сталина в русском вопросе сводилась к тому, что он уничтожал великодержавников с коммунистической идеологией совершенно так же, как он уничтожал старые классы с монархической культурой, создавая новые классы безыдейных, но послушных исполнителей с новоклассовым великодержавным мышлением в маске интернационалистов. Новая генеральная линия партии во внутренней политике потребовала радикальной ревизии ленинской тактики в национальном вопросе, как в отношении оценки разных «уклонов», так и в степени их опасности для существующего режима на данном этапе. Не кавказские, не туркестанские и не татаро-башкирские дела тревожили Сталина в начале 30-х годов. Он полагал, что если уклоны там примут более широкий масштаб и станут угрозой существованию на местах советской власти, то эти народы довольно быстро можно привести к повиновению, как это часто и делалось экспедициями Красной Армии. Но вот грозная опасность обозначилась на окраине, где обитала большая и свободолюбивая нация, где находился один из важнейших индустриальных, сельскохозяйственных и людских резервуаров советской империи, на окраине, которая к тому же являлась важнейшим военно-стратегическим форпостом — на Украине. Если бы национальный уклон на Украине перерос во всеобщее национальное движение, то существование самой советской империи было бы поставлено под вопрос. Тем более, что такое украинское национальное движение немедленно перекинулось бы не только на соседнюю Белоруссию и Крым, но и на Кавказ и татаро-туркестанский мир. Тревожных сигналов с Украины о том, что дело может принять такой оборот, у центральной власти было достаточно. Беда партии заключалась еще и в том, что опасность развития событий именно в этом направлении, по иронии судьбы, инспирировала она сама на своем X съезде в 1921-ом году, когда провозгласила курс на «коренизацию», то есть, иначе говоря, курс на дерусификацию национальных республик. Названный съезд дал директиву заполнить партийные, государственные, культурные, хозяйственные органы в национальных республиках представителями местной, коренной национальности, вести в республиканских учреждениях дело на национальном языке, как языке государственном, развивать национальную экономику, национальную культуру, национальную науку, национальную литературу и искусство на национальных языках.

Украинцы и белорусы вполне логично и, основываясь на терминологии самого Сталина, перевели понятие «коренизация» на свой собственный язык, назвав его соответственно «украинизацией» и «белорусизацией». Курс «украинизации», «белорусизации», то есть — «коренизации» в республиках был таким образом официальной политикой партии. Очень скоро, однако, выяснилось, что такой курс партия провозгласила не для его практического осуществления, а в тех же тактических целях: для стабилизации большевистского режима, который был еще очень слаб на только что советизированных национальных окраинах. В самом деле, как реагировала Москва, когда та же Украина начала планировать украинизацию в соответствии с решениями X съезда партии по национальному вопросу? Сначала вспомним, что говорил Сталин на этом съезде, провозглашая «коренизацию» на Украине и в Белоруссии.

Вот выдержка из его доклада:

«Я имею записку о том, что мы, коммунисты, будто бы насаждаем белорусскую национальность искусственно. Это неверно, потому что существует белорусская национальность, у которой имеется свой язык, отличный от русского… Такие же речи раздавались лет пять назад на Украине… А недавно еще говорилось, что Украинская республика и украинская национальность — выдумки немцев… Украинская национальность существует и развитие ее культуры составляет обязанность коммуниста. Нельзя идти против истории… В городах Украины преобладают русские элементы, но эти города будут неизбежно украинизированы… То же самое будет с Белоруссией, в городах которой все еще преобладают небелорусы» (X съезд РКП(б). Стенографический отчет. М., 1963, стр. 213).

Однако директивы московского ЦК национальным компартиям, директивы, в которых интерпретировались решения X съезда, были прямо противоположны установкам съезда. В духе этих директив через два месяца (в мае 1921-го года) Всеукраинское совещание при ЦК КП(б)У выдвинуло тезис о том, что проповедь национальной независимости и лозунги национального движения, прогрессивные до революции, отныне стали контрреволюционными, ибо они стали «средством натравления трудящихся масс Украины против рабочих и крестьян России» (см. Майстренко, стр. 68).