Уинстон Черчилль - Британия в новое время (XVI-XVII вв.) Страница 16

Осенью, когда после Михайлова дня пришло время определять сумму новых налогов, крестьяне Северной Англии и Линкольншира стали собираться большими группами и давать клятву сопротивляться налогам и поддерживать старый церковный порядок. Восстание, получившее название «Благодатное паломничество», было стихийным. Его вождь, юрист по имени Роберт Аск, возглавил бунтовщиков помимо своей воли, под давлением обстоятельств. Знать и духовенство участия в «Паломничестве» не принимали. Хотя повстанцы значительно превосходили королевские силы в численном отношении, а регулярных войск у Генриха, кроме дворцовой стражи, не было, он сразу проявил, как говорил когда-то Вулси, «королевское мужество». Генрих отказался идти на компромисс с мятежниками. Когда в Линкольншире бунтовщики захватили в плен уполномоченных по налогам, он направил им послание, полное угроз: «Это сборище настолько отвратительно, что, если только вы не убедите их разойтись и прислать сотню зачинщиков с веревками на шее к наместнику, чтобы он поступил с ними так, как будет сочтено нужным, мы не видим другой возможности спасти их. Мы уже послали против них герцога Суффолка, нашего наместника, с сотней тысяч солдат, всадников и пеших. Мы также собрали еще одну большую армию, чтобы жечь и портить их собственность и уничтожать их жен и детей со всей жестокостью».

После этого королевские уполномоченные доложили, что простой народ в целом готов признать короля главой церкви и на этот раз выплатить ему десятину от духовенства вместе с требуемыми налогами. «Но, — сообщали они, — больше он не получит денег от общин во всю свою жизнь и не сможет закрывать аббатства». Восставшие по-прежнему выражали недовольство королевскими советниками, требовали смещения Кромвеля, Кранмера и четырех епископов, подозреваемых в ереси.

Ответ короля был твердым и решительным: «Относительно выбора советников монарха и епископов я никогда не читал и не слышал, что их должны назначать грубые и невежественные простолюдины. Как же вы дерзки, грубое простонародье, самое дикое и жестокое во всем королевстве, что находите недостатки у вашего короля!.. Что касается закрытия религиозных братств, знайте, что в этом нас поддержали все благородные лорды нашего королевства, как духовные, так и светские, актом парламента, и это решение не предложено какими-то советниками по их воле и фантазии, как все вы ложно убеждаете наше королевство». Если они не подчинятся, добавил король, то все вместе со своими женами и детьми будут уничтожены мечом. В начале 1537 г. восстание сошло на нет так же быстро, как вспыхнуло предыдущей осенью, но Генрих твердо решил примерно покарать его главарей. Только в Карлайле было повешено семьдесят человек, объявленных изменниками, а когда Норфолк, одержавший победу, стал склоняться к милосердию, король сообщил ему, что желает, чтобы казни продолжались. Всего к смерти было приговорено примерно двести пятьдесят восставших.

Бунтовщики выступали против налогов и закрытия монастырей. Генрих ответил тем, что ужесточил сбор налогов и сразу после подавления восстания начал ликвидировать крупные обители. Чтобы еще раз нанести удар по старым традициям, правительство заказало в Париже большой тираж Библии на английском языке и в сентябре 1538 г. приказало, чтобы каждый приход купил большую Библию на английском и снабдил ею каждую церковь, где прихожане могли бы с удобством для себя прочесть ее. Шесть экземпляров были переданы в собор св. Павла в лондонском Сити, и целый день вокруг них стояли толпы людей, «особенно если среди них находился кто-то с громким голосом, чтобы читать вслух». Эта Библия послужила основой для всех последующих изданий, включая «Авторизованную Библию», появившуюся в правление Якова I [19].

До сих пор Томас Кромвель постоянно добивался успеха. Но теперь ему пришлось столкнуться с консерватизмом старой знати. Эти люди были более чем довольны политическими переменами и хотели, чтобы Реформация остановилась на утверждении верховенства короля. Старое дворянство не поддерживало изменения, которые вносили в вероучение Кранмер и его последователи. Реакцию возглавлял герцог Норфолк, и король, человек консервативный в отношении того, что не касалось его лично, соглашался с ним. За Норфолком стоял Стивен Гардинер, епископ Винчестерский, ставший позднее советником королевы Марии. Вожди этой партии указывали на то, что Франция и император могут вторгнуться в Англию и «избавить ее от деспотизма», как призывал Папа римский. Король и сам всячески стремился избежать полного религиозного раскола с европейскими державами. Католический фронт представлялся чрезвычайно сильным и грозным, а единственными союзниками, которых Кромвелю удалось отыскать за границей, были мелкие германские княжества. Держа эти важные аргументы до времени при себе, Норфолк и его сторонники ждали своего шанса. Его предоставили, как часто случалось в это памятное правление, брачные дела короля.

После того как Генрих отказался пойти на компромисс с европейскими лютеранами по вопросам вероучения или реформирования богослужения, Кромвелю ничего не оставалось, как искать политического союза с лютеранскими князьями Северной Германии, вызвать в Англию лютеранских богословов и начать переговоры по заключению брака одной из английских принцесс с каким-либо германским правителем или даже о женитьбе самого короля, который остался вдовцом. Одной из континентальных династий, на которую в новых условиях Кромвель возлагал свои надежды, были представители герцогства Клевского [20]. Его правители до некоторой степени разделяли отношение Генриха к церкви — ненавидели папство, однако ограничивали лютеранство. Вскоре пришло известие о неожиданном дипломатическом повороте. Как французский, так и имперский посланники сообщили королю о том, что Франциск I пригласил императора Карла V, находившегося тогда в своих испанских владениях, посетить Париж по пути в Гент и император принял приглашение. Это значило, что оба монарха решили позабыть былые обиды и следовать общим курсом.

Союз с князьями Северной Германии против двух католических монархов представлялся теперь крайне необходимым, и переговоры о заключении брака между Генрихом и Анной, старшей из принцесс Киевских, пошли быстрее. Кромвель докладывал, что все только и говорят о прелестях Анны. «Каждый, — писал он, — восхваляет ее красоту. Говорят, что она затмевает герцогиню Миланскую, как солнце затмевает луну». Ганса Гольбейна-младшего, придворного художника, одного из талантливейших мастеров своего времени, просили написать портрет Анны (его сейчас можно увидеть в Лувре). Художник не стал льстить принцессе. «Это, — предупредил короля английский посол в герцогстве Киевском, отправляя портрет в Лондон, — очень реалистичный образ». «Анне, — добавил он, — тридцать лет, она довольно высокая и худая, выражение ее лица, несколько обезображенного оспой, уверенное и решительное. Анна говорит только по-немецки, проводит время главным образом за рукоделием, не умеет ни петь, ни играть на каком-либо музыкальном инструменте. Как говорят, принцесса обладает живостью и остроумием и, в отличие от большинства немцев, не слишком увлекается пивом».

Анна провела Рождество в Кале, дожидаясь, пока утихнет шторм, и в последний день 1539 г. прибыла в Рочестер. Генрих инкогнито отплыл навстречу немецкой принцессе на своей личной барке; среди прочих подарков он вез чудный соболиный мех. В первый день нового, 1540 г. король поспешил с визитом к невесте. Но увидев ее, он одновременно изумился и огорчился. Объятия, подарки, комплименты — все, что было так тщательно подготовлено за время путешествия, — оказались забытыми. Он промямлил несколько слов и возвратился на барку, где долго сидел в полном молчании. Наконец король грустно и задумчиво произнес: «Я не вижу в этой женщине того, о чем мне сообщали, и я удивлен, что столь мудрые люди делали мне такие доклады». По возвращении король сказал Кромвелю:

«Она посредственна. Особа приятная, но не больше. Если бы я раньше знал то, что знаю сейчас, она бы не приехала в это королевство». В частных разговорах он окрестил ее «вестфальской лошадью».

Но угроза осложнения отношений с континентальными государствами заставила Генриха выполнить условия брачного договора. «Вы загнали меня в угол, — сказал он впоследствии французскому посланнику, — но, слава богу, я жив и по-прежнему король». Так как теперь Генрих знал нормы канонического права, регулирующие брачно-семейные отношения, едва ли не лучше всех в Европе, он предусмотрел возможность расторжения брака. Брачные отношения фактически не осуществлялись. Своим близким советникам Генрих сказал, что женился на Анне из-за политической необходимости, против своего желания, из-за опасения вызвать конфликты в Европе. Если бы он отказался от брака, то предал бы герцога Клевского, брата Анны, в руки императора и короля Франции. Генрих также заявил, что Анна раньше была помолвлена с сыном герцога Лотарингского. На самом же деле он просто выжидал, следя за ситуацией в Европе, пока не представится возможность действовать.