Василий Ключевский - Афоризмы и мысли об истории Страница 16

Власть как средство для общего блага нравственно обязывает; власть вопреки общему благу — простой захват.

Успехи: ключ дан, замок отперт, дверь отворена и свежий воздух пахнул на вековую пыль. Выбирайте людей, которые, спокойно, ровно ступая по твердой законной почве, не порываясь, стремились вперед и, не пятясь назад, во имя закона сделают Думу могучим оплотом законности, мира и преуспеянья. Идти напрямки, без сделок, но с прото[колом] в руках: иначе нельзя.

Воспользовались идеями Думы и только скомкали их. В правительстве Гурко с Лидвалями…

Делом власти было это сказать; наше дело понять, как это сделать (рескрипты).

28.

27 февр[аля] 1907 г.

[…] Все эти земские советы, собрания были только сделки, а не учреждения, минутные сборища на всякий случай.

29.

[Около 1З октября 1907 г.]

К духовенству. Л[екция] VI, в у[ниверсите]те

Великая идея в дурной среде извращается в ряд нелепостей.

На богословской ли почве, или на материалистической, но ум приучался к научной работе. Гизо, [стр.] 102.

Виртуоз душевного спасения.

Великая истина Христа разменялась на обрядовые мелочи или на худож[ественные] пустяки. На народ Ц[ерковь] действовала искусством обрядов, правилами, пленяла воображение и чувство или связывала волю, но не давала пищи уму, не будила мысли. Она водворяла богослужебное мастерство вместо богословия, ставила церк[овный] устав вместо Катехизиса; не богословие, а обрядословие. (Закон Божий — не вероучение, а богослужение.)

Процесс самосознания в духовенстве есть история его самоотрицания: оно вымирает по мере того, как сознает свое положение.

30.

[Не ранее 1907 г.]

[…] Петр б[ыл] жертвой собственного деспотизма. Он хотел насилием водворить в стране свободу и науку. Но эти родные дочери человеческого разума жестоко отомстили ему. […]

31.

[Не ранее 1907 г.]

Петр не создал ни одного учреждения, которое, обороняя интересы народа и на него опираясь, могло бы встать на защиту своего созидателя и его дела после него.

Деятельность Петра сплелась из противоречий самодержавного произвола и госуд[арственной] идеи общего блага; только он никак не мог согласить эти два начала, которые никогда не помирятся друг с другом.

Меншиков, не брезговавший ремеслом фальшивого монетчика для определения искусства Петра выбирать людей.

Апраксин, самый сухопутный адмирал, полный невежа в навигации, но добродушный хлебосол. […] Он — враг реформы.

Порицать Петра не значит оправдывать его преемников.

[…] Наигранная грация Ек[атерины] II, какую приобретает скромная, но энергичная женщина многолетней работой над собой, над своей богато одаренной, но не режущей праздных глаз красивой природой. Она была заезжей цыганкой в Росс[ийской] империи.

Никакие новые партийные вражды не сгладят старой сердечной дружбы.

Сердце Ек[атерины] никогда не ложилось поперек дороги ее честолюбию.

С А[лександра] I они почувствовали себя Хлестаковыми на престоле, не имеющими, чем уплатить по трактирному счету. Их предшественницы — воровки власти, боявшиеся повестки из суда.

32.

[Около 9 февраля 1908 г.]

Павел — Александр I — Николай I

В этих трех царствованиях не ищите ошибок: их не было. Ошибается тот, кто хочет действовать правильно, но не умеет. Деятели этих царствований не хотели так действовать, потому что не знали и не хотели знать, в чем состоит правильная деятельность. Они знали свои побуждения, но не угадывали целей и были свободны от способности предвидеть результаты. Это были деятели, самоуверенной ощупью искавшие выхода из потемков, в какие они погрузили себя самих и свой народ, чтобы закрыться от света, который дал бы возможность народу разглядеть, кто они такие.

Инициаторами покушений были старые столбовые и промозглые крепостники-дворяне, а исполнителями — мелкое обносившееся радикальное барье, которое двигалось, как марионетки, не сознающие, кто ими двигает. Так заложена была мина, которая при помощи длинного подпольного провода лишилась возможности знать собственный ударный пункт.

Сумасбродство Павла признают болезнью и тем как бы оправдывают его действия. Но тогда и глупость, и жестокость тоже болезнь, не подлежащая ни юридической, ни нравственной ответственности. Тогда рядом с домами сумасшедших надобно строить такие же лечебницы для воров и всяких порочных людей.

XIX в[ек]

Огонь передаваем, но неделим — русские самодержавные министры. Закон — основа бесправия.

1)

Внешний размах государственной силы. Сокрушение Наполеона. Свящ[енный] союз. Завоевания на Дунае, на Балт[ийском] море, на запа[дном] берегу Касп[ийского] моря, на восточном Черного, созд[ание] нов[ых] г[осуда]рств на Балк[анском] пол[уострове], в Среднюю Азию, течением Амура. Проверяем географию, ревизуем, все ли на месте, что там написано.

2)

Подъем законодательства и учредительства. Центр[ализация] управления. Свод законов. Освобождение крепостн[ых]. Новый суд. Земские учреждения. Институт земских начальников. Учреждение госуд[арственной] охраны.

3)

Расцвет русской литературы и русского искусства, русского творческого гения. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. Тургенев. Гончаров. Гр[аф] А. Толстой. Гр[аф] Толстой — яркая звезда на мировом культурном небосклоне. Искусства. Не говорю о научных успехах (сам прилип, как слизняк, к этой скале гранитной). Система учебн[ых] заведений 1804 и др[угих] г[одов].

4)

И за этими тремя как будто светлыми сторонами жизни открывалась четвертая — совсем теневая, даже мрачная: небывалый организованный гнет правительственной опеки и полицейского сыска (3-го отделения Соб[ственной] канцелярии). Всякое движение свободного духа заподозривается как подкоп под основы существующего порядка. § 5 с листика?.

Что значат все эти явления? Какой смысл в этом хаосе? Это задача истор[ического] изучения. Мы не можем идти ощупью в потемках. Мы д[олжны] знать силу, которая направляет нашу частную и народную жизнь. С 1801 г. два параллельные интереса: постройка европейского госуд[арственного] фасада и самоохрана династии.

33.

[Не ранее 20 марта 1908 г.]

Все только намеки, наброски, идеи — как темные слухи откуда-то со стороны, учреждения без ясно устан[овленных] функций и компетенций, общ[ественные] классы без определитель[ных] очертаний.

34.

13, 19 июня, 5 июля 1908 г.

1908, Сушнево.

13 июня

Счастье не действительность, а только воспоминание: счастливыми кажутся нам наши минувшие годы, когда мы могли жить лучше, чем жилось, и жилось лучше, чем живется в минуту воспоминания. […]

19 июня

Русское духовенство всегда учило паству свою не познавать и любить Бога, а только бояться чертей, которых оно же и расплодило со своими попадьями. Нивелировка русского рыхлого сердца этим жупельным страхом — единственное дело, удавшееся этому тунеядному сословию.

5 июля

Но впечатления, какие получал Толстой, быстро свевались по возвращении в родную обстановку. А здесь жили наличными средствами и понятиями, чтобы только как-нибудь прожить. Идеи права, справедливости, свободы были роскошью ума, доступной немногим головам, как дорогой франц[узский] кафтан или парик был доступен немногим карманам.

Что такое Бог? Совокупность законов природы, нам непонятных, но нами ощущаемых и по хамству нашего ума нами олицетворяемых в образе творца и повелителя вселенной.

Толстой — поздняя пародия древнерусского юродивого, ходившего нагишом по городским улицам, не стыдясь того.

Вы сочиняете посмертного Гоголя.

Мысль Гоголя ни перед чем не останавливалась, даже перед собственной глупостью = совершенно малороссийская мысль, как степной ветер, который несется по волнующейся равнине и воет и выплачивает, — указать ему, где бы установиться, обо что бы удариться, чтобы перестать носиться, выть.

35.

[Не ранее 27 ноября 1908 г.]

Чтение 27 н[оя]бря [19]08 г. у Н.В.Д. Толстой и Труб[ецкой] — экзотичность и ненужность мыс[ли], хоть и красивой; сеяли рожь, а выходил испанский лук или что-нибудь тропическое, оранжерейное.

Ленск[ий]. Невзрачная р[усская] жизнь, прикрашенная худож[ественной] позолотой. Как человек в области искусства довольно пришлый, я г[ово]рил, что вместо того, чтобы украшать русскую мужицкую избу готич[еским] фронтоном, не красивее ли было бы иной стильный музей опростить фасадом мужицкой избы.

Петр — деспот, своей деятельностью разрушил деспотизм, подготовляя свободу своим обдуманным произволом, как его преемники своим либеральным самодержавием укрепляли народное бесправие.