Неизвестен Автор - Стенограмма протокола слушаний в сенате США (1919 год) о событиях русской революции Страница 16

Сенатор Оверман: Были ли у вас там агитаторы? М-р Леонард: Были, на Киевском фронте. Они послали 400 человек через линию фронта, которые могли говорить по-русски, и которые занимались пропагандой. Однако большинство пропаганды шло из тыла. Было, конечно, много братавшихся на фронте, но наиболее смертельная пропаганда шла из тыла. Сенатор Нельсон: Среди солдат? М-р Леонард: Среди солдат. Сенатор Нельсон: Что за люди ее проводили? М-р Леонард: Члены партии большевиков. Сенатор Нельсон: Были ли среди них приехавшие из этой страны [США]? М-р Леонард: Солдаты, с которыми я разговаривал, сказали мне, что некоторые из этих агитаторов жили в Нью-Йорке по году или по два. Сенатор Нельсон: Солдаты прекратили сражаться? М-р Леонард: Да, сэр. Сенатор Нельсон: И они организовались, чтобы контролировать назначения офицеров и управлять всем? М-р Леонард: Да. Сенатор Нельсон: И они отказались сражаться? М-р Леонард: Да. О событиях в Киеве: М-р Леонард: В Киеве было два сражения "...", очень ожесточенных. Таких же ожесточенных, как в Москве. Сенатор Нельсон: Между красными и белыми? М-р Леонард: Да, между красными и белыми. Сенатор Нельсон: То есть между большевиками и антибольшевиками? М-р Леонард: Да. Сенатор Нельсон: Но большевики в конце концов захватили город? М-р Леонард: Да. Город обстреливался, были сильные разрушения и погибло много людей. Сенатор Нельсон: Что сделали большевики, захватив город? Грабили ли они - конфисковывали собственность? М-р Леонард: Мне кажется, первое, что они сделали наложили на город контрибуцию в 10.000.000 рублей. Сенатор Нельсон: Как, это было первое, что они сделали? М-р Леонард: Да. Сенатор Нельсон: Что же они сделали затем? М-р Леонард: Они назначили своих агентов и установили контроль над предприятиями. Поставили там своих комиссаров. Сенатор Нельсон: Встречались ли вы с этими комиссарами? Были ли среди них люди из Америки? М-р Леонард: Я не общался с комиссарами в Киеве. Я был в нем мало. У нас там не было штаба. Сенатор Уолкотт: Что означает слово "комиссар"? Каков его эквивалент в английском языке? М-р Леонард: Эквивалента нет. Сначала этот термин означал любого человека, имеющего правительственные полномочия - от советского правительства. Они пытались сократить использование этого слова, оставить его только для узкого круга лиц, составляющих высший совет, но безуспешно. Каждый, имеющий правительственные полномочия в чем-либо - комиссар. "..." Они заимствовали терминологию французской революции, и иногда применяют ее верно, но иногда нет. К примеру, человека, управляющего железнодорожной станцией, мы называем "начальником станции". Но у них там будет два человека: начальник станции, железнодорожник, специалист; но еще будет комиссар, член комитета, член большевистской партии, который будет контролировать действия начальника станции и смотреть, чтобы тот не сделал что-нибудь против партии. И в каждом таком маленьком месте у них будет по комиссару. Уже в бытность вице-консулом Леонард был арестован ЧК в Царицыне по подозрению в причастности к раскрытому заговору с целью свергнуть в городе советское правительство. Сенатор Оверман: Вас арестовали солдаты? М-р Леонард: С комиссаром и вооруженным охранником. Сенатор Нельсон: Кто был этот комиссар? Вам известно его имя? М-р Леонард: Нет, не известно. Сенатор Нельсон: Он был русский? М-р Леонард: Русский. Их было двое. Один русский, другой еврей. Через три недели этого еврейского комиссара самого арестовали. Он пытался украсть у правительства 2.000 рублей. Нас держали шесть недель, и только благодаря бельгийцу, который жил в этом городе и увидел нас через окно, ушло сообщение в Москву, к нашему консулу, м-ру Пуле. Консул обратился к Чичерину, их министру иностранных дел, который отправил, как нам стало известно, по меньшей мере две телеграммы в эту чрезвычайную комиссию. Может быть, больше. Он требовал освободить нас, если нет доказательств, а если есть - отправить в Москву. Они задержали телеграммы в Царицыне, и только когда датский вицеконсул приехал забирать французскую колонию, 50 человек, французский вице-консул был извещен о нас, и он устроил скандал, и сказал, что мы под его защитой, и он забрал нас в Москву. Мы были в Москве примерно 3 недели. Сенатор Нельсон: В Москве вы были под арестом? М-р Леонард: Мы были в одиночном заключении. Сенатор Нельсон: В Москве? М-р Леонард: Да. Сенатор Нельсон: В какой тюрьме? М-р Леонард: Это было большое здание, выделенное для чрезвычайной комиссии. Единственный способ, каким вы можете представить, что такое чрезвычайная комиссия - это сравнить ее с инквизицией. Она имеет неограниченную власть и совмещает в себе прокурора и судью. Сенатор Оверман: Как вы выбрались? М-р Леонард: Норвежская дипломатическая миссия все время оказывала давление. Но кроме того, большевистское правительство хотело нас выпустить. Все эти месяцы шла борьба между большевистским правительством и чрезвычайной комиссией. Чрезвычайная комиссия была создана центральным большевистским правительством, но она попыталась присвоить себе всю власть, и объявила, что она не подлежит контролю, не подотчетна кому-либо. Они сражались по этому вопросу, должна ли комиссия быть независимой, шесть недель или два месяца. Министерство внутренних дел требовало, чтобы комиссия ему подчинялась, и что если комиссия откажется подчиняться приказам, то ее нужно превратить в отдельный комиссариат с собственным народным комиссаром. Чрезвычайная комиссия отвергала это. Местные советы были против чрезвычайной комиссии, потому что она имела штаб в Москве, а отделения - в каждом городе, и комиссары приезжали в город, где они не знали положения, не знали никого, не знали даже большевиков, и начинали производить следствия, арестовывая кого хотели. Советы требовали, чтобы чрезвычайная комиссия была поставлена под контроль советов; и они также требовали, чтобы перед тем как казнить человека, чрезвычайная комиссия уведомляла совет, и совет мог требовать задержки казни. Но комиссия отказалась рассматривать эти предложения, и, как я сказал, когда нас держали в тюрьме в Царицыне, большевистский министр иностранных дел, Чичерин, требовал телеграфом нашего освобождения, а они его игнорировали. В камере с нами сидела большевистская комиссия, посланная исследовать возможности поставки нефти с Кавказа - в России был нефтяной голод. Во главе этой комиссии был человек, отвечавший за распределение нефти в России. Нефтяная промышленность была национализирована, и он ею руководил. Его помощником был человек, прикрепленный как эксперт от комиссариата путей сообщения. В Царицыне комиссия была арестована. Глава этой комиссии, Макровский, не поладил с крупными большевиками в городе, и они арестовали всю комиссию. Через два дня после того, как они их арестовали, они расстреляли Алексеева, железнодорожного советника, и его двух сыновей. А еще через три дня они получили телеграмму от Ленина - подписанную "Троцкий, от имени Ленина" [Trotsky by Lenin] - требующую, чтобы Макровский и Алексеев были немедленно отправлены в Москву. Что он [Ленин] знает их и ручается за них, и требует, чтобы их освободили. Они уже расстреляли Алексеева и они держали Макровского еще 3 или 4 недели, просто игнорируя приказ Ленина. И так шла борьба между правительством и чрезвычайной комиссией. В конце концов правительство победило, и когда оно победило, нас освободили. Сенатор Нельсон: В Москве. М-р Леонард: Да. Сенатор Нельсон: Куда вы отправились из Москвы? М-р Леонард: Мы поехали в Петроград и оставались там две недели, потому что граница была закрыта, и мы смогли уехать из Петрограда только 16 ноября. Сенатор Нельсон: Что происходило, когда вы находились в Петрограде? Что вы видели - в отношении большевистского правительства и его действий? М-р Леонард: У них был большой праздник - годовщина прихода к власти. Произошла очень интересная вещь. В первые дни ноября большевики стали очень нервозными, их охватила паника. Ситуация на западном фронте, пока не было подписано перемирие, была такова, что союзники побеждали, и большевикам это было известно. Они боялись, что союзники используют Германию, соединятся с ней и вторгнутся в Россию, чтобы покончить все большевистское движение. В Петрограде ходили слухи, что немцы шли на Петроград и уже приближались. Большевиков охватила паника и глава чрезвычайной комиссии в Петрограде попросил защиты у главы Международного Красного Креста. Это была очень маленькая организация, новая организация, основанная после того, как Американский, Британский и Французский Красный Крест уехали. Уезжая, они организовали Международный Красный Крест, составленный из скандинавов, датчан и швейцарцев, и дали им припасы для снабжения иностранных граждан в России. Международный Красный Крест обратился в ЧК за разрешением вести работу, к этому охваченному паникой начальнику. Тот сказал, что даст разрешение, если они гарантируют ему защиту. И так он оказался под защитой Международного Красного Креста, что показывает, насколько они были в панике. Но те же самые люди несколько дней назад отказывались подчиняться приказам Ленина. Потом, когда в Германии началась революция, они были очень уверены, что в Германии произошла большевистская революция и они теперь запалят весь мир. Из абсолютно паникующих людей два дня спустя они превратились в гоголей. А потом они узнали, что это была не большевистская революция, и они решили сделать ее большевистской и телеграфировали Либкнехту, что они посылают вагон муки для большевиков в Берлине; и они отправили в Германию комиссию способнейших агитаторов и лучших пропагандистов с большевистскими деньгами. Майор Хьюмс: М-р Леонард, расскажите нам, что вы видели во время своего заключения в этой тюрьме и о деятельности чрезвычайной комиссии. Как они обращаются с заключенными, что они с ними делают. М-р Леонард: Они исходят из теории, что каждый человек, против которого выдвинуты какие-либо обвинения, виновен, пока не доказано обратного. Они принимают анонимные донесения или предупреждения, что человек замечен в контрреволюционной деятельности, и на этом основании они его арестовывают и могут держать месяцами прежде чем дело будет рассмотрено. "..." Они очень первобытны в своих методах. Когда нас арестовали, в первой камере с нами был итальянец "..." и они забирали его в полночь или в 3 часа утра и избивали револьверами. Он нам потом показывал шрамы. "..." Они расстреливали тех, против кого у них были данные. Некоторые из этих людей были виновны, другие невинны. Они приходили и зачитывали список, говоря что такие-то люди были осуждены на 1, 2 или 4 года в тюрьме, и забирали их. А на следующее утро начальник караула, наш большой друг, рассказывал нам где вошли пули. Вместо тюрьмы они отводили их ко рву. Они привели одного рабочего, который предположительно принадлежал к партии эсеров "..." и сказали ему написать все, что он знает, потому что ночью его расстреляют. Но они прождали до следующего дня. Сенатор Нельсон: Они застрелили его? М-р Леонард: Да. Сенатор Нельсон: Его судили? М-р Леонард: Нам ни о каком суде не было известно. Сенатор Нельсон: Был ли какой-нибудь суд, на котором он присутствовал? М-р Леонард: Никакого, о котором нам было бы известно. Может, что-то и было в его последний час или около того. Сенатор Нельсон: Они судили людей в их отсутствие? М-р Леонард: Да. Макровский, этот большой, очень известный большевик, сказал мне это. Я и он были в одной камере некоторое время. Он боролся против главы чрезвычайной комиссии. Сенатор Нельсон: Как его имя? М-р Леонард: Макровский. Сенатор Нельсон: Каково его настоящее имя? М-р Леонард: Это его настоящее имя. Сенатор Нельсон: У него было другое имя? М-р Леонард: Насколько мне известно, нет. Сенатор Нельсон: Продолжайте. М-р Леонард: Некоторых людей спрашивали, знают ли они этого человека - Макровского. Целую шеренгу людей спросили: "Знаете ли вы этого человека"? Они все сказали: "Нет". Он обернулся с удивлением и сказал: "Я не знаю никого из этих людей". Потом он сказал мне: "Что, если бы один из них сказал, что знает меня, а остальные отрицали бы это"? Я спросил: "Что случилось бы, если б один вас признал"? - "Меня бы расстреляли". Сенатор Стерлинг: Каково было обвинение против этого человека, с которым вы делили камеру? М-р Леонард: Он был обвинен в участии в контрреволюционном заговоре. Он сделал такое заявление. Он сказал, что все руководители этой комиссии были выродки, что они не были русскими [were not typical Russians]. Я припоминаю, он говорил, что глава этой комиссии был выродок, что если он доберется до Москвы и увидит его, он его застрелит на месте и никто ему слова не скажет. Этот человек сказал также, что люди в центре не знали, что происходит в провинциях, что эта комиссия и ее члены делали в разных городах и провинциях. Он сказал: "Если бы Ленин об этом знал, он бы их всех расстрелял". Сенатор Стерлинг: Что он имел в виду: что в городах и провинциях они не были революционистами? М-р Леонард: Он имел в виду, что эти люди, принадлежавшие к большевистской партии и занимавшие большевистские [правительственные] должности, делали что хотели, и не подчинялись приказам, инструкциям или духу центрального правительства. У этого человека, Макровского, был револьвер, когда он туда явился, и разрешение выписанное председателем всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе и так далее. Местная комиссия забрала у него револьвер. Он сказал: "У меня разрешение, выписанное Петерсом, председателем". Они ответили: "Не хотите ли сказать, что мы здесь не власть?" Майор Хьюмс: Вы когда-либо знали Петерса? Видели его? М-р Леонард: Нет, сэр. Майор Хьюмс: Верно ли, что он прежде жил в Лондоне? М-р Леонард: Я не слышал, чтобы он жил в Лондоне. Я знаю, что его жена до сих пор в Лондоне. Она очень хорошо говорит поанглийски. Майор Хьюмс: Он русский? М-р Леонард: Латыш. Большая часть чрезвычайной комиссии в Петрограде состоит из латышей. Я хоть и плохо говорю по-русски, но лучше, чем большая часть членов петроградской чрезвычайной комиссии. Они не умеют писать. Когда они приходят забирать узников по списку, они не умеют прочесть имен, и один из узников стоит рядом с ними и читает имена. Майор Хьюмс: Каков состав чрезвычайной комиссии? М-р Леонард: Я не знаю. Всероссийская комиссия в Петрограде - очень эластичная структура, и этот человек Петерс - ее фактически возглавляет. Был другой человек, который предположительно должен был быть главой, но Петерс ведет всю работу председателя. Это чрезвычайная комиссия правительства государства. Нет требований, нет регламентаций. Майор Хьюмс: М-р Леонард, во время вашего передвижения по России, встречались ли вам фактические случаи терроризма и жестокости? М-р Леонард: Я был в Астрахани. Я был болен. Непосредственно перед арестом я прибыл в Царицын, надеясь выздороветь. "..." В Астрахани открылся заговор с целью свержения правительства. "..." Когда мы были в заключении, пришло сообщение из Астрахани, напечатанное в официальном органе, что астраханский военный комиссар, человек, которого я знал и с которым взаимодействовал, сообщил, что они расстреляли 300 офицеров в отместку за заговор "..." Майор Хьюмс: Офицеров бывшей русской армии? М-р Леонард: Да. Это теперь практически каста. Большевики просто говорят "офицер", и это определяет человека в эту касту. Потом, в июле, в Царицыне, они забирали людей, которые были чистыми пролетариями, но принадлежали к другой партии, к эсерам. Мы видели из нашей камеры. Мы не знаем, сколько они расстреливали, но ров, в котором хоронили, рос каждый день. Они расстреливали все время. Майор Хьюмс: Известно ли вам что-нибудь о грабежах? Встречались ли вы с ними? М-р Леонард: Это неостановимо. Когда они берут город, они просто забирают все. Майор Хьюмс: Как они грабят дома, как они проходят по домам, после того как взяли город? М-р Леонард: Они не грабят. Они говорят, что им принадлежит вся собственность нации, то есть вся общественная собственность, и они просто берут, что хотят. Майор Хьюмс: А вся личная собственность составляет общую собственность каждого индивидуума в нации? М-р Леонард: Да, и они входят и берут что хотят [go in and help themselves]. Я познакомился с евреем из Нью-Йорка, который был комиссаром, уж не знаю чего. Первым его действием после занятия должности было - перераспределить все шелковые чулки, которые им удалось найти, всем крестьянкам и женщинам-рабочим - всем, кто были или у которых в профсоюзе были мужья. Этот еврей был очень напуган, потому что подходили казаки, и он собирался использовать свою американскую библиотечную карточку как американский паспорт и удрать. Сенатор Нельсон: Как было его имя? М-р Леонард: Я не припоминаю. Сенатор Оверман: Много ли вам встречалось этих большевистских симпатизаторов из Нью-Йорка и Чикаго? М-р Леонард: Я был все время в провинции. Люди, которые приехали [из США], имели возможность получить хорошие должности, и они были в центре. Сенатор Оверман: Они были с большевиками? М-р Леонард: Да. Сенатор Оверман: Вы разговаривали с кем-либо из них? М-р Леонард: Я говорил только с этим человеком. Сенатор Нельсон: Где он жил в этой стране? М-р Леонард: В Нью-Йорке. Сенатор Нельсон: На Восточной Стороне? М-р Леонард: Да, сэр. Сенатор Оверман: Когда он ехал в Россию, м-р Леонард, я полагаю, он думал, что его ждут хорошие времена. М-р Леонард: Он думал, что его ждут хорошие времена. Он хвастался, что не работал ни единого дня в своей жизни. Сенатор Нельсон: Еврей? М-р Леонард: Да. Сенатор Нельсон: И он не работал ни единого дня в своей жизни? М-р Леонард: И не собирался. Сенатор Оверман: И он собирался приехать сюда и устроить тут то же самое? М-р Леонард: Нет, он боялся за свою жизнь, и он хотел приехать сюда, когда он будет в безопасности. Сенатор Оверман: Рассказал ли вам Макровский, каковы планы большевиков? М-р Леонард: Он говорил об их идеалах. "..." Но было очень интересно видеть, как он полностью изменился там в тюрьме. Не из страха опасности за свою жизнь - он не боялся смерти - но он пожертвовал всем для революции, которая была его религией, и вот революция пришла. Пока он был в Москве, он был достаточно удовлетворен, потому что там что-то происходило, но в ту минуту, когда он сошел с поезда в провинции и увидел, что творится тут это было патетическое зрелище - смотреть на него. Его вера была сломлена. Он вошел в тюрьму большевиком, а вышел чистейшим меньшевиком. Он сказал: "Время не созрело. У нас ничего не выйдет. Нужно идти путем эволюции, а не революции." Майор Хьюмс: Есть ли что-нибудь, что вы еще не рассказали нам о деятельности большевистского правительства? Если есть, пожалуйста сообщите это. М-р Леонард: Я хочу подчеркнуть, что большевизм - это власть меньшинства. Большевики захватили власть в ноябре. Они пообещали мир и хлеб, а крестьянам - землю. Мир, хлеб и землю мир, хлеб и свободу. Под свободой они понимали возможность рабочим национализировать промышленность, социализировать промышленность, брать полное управление, и с этими тремя лозунгами они захватили русскую армию; и все были хорошими большевиками пока это означало получение земли или фабрики. Затем правительство постаралось взять у крестьян хлеб по установленной цене - гораздо меньшей, чем цена на свободном рынке - в то время как цена промышленных товаров росла каждый день. Крестьяне сказали, что это несправедливо, и что большевики - это правительство фабричных рабочих. Крестьяне сказали: "Сначала они организуют комитеты и сокращают рабочий день, затем поднимают зарплаты и дают этому обратную силу, так что они могут получить эту большую зарплату за предшествующий год или более, а в результате цены на товары растут, и в то же время они снижают цену на зерно; и нас давят с двух концов." Это вызвало резкий раскол между крестьянами и рабочими. Тогда в Петрограде и Москве появился план вооружить своих людей и отправить их по селам забирать хлеб силой, что, конечно, крестьянам не понравилось. Крестьяне консервативны, более консервативны, чем рабочие, и в местный совет крестьяне часто выбирали не большевиков, а эсеров. Тогда большевики посылали отряд и силой прогоняли такой совет, а на его месте создавали большевистский. Но и это их не удовлетворяло, и прошлой осенью Ленин выдвинул программу комитетов бедноты. Эти комитеты составлены из отбросов крестьянства, из людей, у которых нет земли, нет собственности, которые пропили все деньги, которые они когда-либо заработали, людей без какого-либо достоинства. Ленин поставил их управлять советами; и они совмещают административные и исполнительные функции. И крестьянам это, конечно, не нравится. Крестьяне хотят избрать свой совет, и хотят, чтобы этот совет имел власть. Потом приходят эти люди, эти подонки общества, и пытаются взять что им будет угодно. Я знаю, что в некоторых деревнях крестьяне не могли выбрать комбеды, потому что у них не было бедных. Тогда их привозили из других мест. Сенатор Оверман: Принимали ли офицеры участие в большевистском движении? М-р Леонард: Не кадровые офицеры. Были некоторые студенты, которые прежде были революционерами, во время войны прошли сокращенное обучение, получили низшие офицерские звания и вернулись с фронта. Были также немногочисленные высокопоставленные офицеры, которые приняли во всем этом участие. Сенатор Нельсон: Вы видели большевистские войска? М-р Леонард: Да, сэр. Сенатор Нельсон: Были ли среди них немецкие офицеры? М-р Леонард: Я их не встречал, кроме тех, которые были в так называемых интернациональных батальонах красной армии, составленных в основном из военнопленных. Но среди них было очень мало офицеров. Были самопровозглашенные [noncommissioned] офицеры, но очень мало кадровых офицеров. Майор Хьюмс: Вы имеете в виду немецких самопровозглашенных офицеров? М-р Леонард: Да, сэр. Был интернациональный батальон, составленный из немцев, австрийцев, венгров и китайцев. Сенатор Нельсон: В большевистской армии были матросы русские матросы? М-р Леонард: Да, сэр. Но они не идеалисты, никоим образом. Они не сражаются ни за какие идеалы. Матросы - это бандиты России [roughnecks]. Они терроризируют. К примеру, 30 матросов приехали в Сумы, захватили город, держали его два дня и арестовали всех правительственных лиц. Они были в Новороссийске и других городах, и они сказали мне, что в Одессе ни у кого из матросов не было меньше 40 тыс. рублей.{1} Они грабили банки. Толпа в 20 или 40 матросов входила в город, занимала гостиницу и там жила. В одном городе один из правительственных чиновников пытался получить для меня номер в гостинице, и он не смог. Они не смели потеснить матросов. ------ 1) Зарплата членов СНК составляла ок. 1 тыс. рублей в месяц. Сенатор Нельсон: Это были матросы Черноморского Флота? М-р Леонард: Да, сэр; они все одинаковы, Балтийского ли, Черноморского. Сенатор Нельсон: Матросы Балтийского Флота плохи? М-р Леонард: Да, сэр; они обычные матросы. Большая часть русской регулярной армии погибла, но флот не пострадал, и в нем есть взрослые матросы, которые ничего не боятся, с которыми сурово обращались и они ищут мести и дикости [wild time]. Сенатор Стерлинг: Советы были созданы во время революции и свержения Царя? М-р Леонард: Советы были созданы, но они не принимали участия в управлении, они только критиковали. В это время было двоевластие. Петроградский совет хотел, чтобы все делалось так, как он считал нужным, но он отказывался брать власть сам. Сенатор Стерлинг: При образовании советов они были в руках большевиков? М-р Леонард: Нет, сэр. Сенатор Стерлинг: Большевики захватили их позднее? М-р Леонард: Большевики захватили их пропагандой. Советы сначала были более радикальны, чем Временное Правительство, но они не были большевистскими. В Петрограде большевистское движение стало серьезной силой только в июле. Затем они выбирали своих членов в эти советы, так что постепенно, путем наполнения большинство советов стали большевистскими. И только тогда они попытались свергнуть правительство. Советы не были захвачены силой; но наполнением. Сенатор Нельсон: Могут ли остатки русской армии объединиться и выбить большевиков? М-р Леонард: Если они смогут объединиться. В этом-то там и была беда. Именно потому большевики и смогли удержаться - не из-за своей силы, а из-за слабости противников. Сенатор Нельсон: Казаки, конечно, должны склоняться к консервативной стороне, к русской, к анти-большевистской, не так ли? М-р Леонард: Казаки были склонны защищать свою территорию, но они были против вторжения в большевистскую Россию с целью свержения большевистского правительства. Сенатор Нельсон: Но они не подчинились большевистскому правительству? М-р Леонард: Некоторые из них так поступили. Сенатор Нельсон: Но они не позволят отобрать свою землю? М-р Леонард: Некоторые из них позволили. Беда в том, что они никак не могли объединиться. Они дрались между собой, пока не пришли большевики, а тогда они оказались бессильны и у них отобрали оружие. После этого они начали думать о том, чтобы объединиться, и в конце концов объединились, но заплатив цену огромную. Сенатор Нельсон: Многие ли из большевистских вождей жили прежде в этой стране [США]. М-р Леонард: Я не знаю. В провинции, где я был большую часть времени, таких было очень мало. Мои друзья, которые были в Петрограде и Москве, говорят, что там таких было много [a great number]. [...] М-р Леонард: Я скажу, что программа и дух большевистской партии направлены против религии и того, что мы называем домом [семьей]. Сенатор Уолкотт: Как они обосновывают выступление против дома? М-р Леонард: Они говорят, что дом не дает детям равные возможности. У них не было хорошего дома, а те, кто жили в бедных кварталах, говорят, что дом не дает каждому равных возможностей; что все должны начинать равными, и что детей необходимо забрать, поместить в правительственные учреждения и дать им одинаковое образование. Они говорят, что дом вырос из капитализма и что любовь не нуждается в браке. Сенатор Уолкотт: Иными словами, дети не будут расти в домашней обстановке? М-р Леонард: Нет. Сенатор Уолкотт: Если они выполнят свою программу, то будущие мужчины и женщины не будут иметь воспоминаний о домашней жизни, о тепле очага, близости родителей.{1} ------ 1) Примечательно, что в этом отношении "радикальные западники" 1990-х годов наследуют идеологии "радикальных западников" 1910-х. Важным элементом доктрины обоих является денационализация и уничтожение "тепла очага" - для начала в общественной жизни. Семья в 1910-х и 1990-х подверглась нападению, но устояла, хотя и с потерями; однако общество было в обоих случаях разрушено. М-р Леонард: Да, они против этого. Майор Хьюмс: По теории, о детях должно заботиться государство? М-р Леонард: Да, сэр. Сенатор Нельсон: Они [дети] должны быть национализированы? М-р Леонард: Да, национализированы таким образом. Сенатор Нельсон: И они не верят в брак, потому что это символ капиталистического класса? М-р Леонард: Да, сэр. Сенатор Оверман: Они за развод? М-р Леонард: Развестись очень легко. Не нужно идти в суд. Мужчина просто делает письменное заявление женщине и говорит: "Я с тобой развожусь", и все. Сенатор Оверман: И женщина может сказать то же самое? М-р Леонард: Да, сэр. Сенатор Оверман: Так что у женщин там равные права? М-р Леонард: Да, сэр. Сенатор Стерлинг: Считаете ли вы, м-р Леонард, что эти принципы привлекательны для обычного русского крестьянина, или же это доктрина вождей, которые ее исповедуют? М-р Леонард: Я не думаю, что это привлекательно для русских крестьян; но беспорядки начались с крестьян, которые были вдали от дома в промышленных городах в России, где они жили в плохой среде и им плохо платили. Среди них годами велась пропаганда, что они - угнетаемый, эксплуатируемый класс, все они. Вот откуда пошла беда, и от промышленных рабочих, а не от крестьян. У крестьянина была одна нужда. Крестьянину была нужна земля, и он хотел ее, и когда он получил землю, он был удовлетворен. Сенатор Оверман: Что с церковью? Ходят ли они в церковь? М-р Леонард: Да, крестьяне еще ходят в церковь. Но церковь, конечно, разрушена, и большевики ведут бесконечную пропаганду против церкви, против священников и они это все печатают в газетах. Сенатор Уолкотт: Я полагаю, они понимают психологический факт, что если им удастся разрушить веру любого народа, они могут привести народ в такое состояние, при котором можно свергнуть все, что они захотят свергнуть. Сенатор Нельсон: Потеряла ли церковь влияние, которое у нее было в прошлом? М-р Леонард: Она утратила влияние среди промышленных классов. Сенатор Нельсон: Но среди крестьян? М-р Леонард: Крестьяне еще ходят в церковь. Где священник был плохой, они поставили нового, но они не обратились против церкви. В августе вышел указ, запрещающий вывешивать иконы в общественных зданиях и зданиях, принадлежащих государству. До войны с Германией в каждом здании была маленькая икона в углу. В управе большевистских казаков еще держат иконы: они сказали, что иконы необходимы. Солдатский комиссар пытался заставить снять иконы, но они сказали, что не могут этого сделать. Потому что если казаки решат, что они анти-христиане, у них вообще не будет никакой поддержки. Сенатор Нельсон: В великом хаосе, который последовал за смертью слабоумного сына Ивана Грозного, было междуцарствие в 29 лет. И именно с помощью церкви они снова собрали себя вместе и избрали Михаила Романова царем, продолжив линию правителей, и именно через церковь они смогли сплотить новое правительство. Считаете ли вы, что в нынешней катастрофе церковь может оказаться огромной помощью... М-р Леонард: Я верю... Сенатор Нельсон (продолжая): в сплочении и собирании вместе русского народа против большевистской системы? М-р Леонард: Если церковь сможет восстановиться и родит вождя, который сможет объединить Россию. Сенатор Нельсон: Вы помните, что во время французской революции они пытались уничтожить всякую религию, церковь совсем, но это не удалось. И они потерпят поражение в войне против Русской Церкви. Вы не считаете, что они будут побеждены в этой войне? М-р Леонард: Таково мое мнение - они ее проиграют. Сенатор Нельсон: Крестьяне, церковь, казаки и консервативные элементы сплотятся вместе и за шесть месяцев ликвидируют большевистскую толпу? М-р Леонард: Если они сумеют сплотиться. В этом вопрос. Сенатор Оверман: М-р Леонард, сколько людей среднего класса - буржуазии, как вы их называете - бежало из России, спасаясь от терроризма? М-р Леонард: Я не могу оценить, но это огромное количество. Скандинавские страны ими заполнены. Они бежали не из России, но из большевистской России. Киев был ими запружен, и Ростов, и область Войска Донского; в меньшей степени - Северный Кавказ. Сенатор Оверман: Когда вы уезжали, какова была численность населения Москвы по отношению к прежнему времени? М-р Леонард: Я не знаю про Москву. Меня туда привезли под охраной. Сенатор Оверман: А Петроград? М-р Леонард: Население Петрограда сейчас - около полумиллиона человек. Сенатор Оверман: Сколько в нем жило в нормальное время? М-р Леонард: Гораздо больше миллиона. Сенатор Оверман: Здесь утверждалось, что почти два миллиона. М-р Леонард: Да. Из показаний свидетеля, имя которого изъято при издании стенографического отчета (заменено прочерком). Провел в России 23 года, был промышленником, не то управляющим, не то владельцем завода (из показаний не вполне ясно). Выехал из России поздней осенью 1917 года (из Петрограда - 6 ноября по сибирской дороге, возвращаясь в США через Харбин и Японию). Свидетель: "..." Что касается условий для ведения промышленного дела до большевистской революции, начиная с марта 1917 г., то мы столкнулись с тем, что появилось множество [quite a few] так называемых американцев, которые вернулись в Россию немедленно после революции. Они начали прибывать в апреле 1917 г. Сенатор Нельсон: Что это были за люди? Это были люди, жившие здесь? Свидетель: Жившие в этой стране [США]. Сенатор Нельсон: Они были евреями? Свидетель: Многие из них были евреями. То есть евреями по расе, не-славянами, и они все время являлись к нам обсуждать всевозможные трудовые условия: часы работы, ставки - и весьма многие из них говорили по английски. Сенатор Нельсон: Они жили в этой стране [США] в течение ряда лет? Свидетель: Да. Сенатор Нельсон: И они установили контроль над рабочими организациями? Свидетель: Да. Они были движущим духом во всех образовавшихся рабочих союзах и арбитражных и согласительных комиссиях. Сенатор Нельсон: И вам приходилось иметь с ними дело? Свидетель: Нам приходилось иметь с ними дело. Сенатор Оверман: Они были из IWW? Свидетель: Я не знаю, были ли они из IWW, но они действовали так, словно были. Сенатор Нельсон: Они были социалистами? Свидетель: Да; они все были социалистами, ярыми социалистами, но принадлежали ли они к IWW формально, этого я не знаю. Сенатор Оверман: Известно ли вам что-либо, по вашим собственным наблюдениям или из того, что вам приходилось слышать, о большевистской пропаганде в этой стране [США]. Свидетель: По моему мнению, тот факт, что все совершаемое большевиками происходит именно в России совершенно случаен. Сенатор Оверман: Вы полагаете, большевизм пришел из этой страны [США]? Свидетель: Нет, я так не думаю; отчасти - да; но в течение многих лет была русская революционная колония в Женеве; были такие же колонии в Лондоне и Париже, и также в этой стране, в Чикаго, Нью-Йорке и очень возможно, что и в других городах. "..." Кроме того, как только произошла [февральская] революция, открыли тюрьмы и ссыльные вернулись из Сибири. Сенатор Нельсон: Они открыли двери для всех находившихся в Сибири преступников? Свидетель: Да, и большое число большевистских вождей это не только люди, вернувшиеся из Америки, но также вернувшиеся из трущоб Whitechapel'а в Англии, из Латинского квартала в Париже, и с тропинок и глухих улиц Женевы. Когда люди из этих стран прибыли в Россию, их ряды пополнились тучами преступников, освобожденных в Сибири и из тюрем в центральной России. Первое, что сделали эти преступники, освободившись - они разгромили полицейские участки и уничтожили архивы. После того они могли бесстрашно выступать как политические мученики, не боясь разоблачения; в действительности же они были головорезами, убийцами, фальшивомонетчиками, профессиональными преступниками. Сенатор Нельсон: И они были сосланы в Сибирь как преступники? Свидетель: Да. Сенатор Нельсон: И они отличались от класса людей, которые были сосланы в Сибирь по политическим причинам? Свидетель: Да. Некоторое количество находившихся в Сибири преступников были политическими, но большее число обыкновенными уголовными преступниками. Теперь они все выступают как пострадавшие за свободу, и многие из них заняли в большевистских кругах высокое положение. Сенатор Нельсон: И силы большевиков в Петрограде набирались из уголовных слоев? Свидетель: Да, сэр. [...] Свидетель: О большевистских вождях. Один из свидетелей сегодня упомянул имя Петерса. Я осведомлен из заслуживающих доверие источников, что Петерс "..." жил в Лондоне, и вы, господа, несомненно припомните происшествие, случившееся несколько лет назад в Уайт Чэпел, я думаю, на улице Сидней, где в доме была осажена банда опасных анархистов. Насколько я припоминаю, операцией по захвату руководил Уинстон Черчилль. Петерс был в этой толпе, а теперь этот человек наделен властью распоряжаться жизнью и смертью достойных элементов России. Затем, я хотел бы рассказать о чувствах русских по отношению к этой стране [США] - во время войны и после революции, до времени, когда я уехал. Отношение к этой стране после войны было очень дружественным. Люди думали, что эта страна [США] была заинтересована в дружбе с Россией; русские помнили, что много лет назад, во время голода, США послали корабли с хлебом, чтобы помочь голодающим, и память об этом передавалась как традиция. Но после революции, когда СТОЛЬКО МНОГО ЭТИХ ЛЮДЕЙ, ЖИВШИХ В НЬЮ-ЙОРКЕ И ЧИКАГО, приехало в Россию, они стали распространять мнение, что Америка не дружественна по отношению к России, что это капиталистическая страна, и все что ей нужно - прибыль и деньги. Все эти вернувшиеся русские работали на предприятиях с потогонной системой, где из них выжимали пот люди их собственной расы, ЕВРЕЙСКОЙ РАСЫ, и некоторые из них распространяли это мнение искренно, не видев лучшей жизни в этой стране. Из них давили соки и их эксплуатировали, условия их жизни были плохи, платили мало, и они распространяли в России мнение, что Америка была не раем на земле, как утверждали некоторые, а скверной, жестокой страной. Из показаний другого свидетеля, имя которого изъято при издании стенографического отчета (заменено прочерком). Свидетель проживает в Нью-Йорке. Въехал в Россию весной 1917 года по сибирской магистрали и прибыл в Петроград в начале мая 1917 года. Выеха