Муса Гареев - Штурмовики идут на цель Страница 17

Однажды в полете услышал я голос стрелка;

– Товарищ командир, внизу два самолета! Гляжу – верно. С крестами. Уже заходят в хвост командиру эскадрильи. А истребители прикрытия высоко. Не успеют!

Нужно спасать командира.

Быстро прибавляю газ, иду вниз. Теперь дело решат секунды. На моей стороне высота, которая прибавляет мне скорость и обеспечивает внезапность. Только бы фашист не опередил. Только бы успеть!..

Каждая секунда неумолимо сближает нас с фашистскими истребителями. Когда до ведущего «мессершмитта» остается не более ста метров, открываю огонь из всех пушек и пулеметов. «Худой» словно натыкается на каменную преграду, вздрагивает и в следующее мгновение идет к земле. Потом, уже на аэродроме, я узнал, что мы сбили гитлеровского стервятника. А со вторым «худым» расправились подошедшие наши истребители.

У меня «окно» – до следующего вылета несколько часов свободного времени. Идти в землянку не хочется, сижу в кабине самолета и гляжу в синее июньское небо. Оно такое ясное, будто и нет войны, будто в мире тихо и спокойно, слышу, как шумят в поле хлеба.

Иногда к реальной действительности возвращает меня мой стрелок. Саша Кирьянов расстелил на траве брезент и чистит свой пулемет. Он усердно старается. С таким стрелком не пропадешь, в любом бою прикроет.

Вдруг раздается женский голос:

– Я укладчица парашютов. Пришла проверить, как вы их храните.

– Пожалуйста, проверяйте, – не отрываясь от своего занятия, говорит Кирьянов.

Голос девушки мне показался знакомым. Уж не та ли пожаловала, что назвала меня «букой»?

Повозившись с парашютами, девушка недовольно заявила:

– Какие же вы неряхи! Парашюты лежат на масле, а они хоть бы что! Испортятся ведь, вам же хуже будет.

– Так уж и испортятся? – огрызнулся Саша. – И кто только тебя сюда послал? Откуда такая проверяльщица взялась?

– Прислали, – смутившись объяснила девушка.

– Присылают всяких, – глубоко вздохнул Кирьянов. – Парашют – не пулемет, с ним ничего не случится. Очередь до него никак не доходит.

– И пулемет, и парашют стрелок обязан знать!

– А вы-то знаете пулемет? – спросил Саша..

– А как же! – отозвалась девушка.

– Собери!

– И соберу!

Через несколько минут пулемет был собран.

– Принимай, стрелок. Стреляй себе на здоровье.

– Молодец, – похвалил девушку Саша. – Где научились?

– Война всему научит.

– Ну, смотри-ка ты! – удивленно и ласково проговорил Кирьянов.

Мне понравилась эта бойкая девушка. Боясь, что могу больше не увидеть ее, торопливо вылезаю из кабины.

– Что здесь происходит? – спрашиваю строго.

– Сержант Галина Мигунова. Проверяю состояние парашютов вашего самолета.

– А что их проверять? Они нам не нужны, прыгать не собираемся.

– Напрасно храбритесь, товарищ командир. Многие так говорят, а потом, глядишь, и прыгнули.

– То многие, а то – мы!

Мне хочется поговорить с ней о чем-нибудь другом, но у меня ничего не получается и я отхожу в сторону. Издалека слышу, как она спрашивает Кирьянова:

– Он что – всегда такой?

– Какой?

– Ну, сердитый, что ли…

– Он не сердитый, а серьезный и строгий. Большая река, товарищ укладчица парашютов, течет без шума.

– Это каркая же здесь «река»?-недоумевает девушка. – О чем ты?

– Да так, к слову пришлось. Башкир он, Муса наш. Вот и вспомнил их пословицу. Ясно?

– Ясно! Хорошая пословица.

– Пословица хорошая, и командир неплох, – уточнил Кирьянов, – Это он только с виду кремень, а в душе добрый, как ребенок. Только это разглядеть нужно.

– Ну?

– А чтобы хвастать, как некоторые,-ни-ни! Вот вчера сбил в бою «худого» – и ни слова об этом. Будто мы каждый день истребителей сбиваем.

Я слышу рассудительный разговор Кирьянова и невольно завидую ему; нашел же человек о чем поговорить с девушкой. И как у него все легко и просто получается. Будто век с ней знаком. А вот я так не умею.

Еще раз напомнив о парашютах, Галя ушла. Маленькая, в белой от частой стирки гимнастерке, в больших сапогах. Совсем еще девочка. Ей бы в читальном зале над книжкой сидеть, а она – на фронте. Нелегко, поди, ей тут, а у меня и хорошего слова для нее не нашлось. И в самом деле, разве я не «бука»? С первого взгляда точно охарактеризовала меня. Недовольный собой, снова забираюсь в свой самолет.

Глава пятая

Неудача

День начался с того, что меня вызвали к командиру полка.

– Вот что, Гареев, – сразу же приступил он к делу. – Ставлю задачу – учись фотографировать результаты бомбежки и штурмовки. Мы тут подумали, ты подойдешь. Хорошо летаешь, спокоен.

Окинув меня быстрым критическим взглядом, он подчеркнул последнее слово, повторив его дважды, и продолжал:

– Устанавливай на самолете фотоаппарат и учись. Задача ясна?

– Так точно, ясна!

– Даю в твое распоряжение техника Легонькова. Он в этом вопросе специалист. Постарайтесь управиться побыстрее.

Техник Легоньков действительно был мастер на все руки. Получив задание, он что-то недолго прикидывал в уме, потом решительно полез в самолет и принялся там стучать.

– Ты что там гремишь? – спросил я..

– Дыру пробиваю!

– Дыру мне фашист и без твоей помощи пробьет. Ты лучше постарайся залатать старые.

– Старые залатаем, это верно. А эту дыру все-таки пробьем. Иначе не установишь фотоаппарат.

– Ну, ладно, давай. Только не угробь машину, – вон как гремишь!

Закрепив аппарат, Легоньков провел провода, укрепил на ручке управления кнопку и, довольный своим изобретением, доложил:

– Принимайте работу. Сделал на совесть. Просто и надежно, – улыбнулся техник. – Можете испытать.

– А вот сейчас и испытаю.

Я тут же запустил мотор и поднялся в воздух. Снял свой аэродром и снимки отнес командиру полка. Он остался доволен.

– С какой высоты снимали?

– С восьмисот.

– Так делай и дальше!

Фотографирование обернулось для меня большими бедами. Но я в то время об этом не мог знать.

Через несколько дней капитан Буданов повел группу штурмовиков на подавление артиллерийских батарей противника. Мне командир полка поставил дополнительную задачу – фотографирование.

– Да, только чтобы снимки были отличными. Понял?

– Понял!

– А когда начнешь фотографировать? Я молчал. Это дело мне было в новинку.

– Отбомбишься вместе со всеми, – разъяснил командир полка. – Группа уйдет, тогда и действуй. Ясно?

– Так точно, ясно.

– Ну, коли ясно, тогда выполняй задание…

На небе – ни облачка. Ярко светит летнее солнце. Товарищи, весело переговариваясь, идут к самолетам, а мне почему-то невесело.

Сказать «действуй» – просто, а вот попробуй выполни задание! Я представил, как после штурмовки группа улетит на свой аэродром, а я останусь один. На меня обрушится море огня. Могут появиться и истребители. А ты, несмотря ни на что, не меняя курса, на одной и той же высоте, на одной и той же скорости фотографируй. Мишень – лучше не придумаешь!

А задачу выполнять нужно. Я настраиваю себя на полет.

Ревут моторы. Машины одна за другой взмывают в воздух. С соседнего аэродрома поднимаются прикрывающие нас истребители.

Летим к линии фронта.

Вижу: капитан Буданов качает крыльями. Это значит – приближаемся к району цели. Теперь ухо держи востро! Сейчас начнется!

И точно, буквально через несколько секунд штурмовик командира устремился к земле. За ним пошли в пике и другие самолеты. Один заход, второй, третий!..

Отштурмовав, группа уходит домой.

Я остаюсь.

Набираю нужную высоту и иду строго горизонтально, не меняя скорости и направления. И сразу, как того и ожидал, по мне открывают огонь крупнокалиберные зенитные орудия врага. «Букеты» разрывов «расцветают» то справа, то слева. Я их хорошо вижу. О них предупреждает меня и мой стрелок Кирьянов. В голосе его тревога, нетерпение, но разве сейчас время объяснять, что я лишен маневра и лечу точно привязанный к канату? Вернемся живыми на аэродром, там и расскажу.

А Кирьянов опять;

– Товарищ командир, разрывы слева! Разрывы слева!

Я продолжаю лететь в избранном мною направлении.

Зенитки противника бьют непрерывно. Но я лечу, и нервы мои не сдали!

Разрывы вокруг самолета клубятся все кучней и кучней. И Кирьянов, сам того не замечая, опять кричит:

– Разрывы слева!.. Разрывы справа!.. Разрывы сзади!.. Чудак Александр, ведь я прекрасно все вижу. Но что поделаешь – приказ есть приказ. Снимки должны быть отличными, их никто не сделает за нас.

Нервы напряжены до предела, но я по-прежнему не меняю курса. Еще немного – и можно выключить фотоаппарат. Тогда у меня руки станут менее занятыми – не собьют.

Еще немного, совсем немного! И вдруг слышу взволнованый голос Саши:

– Товарищ командир, подходят два истребителя. Вы меня поняли? Подходят два «худых»!

– Вижу, Сашок, вижу. Держись, дружище!

Я дотягиваю последние метры, выключаю фотоаппарат и, маневрируя, иду к линии фронта. Поздно! Кирьянов докладывает: