Николай Губернаторов - Гордон Лонсдейл: Моя профессия - разведчик Страница 17

— Вы, конечно, отметили традиционную британскую сдержанность… — говорил Жан, лавируя в потоке машин. — И, как иностранец, уже почувствовали, что англичане подчёркнуто холодно относятся к вам… Так ведь? Какая-то доля истины в этом, конечно, есть. Но это скорее оттого, что островное положение их страны веками вырабатывало психологию обособленности, оторванности от других стран мира.

— Вы правы, но я, похоже, уже нашёл на этот случай эффективное контрсредство — сразу сообщаю собеседнику, что я канадец. Это помогает сломать ледок в разговоре и установить хорошие отношения.

Жан кивнул.

— Да, англичане всё ещё числят канадцев в близких родственниках. Но не обращайте особого внимания на их внешнюю сдержанность и холодность. Англичане умеют быть и очень милыми людьми и добрыми приятелями.

— И всё-таки налёт превосходства — он даёт о себе знать…

— Естественно… Англия много лет была крупнейшей промышленной державой мира. Империя, над которой «никогда не заходило солнце», — такой представляли старушку Англию все слои её населения. У англичан даже выработался собственный юмор, направленный как бы против самих себя. Заметили это уже?

Я кивнул. Да, я оценил и юмор англичан, и скептические нотки в тоне Жана. С этим спокойным, уравновешенным человеком, со сноровкой истого парижанина направлявшим свой «мерседес» в потоке машин, мне было хорошо. В этот час на улицах французской столицы было людно, машины всевозможных марок шли сплошным потоком, парижские водители весьма своеобразно соблюдали правила уличного движения: ровно настолько, чтобы не придрался не слишком требовательный ажан. А гость из Центра будто всю жизнь тем и занимался, что водил свою машину в такой сутолоке.

Я заметил, что от нас не отстаёт белое авто спортивного типа. Юркий автомобильчик, казалось, следовал за «мерседесом», как рыбка-лоцман за акулой.

— Нет, — перехватил мой взгляд Жан, — это не слежка. Видно, просто за рулем ловкач: мы ему прокладываем дорогу. Посмотрим, далеко ли нам по пути…

Действительно, через два-три квартала белое авто отстало, затерялось в сутолоке парижских перекрестков.

— А теперь самое время перекусить, — предложил Жан. — Есть здесь одно чудесное местечко.

Мы добрались до лесочка в одном из пригородов Парижа. В тени деревьев спрятался небольшой сельский дом, стилизованный под старинную постройку. Видимо, в нём жил когда-то зажиточный крестьянин или была деревенская корчма. А может, его соорудили совсем недавно — во Франции входила в моду старина. На первом этаже в просторной комнате стояли подчеркнуто далеко друг от друга несколько столиков — в такие заведения приезжают, чтобы вкусно поесть и поговорить без опасения привлечь внимание других посетителей.

«Патрон» встретил нас как добрых знакомых, просияв гостеприимной, чуть плутоватой улыбкой. В отличие от своих собратьев по профессии был он сухощав и строен. В таких заведениях внешность «патрона» играет далеко не второстепенную роль. В прямой зависимости от его умения расположить к себе клиентов находятся доходы ресторана.

— Что можете нам предложить? — поинтересовался Жан. Он вёл здесь себя как истый парижанин среднего достатка: не торопился, не требовал показать меню (там ведь ровно ничего не обозначено, только готовые закуски, всё остальное «патрон» готовит в зависимости от того, что приобрёл сегодня во «чреве Парижа» — знаменитом парижском рынке).

Почтительно, но без тени подобострастия «патрон» назвал два-три блюда, добавив, что готовит их сам по собственному рецепту.

— Попробуем, — решил Жан. — Мы у вас впервые, и начинать надо всегда с лучшего.

Я обратил внимание на то, что Жан счёл необходимым подчеркнуть слово «впервые». У владельцев таких ресторанчиков феноменальная зрительная память — раз обслужив клиента, они через несколько лет встречают его как доброго знакомого. И хозяин, несомненно, сейчас припоминал, не были ли почтенные мосье когда-либо его гостями. Жан облегчил ему работу.

Пока хозяин выполнял заказ, мы могли поговорить не торопясь — в таких ресторанчиках не спешат.

— А мне показалось, что вы бывали здесь и раньше, — сказал я. — И ресторанчик отыскали без труда, и вошли как завсегдатай.

— Настоящий парижанин везде дома, — рассмеялся Жан. И серьёзно добавил: — Я в принципе никогда не посещаю подобные заведения дважды, даже после многолетнего перерыва. Вы обратили внимание, каким цепким взглядом встретил нас хозяин? У таких, как он, не память, а электронное запоминающее устройство. А ресторанчик я выбрал по справочнику «Мишлена».

Я удивился:

— Позвольте, какое отношение имеет к ресторанам «Мишлен»? Ведь это, если не ошибаюсь, фирма, производящая автопокрышки?

— Не ошибаетесь! — подтвердил Жан. — Но именно она издаёт подробнейший справочник кафе и ресторанов всей Франции. Её специалисты ежегодно посещают эти заведения — инкогнито, конечно, — и выставляют им оценки. Максимальную оценку получают меньше десяти ресторанов, причём не обязательно самых дорогостоящих и фешенебельных — фирма этим подчеркивает свою объективность и ориентацию на средние слои, которым дорогие рестораны не по карману.

За аперитивом закончили деловую часть разговора. Жан не навязывал своего мнения, он просто излагал его, заботясь об убедительной аргументации. Он рассчитывал, что имеет дело с подготовленным слушателем, и не ошибался. Над многим из того, о чём говорил Жан, я думал и раньше, наши мнения и оценки во многом совпадали.

— Попытки лидеров Англии играть ведущую роль в «холодной войне», по-прежнему использовать фунт в качестве основной международной валюты не увенчались успехом, — говорил Жан. — Соединённые Штаты не очень-то церемонятся со своим партнером. У англичан это вызывает горечь и обиду на американцев. Но эти чувства они тщательно скрывают — не признавать же открыто превосходство Америки по всем статьям.

— Я иногда слышу горькую шутку: скоро у США появится сорок девятый штат…

— Ну, до этого далеко. Однако американцы стараются свести Англию к положению державы второго ранга…

Жан весьма обстоятельно охарактеризовал международное положение Англии. По лаконичным, емким характеристикам, предельно точным оценкам я снова убеждался, что мой старший товарищ глубоко знает тему, умеет предвидеть дальнейший ход событий.

Жан знал Англию не хуже любого англичанина, а если быть предельно точными, то, может быть, и лучше. Ибо он специально занимался изучением этой страны, особенно её политической, государственной и административной кухни. Я же, только-только приступавший к активной работе в Англии, получал возможность таким образом узнать мнение опытного товарища. Это надо было ценить!

Жан отвечал на мои вопросы скупо и сжато, избегая лишних слов, нарочито прямолинейно строя фразы, что помогало понять суть ответа, запомнить мысль, которую высказывает собеседник. И впоследствии, уже в Англии, я не раз возвращался к советам Жана.

— А вот и мы! — торжественно провозгласил хозяин ресторана. Он не без изящества нёс большое блюдо, источавшее изысканные ароматы французской кухни. Это был рекомендованный им «петух в вине», «спесиалите» заведения. Хозяин, преисполненный значительности момента, водрузил фирменное блюдо на выскобленный добела стол — скатерть отсутствовала, она не вписывалась в сельский интерьер.

За обедом во Франции не принято много говорить — правила хорошего тона предписывают наслаждаться едой. Жан и в этом был верен деталям — он только изредка прерывал обед, чтобы обменяться со мной мнением о достоинствах той или иной приправы или соуса. Ресторатор, время от времени бросавший на своих гостей быстрые, изучающие взгляды, окончательно убедился, что перед ним — два почтенных гурмана, воздающих должное его кулинарному искусству. И если бы полиция вдруг поинтересовалась у него, о чём разговаривали два клиента, побывавшие в ресторане тогда-то и тогда-то, он и через много дней ответил бы значительно и с уважением: «Эти почтенные господа? Они не разговаривали — они обедали!»

И это было бы сказано так, чтобы все поняли: в его ресторане ничем иным и нельзя заниматься, потому что готовят здесь особо изысканно, хотя и по не таким уж высоким ценам.

На пути в Париж мы говорили о ближайших задачах, Жан уточнил кое-какие детали, назвал людей, с которыми мне предстояло работать, кратко охарактеризовал каждого, подробно остановился на условиях связи с ними. Посоветовал, как быстрее наладить связь с Центром.

Я, естественно, записей не делал. Сидел рядом с Жаном, разглядывал набегавшее на машину шоссе — со стороны могло показаться, что человек задумался о чём-то. Но Жан, уверен, понимал: сейчас я укладываю в памяти всё, что он мне говорит. Иногда Жан просил:

— Повторите.