Фулканелли - Тайна соборов Страница 17

Статую убрали в 1748 г., когда расширяли площадь перед собором.

Примерно тогда же капитул собора получил распоряжение удалить статую святого Христофора. Серого цвета великан стоял у первой колонны справа от входа в неф. Статую воздвиг в 1413 г. Антуан Дезэссар, камергер короля Карла VI. Святого Христофора хотели убрать ещё в 1772 г., однако этому решительно воспротивился тогдашний архиепископ Парижа Кристоф де Бомон(41). Лишь после смерти архиепископа в 1781 г. статую вытащили из собора и разбили. В соборе Нотр-Дам де Амьен славный христианский великан с Младенцем Иисусом на руках сохранился, но лишь благодаря тому, что составлял единое целое со стеной — святой изображён на барельефе. В севильском соборе огромный святой Христофор нарисован на стене. Изображение этого святого в церкви Сен-Жак-ля-Бушри утрачено вместе со зданием, а прекрасная статуя в осерском соборе, датируемая 1539 г., была по особому распоряжению разбита в 1768 г., всего за несколько лет до парижских событий.

Разумеется, для подобных действий нужна веская причина. Мы считаем, что таковой не было. Дело тут в символическом смысле легенды, получившем ёмкое и чрезвычайно доступное выражение в изобразительном искусстве. Христофор, чьё первоначальное имя — Офферус — приводит Иаков Варагинский (Жак де Воражен)(42), для большинства означает несущий Христа (от греч. Χρίστοφόρος); однако фонетическая кабала раскрывает другое значение, согласующееся с герметической наукой. Имя «Христофор» заменило Хрисофор — несущий золото (т. е. золотоносный, греч. Χρυσοφόρος). В результате проясняется важное символическое значение образа святого Христофора. Это иероглиф солнечной серы (ИисусаXXVI), или рождающегося золота, которое всплывает на меркуриальных волнах (ondes mercurielles) и благодаря собственной энергии Меркурия приобретает степень могущества, свойственную Эликсиру. По Аристотелю, символический цвет Меркурия (ртути) — серый или фиолетовый, отсюда понятно, почему так окрашены статуи святого Христофора. В кабинете эстампов Национальной библиотеки сохранилось несколько старых гравюр, на которых изображён великан. Они выполнены коричневым цветом (bistre) без растушёвки. Самая старая датируется 1418 г.

Гигантскую статую святого Христофора ещё можно увидеть в Рокамадуре (деп. Ло) на площади перед церковью Сен-Мишель. У ног святого стоит старый кованый сундук, над которым в камень вбит грубый обломок меча на цепи. Легенда гласит, что это обломок знаменитого Дюрандаля, меча, который в Ронсевальском ущелье разбил о камень рыцарь Карла Великого Роланд. Как бы то ни было, истинное значение этих атрибутов вырисовывается достаточно ясно. Меч, разбивающий камень, жезл, которым Моисей, чтобы добыть воду, ударяет по скале в Хориве, скипетр богини Реи, которым она бьёт по горе Диндим, копьё Аталанты — все эти предметы указывают на сокровенную материю (matière cachée) Философов, его естество символизирует святой Христофор, а конечный результат изменений вещества — кованый сундук.

К сожалению, мы не можем сказать ничего больше об этом удивительном символе, которому в готических соборах уделялось почётное место. До наших дней не дошло точных подробных описаний этих гигантских фигур и этих в высшей степени содержательных сцен, без видимой на то причины уничтоженных пошлой эпохой, эпохой упадка.

Особенно пагубным для готического искусства оказался XVIII в. с его аристократизмом, остроумием, придворными аббатами, напудренными маркизами, дворянами в париках — благословенное время для учителей танцев, сочинителей мадригалов, для пастушек Ватто. Блестящий и извращённый век легкомыслия и жеманства, коему было суждено захлебнуться в собственной крови.

Вместо того чтобы продолжать и развивать великолепное и здоровое искусство — порождение французского созидательного духа, — художники, неспособные на усилия, какие прилагали их предки, и совершенно несведущие в средневековой символике, увлекаемые мощным потоком декаданса, который начался во времена Франциска I и парадоксальным образом получил название Возрождения, плодили дешёвые поделки, лишённые вкуса, своеобразия, эзотерической идеи.

Архитекторы, живописцы, скульпторы, опиравшиеся на итальянские имитации античных моделей, предпочитали прославлять себя, а не искусство. Уделом же средневековых мастеров были вера и скромность. Безвестные творцы чистой воды шедевров, они созидали во имя истины, во имя утверждения своего идеала, распространения и возвышения своей науки. А в эпоху Ренессанса строитель, занятый прежде всего собственной особой, пёкшийся лишь о своём достоинстве, возводил здания, чтобы сохранить для потомков своё имя. Средневековое великолепие обязано своеобразию своих творений, популярность же эпохи Возрождения — следствие рабской точности её подражаний. Здесь полёт мысли, там простая мода; здесь гений, там талант. В готическом искусстве исполнение подчинено идее, в искусстве Ренессанса исполнение подавляет идею, сводит её на нет. Первое обращено к сердцу, уму, душе, это торжество духа; второе — к чувствам, и это прославление материи. С XII по XV в. скудость изобразительных средств сочетается с богатством выразительности, начиная с XVI в. преобладает изощрённая форма в ущерб творческой выдумке. Средневековые мастера могли одухотворить обыкновенный известняк, художники Ренессанса оставляли безжизненным и холодным даже мрамор.

Антагонизм двух этих периодов, коренящийся в несовместимости исходных позиций, как раз и объясняет то презрение и глубокое отвращение, с каким люди эпохи Возрождения относились ко всему готическому.

Подобное умонастроение волей-неволей должно было роковым образом сказаться на сохранности средневековых памятников искусства. Именно оно — причина многочисленных их повреждений и уничтожения, о которых мы сегодня можем лишь сожалеть.

Париж

Парижский собор, как и большинство столичных соборов, был посвящён Благословенной Деве Марии (benoîte Vierge Marie), или Деве-Матери (Vierge-Mère). Во Франции народ нарёк такие церкви — Нотр-Дам (доел.: наша госпожа). В Сицилии они называются ещё более выразительно: родительницы (Matrices). Другими словами, эти храмы посвящены Матери (лат. mater, matris), Матроне в первоначальном смысле этого слова, которое в результате искажения было переиначено в Мадонну (итал. ma donna, моя госпожа), откуда расширительное Notre-Dame (наша госпожа).

Пройдём через входные ворота и начнём исследование фасада с главного портала, который ещё называют центральным портиком или портиком со Страшным судом.

На столбе, разделяющем проём портала, аллегорически представлены средневековые науки. Напротив паперти, на почётном месте — алхимия в виде женщины, челом касающейся облаков. Восседая на троне, она держит в левой руке скипетр — знак верховной власти, в правой — две книги: закрытую (эзотеризм) и открытую (экзотеризм). Коленями она сжимает лестницу с девятью ступеньками (scala philosophorum). Лестница символизирует терпение, которым должны запастись алхимики на время проведения девяти последовательных операций герметического Делания [II]. «Терпение — лествица Философов, — говорит Валуа[48], — а смирение — калитка в их сад, ибо, если кто пребудет без гордыни и зависти, Бог над ним смилуется».

II. Алхимия. Барельеф большого портика собора Нотр-Дам де Пари.

Таков заголовок философской главы mutus Liber — готического храма, фронтиспис сокровенной Библии с тяжёлыми каменными листами, оттиск, печать светского Великого Делания на Великом Делании христианском. У порога храма этой печати самое место.

Таким образом, собор предстаёт перед нами как бы выросшим на фундаменте алхимической науки, исследующей процесс превращения исходной субстанции (substance originelle), стихийной Материи (Matière élémentaire, лат. materea, корень mater, мать). Лишённая своего символического покрова Дева-Мать — не что иное, как олицетворение изначальной субстанции (substance primitive), которая служила Началу (Principe), сотворившему всё сущее. Таков смысл — достаточно, впрочем, прозрачный — необычного текста, произносимого на мессе в день Непорочного Зачатия Девы. Вот этот текст:

«Господь овладел мною в начале своих путей. Я была до того, как Он создал первое существо, я была издревле, до сотворения земли. Бездн ещё не было, когда я была зачата. Источники ещё не забили, горные громады не выросли; я появилась на свет до холмов. Он ещё не сотворил ни земли, ни рек, не укрепил твердь на полюсах. Когда Он замышлял создать небеса, я уже была; когда Он налагал границы безднам и устанавливал незыблемые законы, когда упрочивал над землёй воздух, распределял воду по источникам, окружал море берегами и учреждал единые правила для всех вод, дабы они не переходили положенный рубеж, когда Он закладывал основание земли, я была с Ним и всё упорядочивала».XXVII