А.И. Спиридович - Революционное движение в России Страница 17

Ускользнув от надзора полиции, Гапоновские отделы скоро начали заниматься обсуждением отношений рабо­чих разных фабрик к их владельцам, перешли затем мало помалу к обсуждению вопросов политического характера, а с Ноября 1904 года в отделах уже велась революционная пропаганда.

В 20-х числах декабря у Гапоновских рабо­чих начались недоразумения с администрацией Путиловского завода, послужившие поводом к забастовке, которая была объявлена 3-го Января. Рабочие волновались. В массу была искусно брошена мысль о подаче петиции Государю Императору. Возбуждение передалось и на другие фабрики и заводы и быстро охватило все Гапоновские отделы.

Это движение Гапоновских рабочих с их заба­стовкой, массовыми сходками, призывами к революционным выступлениям и слухи о проекте петиции, явились полнейшей неожиданностью для Петербургской {77}социал-демократической организации, фактическим руководящим центром которой был в то время не комитет, который бездействовал, а небольшая группа меньшевистского направления, получившая позже название «Петер­бургская группа при Центральном Комитете Российской Социал-Демократической Рабочей Партии».

Застигнутые врасплох социал-демократы в первый же день забастовки, 3-го числа, собрались на сходку, обсудили положение дела и порешили вмешаться в движение и использовать его в революционных целях, во имя чего они уже с утра следующего числа рассыпались группами по работавшим еще фабрикам и заводам в сорвали работы на Обуховском заводе, Кирпичной, Фарфоровой и некоторых других фабриках. С того же дня партийные ораторы стали высту­пать на рабочих сходках, и хотя их речи и были сначала встречены массой враждебно, тем не менее социал-демократы быстро подладились под общее настроение рабочих и начав говорить только то, что могло нравится рабочим, тем самым сумели завладеть их вниманием.

Одновременно социал-демократы собирали полуконспиративные сходки из наиболее «сознательных» рабо­чих, обсуждали с ними вопросы революционного харак­тера, составляли листки с требованиями к администрации различных фабрик и заводов, намечали планы действия. Они выработали пункты требований, которые должны были войти в «петицию» и когда 6-го Января Гапон написал свою «петицию», в основу ее он положил именно эти выработанные социал-демократами пункты, и вся «петиция» представляла собою как бы сколок с социал-демократической программы минимум.

Под влиянием агитации социал-демократов возбуждение рабочих росло; толпы революционизировались, идея «выступления» делалась все более и более популярной.

Ночью на 7-е Января Гапон устроил совещание {78}с представителями местной социал-демократии по во­просу о подаче «петиции» и о движении 9-го Января ко дворцу и просил их поставить в тот день партийных рабочих в последних рядах толпы для под­держки их, на случай, если бы они стали отступать.

Предположения о «петиции» были таковы: «От имени Петербургского народа (говорил Гапон) передадим Государю нашу петицию, которую я предложу обсу­дить; но я в то же время заявлю, что не уйду, если не получу немедленного торжественного обещания удовлетворить следующие два требования: амнистию пострадавшим за политические убеждения и созыв всенародного земского собора. Если я получу удовлетворение, я выйду на площадь, махну белым платком, принесу радостную весть, и начнется великий народный праздник. В противном случае я выкину красный платок, скажу народу, что у него нет царя, и начнется народный бунт».

8-го числа Центральная группа постановила принять самое решительное участие в движении 9 числа и когда в этот день рано утром началось с пяти сторон Петербурга движение рабочих толп к дворцу —социал-демократы сделали все зависящее от них, чтобы при­дать шествию рабочих революционный характер. Благодаря им, среди серой массы рабочих, наивно думавших, что их ведут для подачи челобитной к Государю о их нуждах, виднелись в некоторых местах красные флаги, раздавались революционные песни, раз­брасывались прокламации, слышались угрозы по адресу Монарха.

Когда же толпы были встречены и рассеяны войсками, социал-демократы, где могли, стали руководить беспорядками. Так, на Василевском Острове они направили толпу грабить оружейную мастерскую Шафа, построили баррикады, сделали нападение на полицейский участок, завладели одной типографией и собирались печатать в {79}ней тогда же прокламацию, чему однако помешала прибывшая воинская часть.

В тот же день вечером Центральная группа, учитывая повышенное настроение рабочих, постановила:

«Вызвать на следующий день новые выступления и продолжать начавшуюся революцию».

Вообще с 3-го по 9 Января социал-демократы, пристроившись к движению рабочих, сумели направить его на революционный путь, и сколь велика была их в этом случае заслуга перед революций, может служит тот факт, что сам Гапон, считавшийся после 9 Января главнейшим революционным народным вождем, в первое время своего пребывания за грани­цей называл себя социал-демократом.

Однако все усилия социал-демократов в Петербурге продолжать после 9-го Января начавшиеся беспорядки потерпели неудачу, так как среди рабочих наступила реакция; о новых выступлениях никто не думал, большинство становилось на работы, и волнение мало помалу начало стихать.

29-го Января, по Высочайшему повелению, под председательством сенатора Шидловского была образо­вана комиссия, на которую было возложено: «выяснение причин недовольства рабочих в С. Петербурге и его пригородах, изыскание мер к устранению таковых в будущем».

Рабочие заинтересовались комиссией, среди них нача­лось сильное оживление, и социал-демократы вновь не замедлили использовать его. Решено было сорвать комиссию. Началась агитация за избрание в выборщики партийных рабочих, и велась она столь успешно; что в числе избранных выборщиков было довольно много партийных работников или лиц, сочувствующих партии.

Выбранным депутатам был преподан составленный Центральной группой манифест, включавший в себе, {80}ряд требований революционного характера, последний пункт которого гласил: «от имени нас, избранных, мы требуем немедленного созыва учредительного собрания, свободно избранного на основе всеобщей, прямой и тайной подачи голосов».

Манифест предполагалось прочесть сенатору Шидловскому на 1-м заседании депутатов и затем удалится, не пожелав более собираться; однако на общем собра­нии всех выборщиков, состоявшемся накануне выборов в депутаты, под влиянием агитации социал-демократов, рабочие послали сенатору ряд столь дерзких требований, что 20-го Февраля последовало Высо­чайшее повеление о прекращении действий комиссии. Цель, поставленная социал-демократами, была достиг­нута — комиссия была сорвана.

В то время, как в С. Петербурге социал-демократия после 9-го Января сосредоточила все свои силы на агитации по комиссии Шидловского, в других городах ее организации ответили на событие 9-го Января выпуском массы прокламаций и вмешательством в возникавшие повсеместно забастовки, беспорядки и демонстрации, явившиеся откликом на Петербургские события.

На окраинах и особенно в Варшаве это движение приняло характер открытого мятежа. Учредительное собрание и ниспровержение самодержавия — стали ходя­чими лозунгами момента; вопросы о подготовке вооруженного восстания, о тактике уличного боя — стали оче­редными у руководителей социал-демократии. Усилившийся террор повышал общее настроение; придавал смелость революционным организациям; увеличивал смуту.

Высочайший рескрипт 18 Февраля, объявлявший о намерении «привлекать достойнейших, доверием народа облеченных людей к участию в предварительной разра­ботке в обсуждении законодательных предположений», способствовал повышению общественного настроения.

{81}Усилилось земское движение (Со времени манифеста 18 Февраля до осени состоялись 4 съезда земцев: Февральский, Апрельский, Майский и Июльский, из которых последний признал неотложной задачей — войти в близкое общение с широкими массами населения для обсуждения предстоящей политической реформы и выпустить обращение к народу с призывом к объединению для борьбы за «истинное» народное представи­тельство.), еще более засуетилась разночинная интеллигенция, начавшая сорганизовывать всевозможные союзы: адвокатов, медицинского персо­нала, инженеров и техников, железнодорожных служащих и рабочих, даже служащих в правительственных учреждениях; большинство союзов объединилось 8-9 Мая в Союз Союзов.

(Народившиеся союзы, особенно после объединения их в Союз Союзов, по своему значению в движении 1905 г. в период времени до 17 Октября, как бы заняли место «Союза Освобождения» — объединявшего всю оппозиционную часть земской и профессиональной интеллигенции в 1904 г. Ко времени 1-й Думы Союз Союзов потерял всякое значение, уступив место Партии К.-Д. и замер к половине 1906 года.)