Николай Карпов - Крым — Галлиполи — Балканы Страница 17

Под влиянием этих событий была даже сделана попытка захватить французский военный корабль, стоящий на рейде в Галлипо-ли, чтобы прийти на помощь восставшим. На такое совершенно безрассудное предприятие отважились два молодых генерала — А.В. Туркул и В.В. Манштейн, причем последний был без руки. Об этом случае упоминает в своей книге И. Лукаш: «…раз ночью бросились они в ледяную воду в атаку на французский миноносец. Сидели в кофейне у мола и внезапно решили взять атакой миноноску, маячившую у мола в тумане сторожевыми огнями. Выхватили наганы, оба прыгнули и поплыли. Их поднял на борт русский баркас, а они недовольно ворчали…»{132}

В это трудно поверить, если не знать характеристики генералов, одному из которых было 25, а другому 28 лет. Ее дал тот же И.Лукаш. «Генерал Туркул и генерал Манштейн, — пишет он, — самые страшные солдаты самой страшной Гражданской войны. Генералы Туркул и Манштейн — это дикое безумие дроздовских атак во весь рост без выстрела, это немое бешенство непобедимых дроздовских маршев. Генералы Туркул и Манштейн — это беспощадные массовые расстрелы, лохмотья кровавого мяса и подбородки, раскроенные вороненой рукоятью нагана, и гарь яростных пожаров, вихрь безумия, кладбищ, смерти и побед»{133}.

По-разному потом сложилась судьба друзей-генералов. Оба вместе со своим полком осенью 1921 г. переехали в Болгарию. В последующие годы Туркул проживал в разных городах Европы, был активным членом РОВСа, основал и возглавил Национальный союз участников Гражданской войны, в годы Второй мировой войны занимался формированием подразделений из бывших белогвардейцев для РОА (Русская освободительная армия) генерала Власова. Умер в 1957 г. в Мюнхене. Генерал Манштейн проживал в Софии, терпел большую нужду, в 1928 г. покончил жизнь самоубийством.

В середине марта в Галлиполи стало известно, что восстание разгромлено. Обстановку всеобщего уныния еще более усугубило сообщение о том, что Англия в 1921 г. де-факто подписала торговое соглашение с Советской Россией, одним из требований которого было распыление остатков армии Врангеля. Не прибавляли оптимизма галлиполийцам раздоры и разногласия, которые начались среди членов врангелевского Русского Совета, а также между верхушкой казачества и особенно среди генералитета. Показательны в этом отношении события, подтолкнувшие к возвращению в Советскую Россию генерала Я.А. Слащова и тех, кто его поддержал в этом решении. У генерала Слащова сложились очень непростые отношения с бароном Врангелем. Разногласия начались с противоположных взглядов на поражение в Крыму и к концу 1920 г. переросли в открытый конфликт. 14 декабря Слащов обратился к председателю Собрания русских общественных деятелей П.П. Юреневу с письмом, в котором беспощадно критиковал Главнокомандующего и его ближайшее окружение за ошибки, допущенные при обороне Крыма. Бесследно для Слащова это не прошло. «По приговору суда чести, — читаем в "Биографическом справочнике высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных сил Юга России", — генерал Слащов был уволен от службы без права ношения мундира. В ответ на решение суда Слащов выпустил в январе 1921 г. книгу "Требую суда общества и гласности. Оборона и сдача Крыма"»{134}.

Когда все это стало известно советской разведке, в Константинополь был направлен работник ВЧК и разведуправления РККА Я.П. Тененбаум (Ельский). В ходе переговоров со Слащовым он предложил ему возвратиться на родину. Не без колебаний генерал принял это предложение и в ноябре 1921 г. вместе с группой близких ему офицеров прибыл на итальянском пароходе «Жа-нен» в Севастополь. О важности этого события говорит тот факт, что в Севастополь встречать генерала Слащова прибыл лично Ф.Э. Дзержинский. Вместе с опальным генералом в Россию вернулись генерал-майор А.С. Мильковский, полковник Э.П. Гильбих, жена Слащова Н.Н. Нечволодова, ее брат капитан Трубецкой и брат одного из организаторов их возвращения — ответственного работника ВЧК Ф.И. Баткина — А.И. Баткин.

В ВЧК сразу по прибытии они дали очень ценные сведения о настроениях солдат и офицеров врангелевской армии, о планах союзников и самого Врангеля по использованию войск в борьбе с большевиками, о врангелевской разведке и т. д. Интерес представляют характеристики, которые дал Слащов Врангелю и другим руководителям Белой армии. По его словам, «Врангель честолюбив, властолюбив, хитер и в душе предатель, но самый умник из оставшихся там генералов… продажен и любит (очень умно) присвоить черную (так! — Н.К.) собственность себе на благо. Кутепов — отличный строевик-фельдфебель — годится на должность до командира батальона — всегда в поводу у своего начштаба, в военном смысле не стоит ничего. Шатилов (начштабглав) — военная бездарность и вор…» и т. д.

Заканчивает эту часть своего сообщения Слащов так: «…прошу иметь в виду, что я не изменник, не перебежчик, а я человек, открыто вышедший в отставку и имеющий право поступить на службу, я за свою верность ручаюсь своей честью»{135}.

Прибывшие с ним белые офицеры тоже дали ВЧК сведения. В совместном с капитаном Б.Н. Войнаховским докладе Слащов сообщил фамилии лиц из числа видных лидеров Белого движения, которых чекисты могли бы склонить на свою сторону. Среди них: его бывший адъютант Ю.М. Бутлеров, терский генерал В.К. Агоев, донской атаман А.П. Богаевский, пользующийся доверием горцев, особенно Чечни, генерал Султан Келег Гирей и др.{136}

Нужно сказать, что практически все перечисленные Слащовым лица не оправдали его характеристик, до конца оставаясь последовательными противниками советской власти. Однако Слащов и те, кто вместе с ним перешли на сторону большевиков, своим примером показали, что даже среди высших чинов Русской армии были люди, которые вынашивали план вернуться в Россию. Уже через три дня после своего возвращения они выступили с призывом к галлиполийцам последовать их примеру.

Это обращение имело громадный резонанс. По оценке французской разведки, «переход Слащова на сторону Красной армии нанес удар по моральному состоянию русских офицеров из Белой армии. Эта неожиданная перемена со стороны боевого генерала, авторитет которого имел большой престиж в рядах армии, внесла большое смятение в дух непримиримости, который до сих пор доминировал среди офицеров Белой армии»{137}.

В Советской России Слащов стал внештатным преподавателем тактики на курсах «Выстрел». 11 января 1929 г. он был убит в помещении курсов, якобы из личной мести, хотя по времени это убийство совпадает с волной репрессий, обрушившихся на бывших офицеров Белой армии. В Красную армию были зачислены Мильковский и Гильбих, а остальные избрали гражданскую службу.

V. СОХРАНИТЬ АРМИЮ

Врангель был уверен, что при поддержке союзников он сохранит свое правительство, а главное — армию, которую при первой же возможности использует для борьбы с большевиками. Но время шло, его армию никто не признавал, скорее наоборот — бывшие союзники стремились распустить ее.

Поэтому на совещании с представителями константинопольского парламентского комитета Врангель с горечью говорил: «Я ушел из Крыма с твердой надеждой, что мы не вынуждены будем протягивать руку за подаянием, а получим помощь от Франции как должное, за кровь, пролитую в войне, за нашу стойкость и верность общему делу спасения Европы. Правительство Франции приняло другое решение. Я не могу не считаться с этим и принимаю все меры, чтобы перевести наши войска в славянские земли, где они встретят братский прием»{138}.

Более всего для этих целей подходила Сербия (Королевство СХС). Здесь к власти пришел король Александр I Карагеоргиевич, бывший воспитанник русского кадетского корпуса. Он с благодарностью относился к российской армии за ту помощь, которую она оказала его стране в Первую мировую войну. Когда на юге России в 1918 г. начались боевые действия, он сразу предложил в помощь белому командованию две-три дивизии, но получил вежливый отказ. В годы Гражданской войны на территории Сербии нашли приют десятки тысяч русских беженцев. Став королем в 1921 г., Александр I настойчиво проводил политику единения южнославянских народов в союз или государство. Учитывая все это и хорошее отношение народа Сербии к русским, Врангель и его окружение решили связать свои надежды на спасение и сохранение армии с этой страной.

Для переговоров в Сербию выехал начальник штаба Главнокомандующего генерал от кавалерии П.Н. Шатилов. Переговоры шли успешно, но случилось непредвиденное. Во время своего пребывания в Белграде Шатилов опубликовал очень ядовитую статью об отношении французского руководства к армии Врангеля. У французского правительства к весне 1921 г. сложились неплохие отношения с сербским королем. Его внутреннюю и внешнюю политику полностью разделял тогдашний Премьер-министр Франции Л. Барту, который потом в 1934 г. и погиб вместе с Александром I от рук хорватский усташей. В ответ на статью официальный Париж, рассчитывая на поддержку сербского короля, потребовал от Шатилова же выступить в печати с опровержением — тот категорически отказался, заявив, что своих слов никогда назад не берет{139}. Тогда французы потребовали уже непосредственно от Врангеля замены Шатилова, и тому в интересах дела пришлось уступить. На место Шатилова был назначен новый начальник штаба — генерал-лейтенант П.А. Кусонский.