Дмитрий Гаврилов - Боги славянского и русского язычества. Общие представления Страница 17

Впрочем, в Ростове много позже каменный кумир Велесу рушат. В житии Авраамия Ростовского сказано: «Чудский конец поклонялся идолу каменну, Велесу». К Велесу приравнен бес, владеющий знанием о спрятанных кладах. И Авраамий, уничтоживший «идолу камену» Волоса в Ростове, «едва не стал жертвой беса», преобразившегося в свою противоположность – «в образ воина, который возвел на него навет “царю” Владимиру». Бес «обвинил Авраамия в том, что тот занимается волхвованием, что он утаил от князя найденный им в земле медный котел с деньгами». Поступок вполне в духе этого бога.

В «Сказании о построении града Ярославля» – источнике XVIII в., восходящем к древней записи, «которая хотя и подновлялась позднее, но, тем не менее, в достаточной степени отразила истинный ход событий», прямо говорится, что прежде скоморохов именно волхвы были непосредственными жрецами «скотьего бога»: «Сему же многокозненному идолу и керметь (капище) створена бысть и волхов вдан, а сей неугасимый огнь Волосу держа и жертвенная ему кури». Жрец гадал по дыму костра, и если гадал плохо, а огонь угасал, его казнили. «И люди эти клятвою у Волоса обещали князю жить в согласии и оброки давать ему, но только не хотели креститься… При засухе язычники молили слезно своего Волоса, чтобы низвел дождь на землю… На месте, где некогда стоял Волос, тут и дудки, и гусли, и пение, раздававшееся много раз, и плясание некое было видимо. Скот же когда на этом месте ходил, необычной худобе и недугу подвергался… Говорили, что вся эта напасть была гневом Волоса, что он превратился в злого духа, дабы сокрушить людей, как сокрушили его и керметь» (Краеведческие записки, 1962, с. 90–93).

Здесь, на месте Авраамиева монастыря в Ростове Великом, находилось Велесово капище (фото С. Ермакова, 2007 г.)

Велес – бог-оборотень, хозяин магии и сокровенного, властитель перекрестков, навий бог (Гаврилов, Наговицын, 2002, с. 234–324). С большой долей вероятности можно считать, что Велес – водчий и пастырь мертвых, как его балтские «родичи» и св. Николай. Сам св. Николай, очевидно, заменил Велеса в период двоеверия (там же, с. 275–279). «Бежит река огненная, чрез огненну реку калиновый мост, по тому калинову мосту идет стар матер человек; несет в руках золотое блюдечко, серебряно перышко… сбавляет с раба божьего семьдесят болезней» (там же, с. 295).

И идет он с той стороны по Калинову мосту, из Иного мира, через реку смердящую (мертвую) – Смородину.

Навий властитель идет или, по меньшей мере, проводник в Мир Иной! (см. Гаврилов, Ермаков, 2008)

Река у индоевропейцев вообще, в том числе и у русских, «осмысляется как граница между мирами, как путь в иной мир. Вот почему некогда, в соответствии с древним похоронным обрядом, покойника пускали по воде. Память об этом способе погребения сохранилась в слове “навь”, “навье” – мертвец, которое является однокоренным с navis (лат.), что значит корабль. Не случайно у многих народов, в том числе у славянских, существовал обычай захоронения в ладье, что обеспечивало покойному возможность благополучно перебраться в иной мир, находящийся за водной преградой…» (Криничная, 2001, с. 420–427).

Велес в пору двоеверия

Во многих русских сказках в качестве основного действующего персонажа фигурирует Никола Чудотворец, чье имя заменило в народе имя великого языческого Бога – Велеса.

На особое почитание русскими св. Николая указывают свидетельства иностранцев, бывавших на Руси в позднем средневековье (Горсей, 1990, с. 269).

«Среди всех народов русские более прочих привержены чревоугодию и суевериям. Их покровитель, святой Николай, удостаивается большего числа поклонов и молитв, нежели все святые вместе взятые. Русский не молится Богу, он по клоняется святому Николаю и обращается к нему с любыми своими нуждами. Его изображения можно видеть повсюду: в столовых, в кухнях и всех прочих местах. Воистину, это их семейный Бог. Каждый входящий в дом сначала должен поклониться иконе, а потом уже приветствовать хозяина. Мне приходилось видеть московитов, которые, взойдя в комнату, где по какой-то невероятной случайности не было святого образа, бежали в соседнюю искать оный. Как и во всех доведенных до крайности религиях, сии обычаи суть пережитки язычества… » – писал Джакомо Казанова, посетивший Москву в 1765 г.

Дмитриевский собор во Владимире возведен в конце XII в. Его стены изукрашены барельефами, в которых многие исследователи и энтузиасты усматривают не столько образы персонажей христианской мифологии, сколько образы двоеверные. Тогда на фото – гусляр (возможно, тот самый Боян)

До сих пор и у западных славян отмечается, вероятно, важнейший из праздников, день св. Микулаша, т. е. св. Николая, который «… имеет еще древнюю языческую традицию и связан с божеством, охранявшим скот» (Грацианская, 1975, с. 105–106, 111).

Великоморавское княжество, видимо, возникло из предгосударственных образований Центральной Моравии и Юго-западной Словакии конца VII–VIII вв. Топонимы ино гда могут служить неплохим доказательством иных гипотез. Наиболее значительное городище моравов того периода находится в местности Валы, около Микульчиц. И топоним этот, не исключено, связан с культом Велеса/св. Николая.

Как отмечает С. М. Толстая, у кашубов в Польше под именем Николая был известен злой дух, который загадывал загадки заблудившимся в лесу. Если человек отгадывал, Николай выводил его из леса, а если нет, то человек попадал во власть нечистой силы, отдавал душу дьяволу.

Чествование св. Николая как хозяина скота отмечено и в Польше. Николе молятся здесь при выгоне скота на пастбище и называют «патроном скота» (patrуn od bуdtа), а также «скотьим пастырем» (pasterz dobytku) и т. п. В этих молитвах скот выгоняется со словами: «Wyganiojcie bydelecko na zielona lacke! Panu Jezusowi w racke. Pod Matki Boski ploszcyk, Swietygo Mikolaja losecke» (Kotula, 1976, s. 50, 53, 91).

Вот характерное обращение к св. Николаю в образе хозяина диких животных с просьбой оградить скот от лесного зверя. Обратите внимание: волк уподобляется псу, а пес – существо служивое. Не иначе, псы Николая – волки, как есть псы – два волка – и у Одина.

Swiety Mikolaju, wez kluczyki z raju,Pozamykaj wscieklego psa, wilka lesnego!Aby ni mial mocy do cielatek, do bydlatek –Krwie chlapac, skory drapac,Kosci po lesie roznosic(Там же, с. 69; см. тж. с. 265, 311, 373, 376, 387, 440–441, 486).

Swiety Mikoiaju,Wez kluczyki z raju!Zamknij psa wsciektego i wilka lesnego,Niech nie patrzy na te owce,Co ja je pase(Там же, с. 93).

Swiety Mikolaju, wez kluczyki z raju:Zamknij paszczeke psu wscieklemu,Wilkowi lesnemulNiech po bydlatku i po cielatkuKrewki nie chlipaja,Skorki nie drapaja(Там же, с. 420, см. тж. с. 46, 58, 61–62, 68, 70, 72, 80, 89–90, 92).

Это широко известное белокаменное изображение на Дмитриевском соборе во Владимире многие историки также склонны толковать как изображение Велеса

Впрочем, псы в народной традиции еще и служители лукавого: «Создал Господь Адама и Евгу и пустил их жить в пресветлом раю; а к воротам райским приставил собаку, зверя чистого; по всем раю ходила. И повелел Господи собаке, зверю чистому: «Не пускай, собака, зверь чистый, не пускай ты чорта лукавого в рай: не напоганил бы он моих людей». Лукавый чорт пришел к райским воротам, бросил собаке кусок хлеба, а та собака и пропустила лукавого в рай. Лукавый чорт возьми да и оплюй Адама с Евгой; всех оплевал, с головы до последнего мизинчика во левой ноге. Приходит Господи – только руками об полы ударил! На Адама с Евгой глянуть срамно! Но Богу, известно, не обтирать их стать, не марать же рук в чертовы слюни: взял да и выворотил Адама с Евгой. От того и слюна погана. “Слушай, собака,– сказал Господи,– была ты, собака,– чистый зверь: ходила по всем пресветлом раю; отныне будь ты, пес,– нечистый зверь; в избу тебя грех пускать, коли в церковь вбежишь – церковь снова святить”. С тех пор не собака зовется, а пес: по шерсти погана, а по нутру чиста» (Собр. Киреевского, 1986, с. 38–39).

Собака (волк) – воплощение темных сил не только и не столько в христианстве народном. Такой подход проникает в обычай, видимо, из официального церковного взгляда на собаку или волка как на нечистое животное.

Святой Власий со стадами скота и святой Спиридоний. Новгородская икона ХVI в.

Успенский также особо отмечает, что и восточные, и западные славяне перенесли культ «скотьего бога» Велеса в первую очередь на св. Николая (Успенский, 1982, с. 31–117). Автор проводит подробный функциональный анализ, так что его работу можно считать выдающейся по качеству и количеству привлеченного материала, а также по методике изыскательской работы. После труда Успенского о сопоставлении Велеса и св. Николая сказать что-либо новое трудно.