Глеб Голубев - Сын неба Страница 17

- И как тебя угораздило размагнитить начальный кусок записи! Конечно, там были сцены прибытия космического корабля на Землю, а может, даже и какие-то картины иной планеты, с которой он прилетел.

- Кто прилетел?

- Ну, Сын Неба, Уранид.

- Какой Сын Неба?

- Слушай, Мишка, ты опять начинаешь паясничать...

- Не понимаю тебя. О чем ты говоришь? Никто ниоткуда не прилетал.

- Как?! А запись на проволоке?

- И записи никакой не было. Вот она, твоя проволока. Ничего в ней нет загадочного. Самая обычная проволока, только немножко заржавевшая в подземелье. Можешь вернуть её в милицию...

- Но я же сам видел, своими глазами! - закричал я, когда снова обрел дар речи. - Что же я видел?! Опять твои идиотские штучки?

- Успокойся, успокойся, ты действительно видел древних греков! Только космические гости и записи на проволоке тут ни при чем.

- Что-о?!

- Просто пока ты копался в своих гробницах и подземельях, мы тут сделали небольшое открытие, которое я и продемонстрировал тебе сейчас.

- Какое?

- Ну, как тебе сказать поточнее?.. Мы нашли способ воскрешать изображения, которые отпечатались на поверхности некоторых определенных предметов. Понимаешь? Ладно, не все тебе меня мучить лекциями, давай и я тебе прочту одну небольшую, совсем коротенькую. О так называемом эффекте остаточного намагничивания ты представление имеешь. Как тебе известно, некоторые горные породы и строительные материалы, содержащие в себе магнетит или гематит, обладают любопытными свойствами: при сильном нагревании они приобретают под воздействием магнитного поля Земли слабую постоянную намагниченность. При последующем остывании в них как бы "замерзает" слепок магнитного поля давних исторических эпох, и специальные приборы могут восстановить его параметры...

- Ты мне еще расскажи, как этот метод палеомагнетизма применяется в археологии для установления возраста древних гончарных изделий, - перебил его я. - Не рассказывай мне того, что я и так прекрасно знаю.

- А огонь? - продолжал он. - Помнишь, ты как-то удачно сказал: "Огонь хранитель"? Это в тот вечер, когда рассказывал у костра о гибели города. И я подумал: "В самом деле, если бы не этот древний пожар, застигший жителей так внезапно, мы бы, возможно, так ничего и не узнали бы о их давней жизни. Парадокс? Но именно огонь сохранил для нас её следы, засыпав спасительным пеплом нарядные хрупкие вазы, резные статуэтки, обуглившийся, но не сгоревший деревянный совок".

И тут мысль заработала дальше. Нельзя ли найти и другие способы заглянуть в далекое прошлое? Ведь что такое свет, как не особый вид электромагнитных колебаний? Магнитных - улавливаешь?!

- Постой, постой! Значит, вам удалось найти способ воскрешать остаточную намагниченность, возникшую под воздействием света?

- Вот именно! И снова превращать её в зрительные образы, - ты попал в точку! Давняя мечта писателей-фантастов. Но только теперь у нас появились приборы такой сверхчувствительности. Да и то, как видишь, метод еще, конечно, далек от совершенства. Изображения получаются нечёткими и расплывчатыми. Только специалист может в них как следует разобраться. Да и подходящие образцы приходится выбирать один из тысячи. Но главное сделано: удалось разработать аппаратуру, способную улавливать столь слабую намагниченность и переводить её в зрительные образы.

- Значит, вы можете воскресить картины любой эпохи?

- Конечно, если только они отпечатались на подходящем материале именно в тот момент, когда он подвергался сильному нагреву. Годятся черепки из древних гончарных печей, кирпичи из стен сгоревших домов, куски вулканической лавы из более отдаленных эпох, когда еще человека на Земле не было, или, на худой конец, просто камни, опаленные ударом молнии, но, конечно, далеко не каждый. К счастью, твои древние греки обожали по любому поводу зажигать жертвенные огни. Да и пожарищ у них сохранилось немало. Вот только ты, кротоподобный Плюшкин, дрожал над каждым черепком и кирпичиком. Теперь ты понимаешь, как мешал мне?

- Но почему же ты сразу не сказал, для чего они тебе нужны? Зачем понадобился весь этот глупый розыгрыш с космическим пришельцем и записью, якобы сделанной на проволоке?

И знаете, что он имел наглость мне ответить?

- А я решил испытать прочность и стойкость твоих убеждений. Ты тогда очень хорошо и убедительно рассуждал о невероятности прилета к нам в прошлом гостей из космоса. По существу, правильно, поскольку никаких строгих доказательств таких визитов наука не имеет и поэтому подобные гипотезы просто курам на смех. Но я решил подвергнуть тебя небольшому искушению. И ты не устоял, поддался на удочку, забыл о мудром правиле: "Иметь взгляды - значит смотреть в оба..." Шаткое, брат, у тебя мировоззрение, и всё оттого, что замкнулся, как крот, в свою археологию, не следишь за успехами других наук. Вот и веришь всяким басням, стоит только придать им видимость научности. Описал жрец какое-то "небесное знамение", а ты уже распалился: "Очень похоже на приземление космического корабля!.." Может, ты так и в реальность гремящей колесницы Ильи-пророка поверишь?

Стоило ему все-таки намять бока за такую каверзу! Но я был уже увлечен перспективами, которые обещало археологии его открытие. Заглянуть в глубь веков и собственными глазами увидеть, каким был мир во времена древних греков, египетских фараонов, заглянуть в пещеры, где греются у костров наши первобытные предки,- кто из археологов не мечтал об этом! Может быть, увидеть мир даже таким, каким он был на самой заре времен, еще задолго до появления на Земле человека! Чем не "машина времени"?

- Но кто же тогда был этот Сын Неба? - воскликнул я, отрываясь от своих мечтаний.

Михаил пожал плечами.

- Это уж придется выяснять тебе с помощью твоего хваленого дедуктивного метода. Во всяком случае, к небу он не имеет никакого отношения. Но всё равно фигура весьма любопытная: создал оригинальный язык, мечтал объединить греков с варварами, пытался построить какую-то летательную машину вроде орнитоптера. Может, он был гениальным изобретателем и рядом с именами Пифагора, Евклида, Архимеда и Герона следует поставить и его имя... А мы даже не знаем точно, как его звали: не вписывать же его в историю техники под прозвищем "Сын Неба", которое ему дали твои греки! Это было бы забавно.

Да, Михаил прав: человек, прозванный Сыном Неба, был, несомненно, большим учёным. И борьба, которую он вел с хитрым жрецом, была вовсе не соперничеством за власть и почести. Сквозь даль веков мы стали свидетелями еще одной драматической схватки в великой давней битве между светом и тьмой, религиозными суевериями и наукой. И как жаль, что мы так мало узнали об этом замечательном человеке!..

- Слушай, - осенило меня. - А мы ведь можем его увидеть!

- Его самого? Как?

- Я же тебе говорил, что раскопал темницу, в которой томился Уранид и, видимо, погиб в ту ночь, когда город спалили напавшие скифы. Мы нашли там два скелета, заваленных обломками обгоревшей кровли.

- Все ясно! - закричал Михаил. - Где они, эти обгорелые кирпичи?

И вот мы увидели...

...Тесное, сырое подземелье сумрачно освещено чадным факелом. Так и чувствуется, что пламя его колеблется, вздрагивает, заставляя по каменным стенам метаться тревожные тени.

Человек, прикованный цепью к стене, настороженно смотрит на тех, кто вошел к нему в темницу с факелом. Да, это обыкновенный человек, в нем нет ничего небесного: он в грязных лохмотьях, у него усталое, изможденное лицо. Глаза, глубоко запавшие под громадным лбом, кажутся бездонными. Лицо не греческое вероятно, это уроженец Малой Азии или даже Северного Кавказа.

Но лучше рассматривать его некогда. На миг заслонив свет факела, который кто-то, не видный нам, держит за его спиной, вперёд выступает жрец. Он, видимо, что-то говорит пленнику. Если бы мы могли и слышать сквозь даль веков!

Уранид, не отвечая, смотрит на него с насмешкой и презрением. Видно, как жрец занес над его головой руку с коротким мечом...

И в тот же миг всё исчезает во тьме под рухнувшей кровлей.

- Ну и зверь этот жрец! Даже в такой момент решил во что бы то ни стало уничтожить соперника наверняка. Одно утешение - и сам погиб, не успел удрать. - Михаил непривычно серьезен и даже мрачен.

- А Уранида жалко, - дрогнувшим голосом добавляет он, опустив голову. Какой был гений! Леонардо!

Мы долго молчим, потрясённые. Ведь на наших глазах убили человека, которого, в самом деле, без преувеличения можно было назвать античным Леонардо да Винчи! И мы не могли помешать преступлению...

Сколько было таких неведомых гениев у разных народов в истории человечества, пришедших в мир преждевременно, когда никто еще не мог не только по достоинству оценить, даже просто понять их идеи, далеко опережавшие эпоху? Их высмеивали, травили, объявляли сумасшедшими, побивали камнями. И даже теперь, порой по счастливой случайности всё же наталкиваясь иногда на сделанные ими много веков назад поразительные открытия, мы чаще всего не можем поверить, что их совершили наши гениальные предки, а приписываем каким-нибудь мифическим гостям с других планет. Обидно! Ведь мы словно убиваем их снова своим недоверием...