Луис Ламур - В пустыне Мохаве Страница 17

- Еду в Аризону, обратно на шахты.

- Опять через эту ужасную пустыню? - Ее передернуло. - Надеюсь, что больше никогда в жизни не увижу пустыню.

- Я должен ехать именно этой дорогой, должен вернуться к тому, что оставил.

- К девушке?

Ну как я мог ответить, если и сам не знал? Да, там была девушка. Потом она поехала на восток навестить кого-то из своей родни и не вернулась. Даже не написала.

Эндж... Эндж Керри.

- Нет, мэм, - сказал я, - не к девушке. Похоже, суждено мне одному бродить по диким местам, и конца тому не видно.

- Должен быть конец, Телль.

Ну, я глянул в ее огромные черные глаза, увидел влажные, чувственные губы и подумал, что если это западня, то приманка выбрана точно.

- Мэм, - ответил я, - снаружи вы совсем как женщина.

Она напряглась, словно я ее ударил.

- Что вы имеете в виду?

- Как вам сказать, мэм... Я такой человек, который совсем не знает женщин, но кажется, чувства у вас все снаружи, а не внутри. Не хочу быть похожим на этого старика. С удовольствием поцеловал бы вас и все такое, но при условии, что буду видеть обе ваши руки, потому что не знаю, в какой вы прячете нож.

О, она разозлилась, да еще как! Губы ее сжались, лицо застыло в гневе, она хотела было дать мне пощечину, но сдержалась. Свои эмоции она крепко держала под уздцы, и прошла секунда или две, прежде чем она заговорила.

- Вы ошибаетесь. Просто я не нашла своего мужчину... Мне приходилось держать себя в руках, приходилось быть осторожной. Ради вас я могу стать другой.

- Ладно, - сказал я неожиданно для себя самого, - давайте попробуем. Я оседлаю для вас лошадь, и вы можете возвратиться со мной в Аризону. Если ваши чувства не изменятся, когда мы приедем в Прескотт...

Она снова схватила меня за руку, подступив так близко, что я вдохнул сладкий аромат ее духов.

- О, Телль, возьми меня с собой! Правда! Я сделаю для тебя все, что хочешь. Буду любить тебя, как никто еще не любил! Ради тебя я даже поеду через пустыню. Если нужно, доеду до самого Далласа.

Затем вернулся Родриго с двумя вакерос и моими мулами. Надо отдать ему должное: он действительно выбрал самых лучших. Такие встречаются редко - не низкорослые испанские мулов, а большие миссурийские - неоценимая вещь для путешествий.

- Если хотите, сеньор, мы подержим их здесь, пока у вас не готов груз.

- Я буду вам признателен.

Он стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу, пока я седлал жеребца и готовился к поездке в город.

- Будьте осторожней, когда поедете через Нопалеру. Там часто убивают из засады.

- Грасиас. Спасибо.

Еще одну новость Родриго приберег напоследок. Он подошел, когда я, собрав поводья, взялся за луку седла.

- Тот, что приезжал сюда - худощавый, с черными глазами...

- Да?

- У него есть напарник... друг. Он тоже был в пустыне и как раз он знает, где спрятано ваше золото, амиго. Мне рассказали ребята, - Родриго качнул головой в сторону вакерос. - На свете очень мало секретов, сеньор, если умеешь слушать.

- Вы знаете, как зовут напарника?

- Дайер. Сэндмен Дайер.

Я слышал это имя... давным-давно. Вместе с ним пришел на память запах пороха и мокрой кожи.

- Вы знаете его? - спросил Родриго.

- Может быть... я не уверен.

- Будьте осторожны, сеньор. Говорят, он очень опасный человек, и у него много друзей. Несколько недель назад он приехал с севера, а с ним его люди - около двадцати. С тех пор у нас начались грабежи, никто не может доказать, но все думают, что именно он главарь банды. Дайер хорошо стреляет, сеньор, он - ганфайтер и очень опасный: убил одного человека в Вирджиния-сити, а другого - в Пайоче.

Я сел на коня и поглядел на свои руки, лежащие на луке седла: огрубевшие от работы, привыкшие к кирке, лопате, топору и лассо. И к револьверам тоже.

- Это не имеет значения, амиго. Если у него золото, которое принадлежит не только мне, но и моим друзьям, я обязательно спрошу, где он его прячет.

- Хотите умереть?

- Никто не хочет умирать.

Я развернул жеребца и выехал с ранчо в сторону города.

Мне осталось только забрать свое золото, для этого надо увидеть Сэндмена Дайера. Или... может я слишком подозрительный? Не скрывается ли тут ловушка? Может быть, кто-то пустил слух с тем расчетом, чтобы он дошел до меня?

Когда я въехал в Лос Анджелес, уже стемнело, и во многих домах горели огни. Я въехал со стороны смолокурен, оставил коня в лучшей в городе конюшне и возвратился в "Пико Хауз" в свою комнату.

В фойе сидел человек в белой шляпе с плоскими полями и читал "Стар". Он посмотрел на меня поверх газеты так, что я увидел только глаза, прикрытые полями шляпы.

Мои немногочисленные пожитки лежали в комнате, к ним я добавил винтовку и вещи из седельных сумок найденных лошадей. Осталось найти только золото.

Я устал... до смерти устал. От усталости кружилась голова. Завтра вечером мне надо встретиться с Сэндменом Дайером, но сейчас надо отдохнуть.

Я скинул рубашку, налил в таз воды, умылся и причесался. Стоя перед зеркалом, начал рассматривать себя, рассматривать старые пулевые шрамы, напоминающие о войне и уличных перестрелках и более тонкие шрамы, оставшиеся от ножевых ран. Все они говорили о том, как мне везло.

Навидавшись много чужих смертей, умом я сознавал, что от смерти никто не застрахован и не защищен, однако, сердцем не хотел верить, что могу умереть сейчас, сегодня, завтра...

Молодые вообще не верят в свою смерть, что-то внутри них твердит: да, другие могут умереть, но не я, не я. Я буду жить...

Тем не менее, с того первого раза, когда при мне умер хороший человек, а плохой остался жить, я понял, что все мы смертны и что я ничем не отличаюсь от других. Завтра, когда я пойду за своим золотом, пуля или нож могут оборвать мою жизнь.

И все же пойду. Не из-за какой-то особой храбрости, а только потому, что другого выхода нет.

Сидя на кровати, я начал было снимать свои запыленные сапоги, когда шаги за дверью заставили меня внутренне сжаться. Через секунду послышался легкий стук в дверь и я, прижавшись спиной к стене, с револьвером в руках, спросил: - Кто там?

- Вам письмо, сэр. Оно прибыло вчера, но я ожидал увидеть вас у стойки.

- Просуньте его под дверь.

Последовало минутное колебание, а затем на полу появилось письмо, написанное незнакомым размашистым мужским почерком.

"Мистер Саккетт! Когда привезли почту с фургона, который вы видели в каньоне, оказалось, что там было письмо и для вас, оно было отправлено по моему адресу. Поскольку оно может оказаться важным, пересылаю его вам.

Харди."

Вскрыв конверт и развернув написанные убористым почерком страницы, понял, что письмо от Эндж.

Я упал на постель и медленно, с трудом - потому что в детстве почти не ходил в школу - прочитал письмо.

Она болела... теперь выздоровела... Хочу ли я, чтобы она вернулась? А затем, почти в следующем предложении: она возвращается. На первом же дилижансе. Мы встретимся в Прескотте.

Я сложил письмо и затолкал его в карман брюк. Затем разделся и лег. Натянув одеяло, осторожно вытянулся, потому что кровать была рассчитана на людей покороче меня, и постепенно расслабился, блаженствуя на мягком матрасе.

Эндж, моя Эндж... Она возвращается на Запад. Мы встретимся в Прескотте.

А потом вдруг сел.

Эндж будет ждать меня в Прескотте, а я приеду с другой женщиной!

В конце концов лег и постарался еще раз расслабиться, но как ни пытался...

Неожиданно я проснулся. Едва удалось заснуть, как что-то, какой-то слабый шум разбудил меня. Я хотел было двинуться, но вовремя остановился. В комнате кто-то был.

Дверь была закрыта, окно открыто совсем чуть-чуть, однако в комнате кто-то был.

Слабый скрип подсказал мне, что чужак стоит рядом с кроватью. Я приоткрыл один глаз, увидел темную напрягшуюся тень, слабый отблеск света на лезвии ножа и бросился на человека, повалив его на пол.

Задыхаясь от страха и бешенства, я подмял его под себя, схватил за запястье и начал выворачивать руку с ножом. Другой рукой я ухватил незнакомца за пояс, встал на ноги, одновременно подняв его, и бросил в окно.

Раздался оглушительный треск и звон стекла, затем дикий, отчаянный крик на улице и глухой удар, когда он грохнулся о мостовую.

Только тогда я заметил, что дверь приоткрыта, и, захлопнув ее, задвинул для надежности запор, затем опять лег. Сквозь разбитое стекло в комнату врывался холодный ночной воздух. Я различил взволнованные голоса снаружи... но решил, что это меня не интересует.

Через некоторое время по коридору застучали тяжелые сапоги, и кто-то начал барабанить в дверь.

Оторвав голову от подушки, я крикнул: - Убирайтесь, черт подери! Неужели в этом заведении нельзя поспать?

За дверью что-то начали отвечать, и я добавил: - Если мне придется опять встать, в окно вылетит кто-нибудь еще. Ну а теперь оставьте меня в покое.

Раздалось приглушенное бормотание, затем тихие шаги по коридору. Я завернулся в одеяло и через несколько минут заснул.