Е. Алферьев - Император Николай II как человек сильной воли Страница 18

22 февраля/7 марта Государь отбыл из Царского Села в Ставку, находившуюся в Могилеве, где Его присутствие, как Верховного Главнокомандующего, было необходимо для подготовки решительного весеннего наступления.

Революционеры всех званий и направлений как будто ждали этого момента, чтобы, воспользовавшись отсутствием из столицы Государя Императора, попытаться свергнуть существующий государственный строй. Надо было торопиться, так как всем было ясно, что через два месяца это станет невозможным. Победа русских войск под личным предводительством их Державного Вождя настолько укрепило бы Его престиж и монархический образ правления, что Православная Самодержавная Россия стала бы неуязвимой. Как и во время Русско-японской войны, надо было во что бы то ни стало этому воспрепятствовать.

Все это отлично понимал и Государь, но Он не знал и не мог ни ожидать, ни даже подозревать, всей широты фронта внутренних врагов и их заграничных соучастников.

На этот раз подрывная работа финансировалась и поддерживалась не только внешним врагом – Германией, не только нейтральными странами, правящие круги которых были враждебны Православному Русскому Царству (США[29]) и даже крохотной, но богатой, – Швейцарией и др.), но и некоторыми нашими собственными союзниками. Это предательство, которого благородный Русский Император не мог предполагать, объясняется не только тем, что в то время, в предвидении близкой победы, уже обсуждались планы предстоящей мирной конференции, и союзники не хотели допустить Россию к участию в разделе плодов одержанной победы[30]. Их главной целью было свержение традиционного самодержавного государственного строя России. Все, конечно, понимали, что крушение Императорской России надолго задержит окончание страшной мировой войны – и, действительно, война затянулась еще на полтора года, что принесло народам воюющих стран новые бедствия, но для руководителей мировых закулисных сил это было безразлично, и они добились, наконец, осуществления своей заветной цели – уничтожения Православного Российского Государства.

Что касается внутренних врагов, то в памяти Государя навсегда запечатлелся роковой день 1/13 марта 1881 года – день убийства Его Державного Деда Царя-Освободителя Александра II. Он хорошо помнил их предательскую деятельность в годы Русско-японской войны и вызванную ими революцию 1905 года, но сейчас их фронт значительно расширился и возглавлялся Государственной Думой, ставшей центром подрывной работы. Но Государь не мог подозревать самого страшного – измены со стороны своих ближайших сотрудников, старших военачальников, пользовавшихся Его безграничным доверием, – измены, дошедшей до подножья Трона. Он не знал, что Его Начальник Штаба ген. Алексеев, командующий Северным фронтом ген. Рузский и др. находятся в тесном контакте с главарями Думы: – ее председателем Родзянко, Гучковым, замышлявшим дворцовый переворот, лидером кадетской партии Милюковым и др. (О предательстве ген. Алексеева см. В. Кобылин, Император Николай II и Генерал-адъютант М. В. Алексеев. Всеславянское Издательство. Нью-Йорк, 1970). С развитием событий, Государю пришлось убедиться в том, что даже из числа лиц Его свиты, составлявших Его ближайшее окружение, которые могли бы оказать Ему хотя бы моральную поддержку, многие изменили присяге, своему Императору и Родине.

На следующий день после отъезда Государя из Царского Села, 23 февраля/8 марта, в Петрограде начались беспорядки, вызванные ложными слухами о недостатке хлеба. Петроградский район был в то время крупным промышленным районом с многочисленным рабочим населением. Кроме того, по распоряжению ген. Поливанова (участник заговора против Государя. Впоследствии перешел на службу к большевикам), в бытность его военным министром, там было сосредоточено до 200. 000 новобранцев, ожидавших отправки на фронт. Вся эта солдатская и рабочая масса, жившая в глубоком тылу в развращающих условиях большого города и в течение многих месяцев подвергавшаяся энергичной политической и пораженческой пропаганде со стороны революционеров и платных германских агентов, представляла собой готовый горючий материал для поднятия мятежа. Была организована забастовка рабочих. В начале боевым лозунгом бастующих было требование хлеба. Но как только удалось вывести толпу на улицу, манифестации стали принимать политический характер: появились красные флаги и плакаты с надписями “долой самодержавие” и “долой войну”.

Между тем, Государь в Ставке получил только 25 февраля сообщение о том, что беспорядки в столице разрастаются. Он сразу понял необходимость самых энергичных мер и телеграфировал командующему войсками ген. Хабалову: “Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны против Германии и Австрии” (С. С. Ольденбург, op. cit, стр. 627). Наконец, 27 февраля вспыхнул открытый военный бунт. Начались убийства офицеров. Таврический дворец, занимаемый Государственной Думой, стал штаб-квартирой бунтовщиков, где в тот же день, под одной крышей, образовались два самостоятельных революционных органа: Временный Комитет Государственной Думы, во главе с ее председателем Родзянко, и Исполнительный Комитет Совета рабочих депутатов. Оба эти органа, в состав которых вошли левые депутаты Думы, социалисты и даже освобожденные из тюрем уголовные преступники, присвоили себе право говорить от имени русского народа и стали рассылать по всей стране телеграммы революционного содержания[31].

Фактически, так называемая “февральская революция” была всего лишь неподавленным бунтом разнузданной солдатни и рабочей массы, организованном предателями и врагами России. Достаточно было незначительной дисциплинированной и верной присяге воинской части – полка или бригады – под начальством решительного человека, чтобы усмирить мятеж. Мы видели, как во время революции 1905 года назначенный Государем ген. Меллер-Закомельский с отрядом всего лишь в 200 человек, подобранных из варшавских гвардейских частей, в три недели очистил 8-тысячный Великий Сибирский Путь, забитый эшелонами почти 100-тысячной массы бунтующей солдатни, возвращавшейся из Маньчжурии. В феврале 1917 года такого человека не нашлось. Хорошо понимая необходимость поддержания порядка в столице в военное время, Государь предусмотрительно еще в середине января приказал своему начальнику штаба ген. Алексееву вызвать в Петроград с фронта 1-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию. Под разными предлогами этот приказ задерживался и, в конечном счете, не был выполнен.

Положение Государя в Ставке осложнялось тем, что Он не получал правильной информации о событиях, происходивших в Петрограде. От градоначальника ген. Балк, командующего войсками петроградского округа ген. Хабалова, министра внутренних дел Протопопова и Председателя Думы Родзянко поступали самые разноречивые сообщения.

Кроме того, по роковому стечению обстоятельств, Государь лишился самого надежного источника информации. В день отъезда Государя все Августейшие Дети, один за другим, заболели в тяжелой форме корью, причем жизни Наследника и двух Великих Княжон угрожала серьезная опасность. Дворец превратился в лазарет, и Государыня сосредоточила все Свои силы на уходе за больными. Протопопов докладывал Ее Величеству по телефону самые успокоительные вести, которые Она, в свою очередь, передавала Государю[32].

Узнав о военном бунте, Государь решил отправить в Петроград генерал-адъютанта Н. И. Иванова с чрезвычайными полномочиями для восстановления порядка. Одновременно Он распорядился, чтобы с трех фронтов было отправлено по две кавалерийских дивизии, по два пехотных полка из самых надежных и пулеметные команды (С. С. Ольденбург, op. cit., стр. 631). В этот же день Он принял решение вернуться в Царское Село. Покидая в столь критический момент Ставку, где были сосредоточены все нити военного управления, Государь терял непосредственный контакт с армией и фактически передал власть в руки ген. Алексеева, вполне полагаясь на верность и верноподданность старших военачальников. Это решение, как показал дальнейший ход событий, оказалось роковым.

Рано утром 28 февраля Государь отбыл из Могилева и весь этот день провел в пути. В ночь на 1 марта, в 150 верстах от Петрограда, Царские поезда были остановлены, так как следующая станция якобы была занята мятежниками (эти сведения, как выяснилось впоследствии, были неверными). После неудачной попытки пробиться в Царское Село другим маршрутом, Государь решил ехать в Псков, где находился штаб командующего Северным фронтом ген. Рузского, куда Он прибыл вечером того же дня.

Вечером 1 марта Совет Рабочих и Солдатских Депутатов издал знаменитый приказ № 1, подрывавший все основы дисциплины в армии и флоте, но утвердивший авторитет и популярность Совета среди солдатской массы, особенно в тылу. Русская армия, как боевая сила, перестала существовать.