Энтони Бивор - Сталинград Страница 18

Утром следующего дня Бок наконец осознал, что наступление русских имеет значительно большие масштабы, чем казалось раньше. На позиции, обороняемые войсками Паулюса, обрушился ураганный артиллерийский огонь. В ходе трехдневных ожесточенных боев под проливным дождем немцы несли серьезные потери. Было уничтожено 16 батальонов, но Паулюс не сомневался, что в данной ситуации лучше всего продолжать удерживаться на занимаемых рубежах. У Бока имелись другие соображения. По его настоянию Гальдер убедил Гитлера в том, что 1-я танковая армия Клейста может нанести русским контрудар и тем самым превратить оборонительное сражение в победу германского оружия. Фюрер, который, казалось, только и жил ради таких мгновений, быстро оценил все выгоды подобного предложения. Выдав идею за свою собственную, он приказал Клейсту выдвинуть свою танковую армию на ударные позиции против южного фланга русских, а Люфтваффе сделать все возможное, чтобы прижать к земле наступающие советские войска до тех пор, пока Клейст не изготовится.

На рассвете 17 мая 1-я танковая армия Клейста нанесла удар в южный фланг Барвенковского выступа. К полудню войска вермахта продвинулись на 12-15 километров, даже несмотря на то, что немецким танкам пришлось вести бой с русскими «тридцатьчетверками» на близких дистанциях.

Уже вечером Тимошенко обратился в Москву с просьбой о подкреплении и приостановке наступательной операции. Правда, по словам Г. Жукова, Тимошенко не сообщил в Ставку о том, что создалась реальная угроза окружения его наступающих армий. Резервы были выделены, но они могли прибыть в район боевых действий только через два-три дня. До этого времени Генеральный штаб предлагал нанести по наступающим немцам контрудар силами двух танковых корпусов и одной стрелковой дивизии. Позже член Военного совета фронта Н. Хрущев утверждал, что Сталин упорно отказывался дать разрешение войскам Юго-Западного фронта перейти к обороне и выйти из-под удара. (Кстати говоря, именно это затем вменялось в вину Сталину во время известного доклада Хрущева на XX съезде КПСС.)

Только 19 мая Тимошенко отдал приказ переходить к обороне, получив наконец разрешение Верховного Главнокомандующего, но было уже слишком поздно.

Бок решил, что настал момент, когда Паулюс должен нанести удар с севера и захлопнуть ловушку. В результате в окружении оказалось более четверти миллиона советских солдат. Бои отличались огромной ожесточенностью. Один из старших офицеров 389-й пехотной дивизии вспоминает, что его гренадерскому полку довелось даже встретиться с красноармейским женским батальоном, солдаты которого, пропустив немцев через свои боевые порядки, затем открыли по ним огонь с тыла.

Еще один случай произошел во 2-м танковом полку 16-й танковой дивизии вскоре после завершения окружения советских войск в районе Барвенковского выступа. Несколько самоходных орудий из этого полка с наступлением ночи оказались прямо в расположении частей Красной Армии. Командовал самоходками легендарный офицер граф фон Штрахвитц, имевший прозвище «танкист от кавалерии». Он прославился еще в годы Первой мировой войны, когда его подразделение в 1914 году оказалось ближе всех к Парижу, так, что солдаты даже могли видеть французскую столицу невооруженным глазом. В свои 49 лет граф сохранил роскошные черные усы и был похож на кинозвезду 20-х годов. Но самое главное, он по-прежнему прекрасно мог ориентироваться в обстановке и умело избегал лишнего риска, чем завоевал себе репутацию удачливого командира.

Поскольку в наступившей темноте совершенно невозможно было понять, где они находятся, Штрахвитц приказал занять круговую оборону, а с первыми проблесками зари отправился с капитаном бароном Берндом фон Фрайтаг-Лоригофеном и двумя артиллеристами на ближайший холм на рекогносцировку. Едва четыре офицера прильнули к своим биноклям, как Штрахвитц внезапно схватил барона за руку и повалил на землю. В тот же момент раздался взрыв снаряда, и оказавшиеся не столь осторожными два других офицера погибли. Оказывается, на соседнем холме располагалась русская батарея, давно пристрелявшая всю местность. Штрахвитц, не теряя времени, приказал прорываться, и вскоре его подразделение без потерь присоединилось к своей дивизии.

Почти неделю солдаты Красной Армии отчаянно сражались, пытаясь прорвать кольцо окружения и остановить врага. Часто они едва ли не с голыми руками бросались на немецкие окопы, в основном атакуя по ночам. Но кольцо захлопнулось прочно, и красноармейцы тысячами погибали в призрачно-мертвенном свете немецких осветительных ракет. Возле германских окопов возникли целые валы из мертвых тел, а те, кто выжил в жестоких атаках, вряд ли верили, что им удастся выбраться из этой мясорубки. Один неизвестный русский солдат, попавший в плен в Барвенковском котле, записал на обрывке бумаги, что он, наверное, больше никогда не увидит свою любимую.

Спастись удалось лишь одному красноармейцу из каждых десяти. 6-я и 57-я армии, попавшие в «Барвенковскую мышеловку», были полностью уничтожены. Армии Паулюса и Клейста захватили почти 240 000 военнопленных, 2 000 орудий и большую часть танков, имевшихся в распоряжении Тимошенко. Потери немцев составили не более 20 000 человек. Поздравления пошли потоком из всех штаб-квартир. Паулюс обнаружил, что стал героем нацистской прессы, обычно неохотно певшей дифирамбы «реакционным аристократам». В данном случае, видимо, сыграло роль «народное» происхождение Паулюса. Фюрер наградил его Рыцарским крестом и послал ему поздравление, в котором выражал свое «восхищение успехом 6-й армии, сумевшей разгромить численно превосходящего противника». Уже через много лет после войны Шмидт, начальник штаба у Паулюса, утверждал, что главным итогом этого сражения стало изменение отношения его командующего к Гитлеру. Решение фюрера нанести контрудар по Барвенковскому выступу убедило Паулюса в гениальности диктатора, а также в том, что ОКБ прекрасно оценивает стратегическую ситуацию.

По иронии судьбы в это же время Паулюс получил необычно эмоциональное письмо из генерального штаба от майора графа Клауса фон Штауффенберга. Граф, которому довелось некоторое время провести с Паулюсом во время Барвенковской операции, выражал свою признательность за теплый прием, оказанный ему в штабе 6-й армии. «Это подобно глотку свежего воздуха, – писал Штауффенберг. – Так приятно вырваться из этой удушающей атмосферы туда, где люди проявляют свои лучшие качества и жертвуют своими жизнями без малейших колебаний. Какой разительный контраст между фронтовиками и нашими вождями, которые в то же самое время, вместо того, чтобы подавать нам всем пример, интригуют и заботятся лишь о собственном престиже. Они даже не имеют достаточно смелости, чтобы откровенно высказаться по вопросам, от которых зависят жизни тысяч их сограждан». Паулюс то ли не заметил, то ли просто проигнорировал (что более вероятно) зашифрованный смысл этого послания.

Паулюс не желал обсуждать ошибки Гитлера, хотя после того, как предыдущим летом фюрер внезапно внес свои коррективы в план «Барбаросса», он мог бы понять, какую опасность несет это для полевых командиров вермахта. Гитлер, опьяненный мифом о собственной непогрешимости, собирался лично руководить из своих ставок, расположенных в Германии, каждым передвижением своих войск. Он желал, словно божество, определять исход войны, но одному Богу было известно, какую цену предстоит заплатить за это немецкой армии.

6. «Сколько земли человеку надо?»

Рано утром 1 июня Гитлер на своем персональном самолете «Кондор» вылетел в Полтаву, где находилась штаб-квартира группы армий «Юг». Там должно было состояться совещание, на котором предстояло обсудить план летнего генерального наступления.

Фюрер находился в приподнятом настроении и весело приветствовал фельдмаршала фон Бока, командующего 1-й танковой армией Клейста, Гота из 4-й танковой и Паулюса. На совещании также присутствовал командующий воздушным флотом генерал-полковник фон Рихтгофен, двоюродный брат небезызвестного «Красного барона». Это был человек с суровым лицом; прекрасно образованный, но чрезвычайно надменный. О его жестокости слагались легенды. Факты военной биографии Рихтгофена говорят сами за себя. Ведь это именно он командовал в Испании печально знаменитым легионом «Кондор», который внедрил практику «коврового бомбометания» и несет прямую ответственность за уничтожение Герники в 1937 году. В апреле 1941 года 8-й авиационный корпус совершил налет на Белград. Во время бомбежки погибли 17 000 мирных жителей. Командиром корпуса был не кто иной, как Рихтгофен. В мае того же года, после вторжения на Крит, авиация «доблестного» командира превратила в руины прекрасные памятники венецианской архитектуры в Гераклионе.

На совещании в Полтаве Гитлер практически не упоминал о Сталинграде. Похоже, и для его генералов это был просто очередной город на карте, не более. В первую очередь Гитлера интересовали нефтяные месторождения Кавказа. «Если мы не захватим Майкоп и Грозный, – заявил он, – мне придется прекратить войну». На этом этапе Сталинград интересовал фюрера лишь постольку, поскольку требовалось разрушить находившиеся там военные заводы и закрепиться на Волге. Гитлер не считал захват города необходимым.