Марк Льюис - Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий Страница 18

Взяв на вооружение такой принцип, он изъял из частных рук весь тираж Ши-цзин, Шан-шу и трактатов по философской традиции, определил их на хранение в императорскую библиотеку и открыл доступ к ним для исследования только под присмотром назначенных правительством ученых. Книги по вопросам повседневной жизни, таким как медицина, ворожба, земледелие и лесоводство, изъятию у населения не подвергались. Убежденные в том, что унитарной империи требуется унитарная доктрина, министры правительства Цинь попытались поставить под свой контроль развитие политической мысли через ограничение доступа к письменному философскому наследию, но никакого системного их уничтожения не допускалось. Их уничтожение случилось в 206 году до н. э., когда Сян Юй осадил столицу династии Цинь и спалил дотла знаменитую императорскую библиотеку.

Важным событием с точки зрения установления государственного контроля над любителями рассуждений по поводу политики считается назначение ученых, которых обязали изучать соответствующие тексты и передавать свои знания ученикам. Притом что авторы хроник при династии Хань изображают правителей Цинь врагами науки, особенно исследований классических трудов, основанных на конфуцианской традиции, тут все оказывается наоборот. Первый китайский император обращался к знатокам классических трактатов относительно своего участия в обряде приношения жертв фэн и шань, и его каменные надписи пестрят классическими цитатами, составленными исключительно в размере стиха с использованием рифмованных групп, позаимствованных из Ши-цзин. Автор вышеупомянутых «Вёсен и осеней господина Люя» учел все интеллектуальные традиции, включая традиции классиков. Вопреки утверждениям представителей династии Хань их собственная политика в области просвещения в начале собственного правления строилась на циньском прецеденте, и первыми учеными при династии Хань служили либо бывшие ученые династии Цинь, либо их интеллектуальные преемники. Учреждение правителями династии Хань классического конфуцианского канона в качестве государственной ортодоксии представляло собой отнюдь не радикальный отказ от традиции Циней, а простое сужение общего кругозора.

Стандартизацию распространили на управление и предпринимательство через внедрение на всей территории империи единой системы весов и мер. Даже размах колесной оси телег предполагалось уравнять так, чтобы повозки и колесницы можно было гнать по дорогам с одинаковой колеей. Литые бронзовые эталоны единиц длины, веса и объема разослали в конторы местных органов власти, и всех купцов обязали ими пользоваться, чем облегчили организацию торговли. Образцы официальных бронзовых эталонов обнаружили во время археологических раскопок в таких отдаленных районах, как Маньчжурия. Управляющих государственными мастерскими обязали ежегодно проверять и уточнять их вес, размеры и балансировку, и от всех сосудов одного типа требовалась одинаковая длина и ширина. Клеймо конторы или мастерской, а также уполномоченного чиновника выставлялось методом гравировки или в виде ярлыка у основания всех объектов как подтверждение того, что они соответствуют норме. Нарушение установленных стандартов наказывалось по закону3.

В качестве единой меры стоимости правители Цинь отчеканили бронзовые монеты с нанесенными на них иероглифами «половина ляна» (равного около 8 граммов), обозначающими фактический вес монеты. На монетах Сражающихся царств обозначался номинал, не связанный с их весом. Автор трактата Хань-шу сообщает о том, что с появлением в обращении бронзовых монет «такие вещи, как жемчуг, нефрит, черепаховые панцири, раковины каури, серебро и олово, стали использовать исключительно в декоративных целях или как драгоценные сокровища, и они больше не использовались в качестве денег»4.

Стандартизация письма, текстовой канон, эталоны мер длины и веса, обращение монет и действие права (речь о нем еще пойдет в главе 10) сегодня выглядят обычным делом, и потребуется напрячь воображение, чтобы осознать новаторскую их суть в III веке до н. э. Многие из этих достижений в Европе начали внедрять уже после Французской революции, то есть на два с лишним тысячелетия позже, чем в Китае. Единая империя считалась совершенно новой формой политической организации государства в Китае, и стандартизация всего и вся выглядела крайне важной мерой для налаживания добротного управления территориями, разделенными огромными расстояниями, и для организации повседневной жизни населения на ее пространстве. Многие из этих нововведений придавали осязаемую форму новому предназначению императора, а также внушали мысль о том, что этому правителю и его чиновникам следует беспрекословно повиноваться.

Для того чтобы физически связать его вотчинные земли вместе и отгородиться от тех, кто обитал за их пределами, первый китайский император затеял прокладку сети дорог, расходившихся веером от столицы в городе Сяньян. Их потом используют для перемещения войск, движения чиновников и посыльных, а также в интересах развития торговли. Одна дорога протяженностью 700 с лишним километров, названная Циньнжидао («Прямой путь Цинь»), вела от столицы во Внутреннюю Монголию5. Следы и участки этой дороги, по которой перевозились еще строительные материалы для возведения первой Великой Китайской стены, сохранились до наших дней (карта 7). Дороги с твердым покрытием в империи Цинь простирались почти на 7 тысяч километров, а при династии Хань дорожную сеть в Китае раскинули еще шире. Эти дороги представляли собой не просто какие-то торные пути. В условиях разнообразного ландшафта Китая требовалось возведение каменных мостов, эстакад, подпорных сооружений поверх и внутри гор, а также устройство проезжих дорог на деревянных опорах вдоль отвесных скал. Их изображения появляются на стенах склепов периода династии Хань (см. рис. 2). Точно так же в погребальных письменах, посвященных местным чиновникам или знати династии Хань, находим упоминание об их заслугах в деле создания дорожных сетей. Транспортная система оснащалась постоялыми дворами, где путешественники могли поесть и провести ночь, а также эстафетными станциями, где курьеры меняли уставших лошадей на свежих.

Из юридических документов, найденных в Шуйхуди, стало известно, что при династии Цинь вдоль дорог появились контрольно-пропускные пункты, где путешественники вносили подать и предъявляли пропуска, без которых не могли продолжить свой путь. Эти учреждения сохранились при династии Хань. В хрониках сказано, что эти пропуска иногда подделывали, а в годы больших неурожаев пропускные ограничения на перевозку зерна отменялись6. В нескольких древних текстах говорится о пропусках для посещения столичной области и выезда из нее, об ограничениях на поездки зимой, на запрет отъезда подданных из приграничных областей и задержании на дорогах подозрительных путников. На случай крайней необходимости при постах проверки пропусков предусматривались камеры временного заключения. Дороги обеспечивали беспрепятственное перемещение людей и товаров по всему Китаю, но это перемещение тщательно контролировалось в интересах государства.

Карта 7

1 — Цзююань; 2 — Дай; 3 — Ляодун; 4 — Лунси; 5 – Бейди; 6 — Шан; 7 – Деньюань; 8 — Ханьдань; 9 — Шанцю; 10 — Пиньюань; 11 – Линьцзы; 12 — Линьтао; 13 — Сяньян; 14 — Аньи; 15 — Шандан; 16 – Динтао; 17 — Пэнчэн; 18 — Ханьчжун; 19 — Вань; 20 — Цзюцзян; 21 — Шу; 22 — Ба; 23 — Цзянлин; 24 — Даньян; 25 — У; 26 — Цяньтан; 27 — Цяньчжун; 28 — Чанша; 29 — Гуйлинь; 30 — Гуйян; 31 — Минь-чжун; 32 — Мян; 33 — Наньхай

Такая сеть дорог облегчила важнейший обряд объединения, известный как императорский выезд, во время которого император лично осмотрел объекты, строившиеся на территории его вотчины. Первый китайский император за десять лет совершил не меньше пяти поездок по своим новым восточным областям (см. карту 8). Многие императоры династии Хань, особенно в период Западной Хань, совершали такие же поездки по стране. Официальный статус вельмож определялся численностью свиты, которая сопровождала их при разъездах по империи для осуществления государственных дел. На фресках склепов сановников династии Хань изображены сцены с вереницами экипажей.

Рис. 2. Коляска с чиновником пересекает мост. Навес и верховой сопровождающий свидетельствуют о высоком положении седока