Татьяна Купер - Династия Тюдоров Страница 18

А тем временем Реформа набирала обороты. Богатства монастырей, и даже их камни, использовались королем для перестройки страны. Так как Англия оказалась один на один со всей католической Европой, угроза ее завоевания, низложения Генриха и возвращения английского народа в лоно Римской католической церкви была вполне реальной. Ответ Генриха соответствовал этой угрозе как по масштабу, так и фантазии – он намеревался превратить свою страну в остров-крепость. Осмотрев самолично всю береговую линию Англии и укрепив каждую бухту, где мог высадиться противник, он с вдохновением руководил самым грандиозным строительным проектом в истории страны. Сначала по его указанию на карте отмечалось место нового укрепления, после чего к работе приступали инженеры, снабженные деньгами и строительными материалами. Всего было построено 20 фортов и крепостей.

Но форты были только одной линией обороны – на воду спускались новые корабли, впервые вооруженные тяжелыми пушками. Генрих создавал королевские военно-морские силы, в задачу которых входило перехват всех вражеских судов и контроль над близлежащими морями. Пролив Ламанш теперь стал огромным крепостным рвом – Англия отделялась от Европы и собиралась идти своим собственным, независимым курсом, которого она будет придерживаться во все последующие века. Некоторые крепости, построенные при Генрихе, давали отпор врагам и во время второй мировой войны. Но сегодня это не просто крепости. Каждая из них – это гигантский след, оставленный Генрихом на английской земле.

Итак, Реформация принесла самое жестокое разорение монастырей со времен Вильгельма Завоевателя. Это было осквернение и святотатство в крупнейших масштабах, и вызвало в стране шок, возмущение и открытое неповиновение. Для многих речь шла не об алтарях и святынях, а о бессмертной душе, и ради ее спасения люди готовы были сражаться и умирать. Число казнённых, сожженных на кострах и умерших в темницах за время Реформации достигло 72 тысяч человек. Это не считая нищих, которых, согласно закону о бродяжничестве, просто истребляли.

Сопротивление королевской реформе оказали также и некоторые высшие государственные сановники и советники. Среди были даже родственники и друзья короля – одни ненавидели Анну, другим нравилась прежняя церковь. Правда, пока они держали свои взгляды при себе, им ничто не угрожало, но если они отходили слишком далеко от королевской линии, им предъявляли обвинения в измене или ереси. Даже близость к королю не служила защитой – исключения не делались ни для кого.

По иронии судьбы самым молчаливым оказался тот, кто предостерегал Генриха от излишнего усиления папской власти. Это был Томас Мор, старый друг и советник Генриха. Он осознавал всю опасность несогласия с королем: «Акт о супрематии как обоюдоострый меч. Один ведет к потере души, другой к потере жизни», и поэтому покинул государственную службу и ушел в тень. Но отсидеться ему так и не удалось – все ждали, что скажет по поводу реформации этот видный и прославленный писатель гуманист. Ждали и его враги, ярые протестанты, благодаря которым он вскоре попал в Тауэр.

Король не торопился его казнить и дал ему целый год на то, чтобы тот подчинился и подписал Акт о супрематии. Но, в конце концов, Мор, написавший знаменитую «Утопию», в которой изобразил своё собственное представление об идеальной системе общественного устройства, так и не смог подписать документ, утверждающий тоталитарный режим. Чего тогда стоили бы все его идеи, если бы он сам, своим примером, не постарался сделать этот мир лучше?

Когда его привезли на заседание суда в Вестминстер Холл, он заявил, что не может быть виновен, так как английский парламент не в состоянии назначить Генриха верховным главой церкви – этот титул был дарован Папе, при всеобщем согласии христианского мира, еще тысячу лет назад. Суд оцепенел. И только лорд Верховный Судья нарушил молчание, заявив, что английский закон – это то, что скажет английский парламент. Его осудили не за деяния, и даже не за слова, а за одну только мысль, что король не должен быть главной церкви. Таким образом Томас Мор сохранил душу, но потерял жизнь – его обезглавили 6 июля 1535 года. По тогдашним варварским законам его голову отварили, насадили на шест и выставили на обозрение на Лондонском мосту. Говорят, его дочь подкупила стража моста, и тот «случайно» сбросил голову в воду, после чего она ее выловила и принесла домой. Через несколько лет ее так и похоронили с этой головой…

Восстание Роберта Аска

Осенью 1536 года Генрих столкнулся с наихудшим кризисом своего правления – восстанием под названием «благодатное паломничество». Первый мятеж начался в Линкольншире и быстро распространился по всему северу Англии. Под знаменем Пяти Ран Христа дворяне объединились с крестьянами, требуя восстановления монастырей, прекращения реформ Кромвеля и смерти самого министра, а также возвращения к прежней религии. Генрих узнал образы на одном из штандартов повстанцев – гвозди в руках и ступнях, и сердце, пронзенное копьем центуриона. Это изображение пяти ран Христа было в молитвенном свитке, перед которым некогда преклонял колено юный принц Генрих.

Некоторые монахи и священники играли в этом восстании главенствующую роль, читая зажигательные проповеди и даже одев на себе доспехи. Среди них выделился лидер в лице йоркширского землевладельца и юриста Роберта Аска, написавшего бескомпромиссный манифест: «Пойти походом на Лондон к королю, заставить его удалить из совета всю дурную кровь и вернуть кровь добрую, восстановить веру в Христа и все божьи законы, возместить ущерб, нанесенный самой церкви». Хотя Аск и называл восстание «благодатным паломничеством», ему удалось собрать огромную и дисциплинированную армию в 30 тысяч человек, которая отправилась на юг и достигла города Донкастера. Еще 12 тысяч воинов стояли в резерве в городе Понтекрафт. И эта крупнейшая армия со времен войны Алой и Белой Розы не подчинялась королю!

Увидев превосходящие силы повстанцев, командующий королевской армией Томас Говард, герцог Норфолк, отправил Генриху письмо, в котором с тревогой сообщал, что бунтовщиков не удастся одолеть силой оружия и нужно как-то выиграть время. Генрих согласился и предоставил герцогу полномочия на переговоры. Он также написал письмо мятежникам, по пунктам отвечая на их требования: «Во-первых, касательно незыблемости веры. Мы заявляем, что мы всегда готовы умереть и жить в чистоте оной. Нас немало удивляет, что невежественные люди берут на себя смелость учить нас, что есть истинная вера. Касательно выборов советников: я никогда не читал, не слышал и не знаю о том, чтобы советники и прелаты государя назначались грубыми и неотесанными мужланами». Тем не менее король предлагал им и пряник: «Мы желаем показать вам, нашим подданным Йоркшира, что в нашем монаршем сердце есть жалость и сострадание к заблудшим, а не желание отомстить за их дурные дела. Если же вы раскаетесь в своих преступных деяниях и впредь не будете совершать подобного, вам будет даровано прощение за участие в бунте».

Хотя мятежникам противостояла всего лишь 8-тысячная королевская армия, они предпочли переговоры, убедив себя в том, что атака на церковь была делом рук бессовестных советников вроде Томаса Кранмера, а не самого короля. Обещание помилования и созыва специальной сессии Парламента для удовлетворения всех их требований оказалось достаточным, чтобы мятежники разошлись по домам. Самого предводителя Роберта Аска даже пригласили на рождество в Гринвич, где ему при дворе были оказаны всевозможные почести – Генрих пожаловал ему кафтан из алого атласа с заверениями, что заседание парламента состоится в Йорке (впервые за 200 лет). Это было виртуозное представление! Аск попался на удочку и поспешил на север с радостной вестью. Таким образом, оппозиция была разоружена и разобщена.

Поэтому когда в феврале самые рьяные мятежники подняли новое восстание, большинство сторонников Аска не пошли за ними. На этот раз Генриху не составило труда подавить бунт и отомстить, посчитав себя свободным от всех предыдущих обещаний. Аску устроили ловушку – вызвали в Лондон, а затем арестовали и предали суду. В ответ на все обвинения он пламенно провозгласил: «Лучше умереть, нежели жить калекой!», с чем Генрих полностью согласился и с садистским наслаждением приговорил Аска к повешению в цепях. Наверняка, пребывая в многочасовой агонии, тот думал только о быстрой смерти…

Но Аск был не единственной жертвой – за ним последовали сотни других. Все руководители восстания были арестованы и отправлены в лондонский Тауэр, а затем обезглавлены. Остальные сполна испытали ужасы пыток, повешения и четвертования. На сей счет был выпущен Королевский указ: «Повелеваем казнить жестокой смертью большую часть жителей города, деревни и поселка, запятнавших себя участием в бунте. Пусть они будут повешены на деревьях и четвертованы, а их головы и другие части тела выставлены на всеобщее обозрение во всех городах, больших и малых, равно как и в других местах – дабы они служили предостережением всем, кто дерзнет повторить подобное. Все сие должно быть исполнено без всякой жалости и почтения».