Михаил Козырев - Подпольные миллионеры: вся правда о частном бизнесе в СССР Страница 18

Кроме комиссионных, в СССР так же функционировали скупочные магазины, так называемая скупка. Там, в отличие от комиссионок, деньги за сданную вещь можно было получить немедленно. Затем сданный товар реализовывался другим покупателям. Поскольку магазин брал на себя риск продажи, лицо, продающее вещь, получало сумму существенно ниже, чем цена продажи. Разница между отпускной ценой скупочного магазина и суммой, получаемой лицом, продающим вещь, могла колебаться в зависимости от спроса на эту вещь.

И комиссионки и скупка были государственными магазинами, и создавались для того, чтобы корректировать и контролировать действия потребителей в нужную сторону. С этой точки зрения они походили на обычные государственные магазины «красного» рынка. Но, и это главное отличие, работники магазинов имели право самостоятельно устанавливать цены. Это обстоятельство создавало большие возможности нелегального увеличения дохода их сотрудников.

«Белый» рынок для советской плановой экономики создавал наибольшие неудобства из всех легальных. Цены здесь устанавливались практически бесконтрольно.

Товары длительного пользования – одежда, обувь, мебель, техника и т. п. – продавалась их хозяевами на так называемых барахолках, разрешенных в крупных городах открытых рынках. Администрация рынков должна была следить за тем, чтобы на подведомственной территории не перепродавались новые вещи – их нужно было возвращать в государственный магазин по месту покупки или в комиссионный магазин. В случае, если рынки становились чересчур заметными центрами нелегальной торговли, их просто закрывали. Так было в 1950-е годы в Москве, когда закрыли мощную Перовскую барахолку. В 1975 году в Киеве был закрыт аналогичный рынок, носивший название «Туча».

Во втором случае речь идет о так называемых колхозных рынках. Там частные лица имели право продавать выращенную на личных огородах (а также полученную на трудодни в колхозах) сельхозпродукцию. Цены здесь регулировались минимально, их уровень превышал расценки на те же товары в государственных магазинах в два-три раза.

«Белый» рынок для советской плановой экономики создавал наибольшие неудобства из всех легальных. Цены здесь устанавливались практически бесконтрольно. Существовали прекрасные возможности для получения пресловутых нетрудовых доходов. Однако отказаться от него было, как отчетливо понимали власти, просто невозможно – рынок товаров питания тогда стал бы полностью нелегальным. Равно как целиком ушли бы «в тень» и операции с перепродажей товаров длительного пользования.

Характерная деталь, подмеченная Каценелинбойгеном – для советских крестьян, в силу низкой эффективности ведения сельского хозяйства, личное время было настолько дешевым видом ресурсов, что им было выгоднее тратить его на личное участие в розничных продажах продуктов, чем потерять часть доходов, но сократить потери времени, продавая продукцию через посреднические оптовоторговые структуры.

Современные форматы торговли – супермаркеты, гипермаркеты и прочее, позволившее радикально снизить торговую наценку, – прошли, естественно, мимо СССР.

В результате торговые операции не поднимались выше уровня примитивной «средневековой» ярмарочной торговли. Революция в розничной торговле, произошедшая во второй половине XX века – современные форматы торговли, супермаркеты, гипермаркеты и прочее, позволившее радикально снизить торговую наценку, прошли, естественно, мимо СССР. И не только мимо государственной экономики, но и частного сектора. А как иначе? Ведь сама торговля – посредничество между производителем и покупателем, в советском уголовном законодательстве называлась «спекуляцией» и каралась вполне серьезным наказанием – до семи лет с конфискацией имущества.

3

Полулегальные рынки . Но запрещено – это не значит, что не существует. В советской экономике существовали целые теневые частные индустрии. Они производили товары и услуги, которые законом были разрешены. Незаконными были формы, в рамках которых работало это производство. Каценелинбойген назвал такие рынки «серыми» – здесь «товарами выступают допускаемые государством предметы личного потребления (и услуги), которые «выносятся» туда их законным владельцам и продаются. Нелегальность этих операций заключалась в том, что возникающие сделки имели насквозь «неофициальный» характер. Нигде не регистрировались и совершались без ведома государства. Хотя и были относительно «безобидными».

Классический пример – сдача в аренду недвижимости. С одной стороны, на аренду квартир и комнат в крупных городах существовал устойчивый спрос. Студентам, молодоженам, разведенным и т. д. требовалась отдельная жилплощадь. С другой стороны, государство такого рода услуги не предоставляло. Жить в гостиницах или общежитиях могли лишь иногородние.

В отличие от официальной государственной квартплаты, которая не зависела от района, наличия лифта и т. п., цены на сдаваемую на «сером» рынке жилплощадь, учитывали качественные параметры арендуемого жилья.

Результат: формировался теневой, то есть неподконтрольный и мало заметный властям рынок. Люди сдавали квартиры, переезжая к родственникам. Или же, «уплотнялись» в собственной квартире и высвобождали для сдачи одну из комнат. Разными путями, но жилплощадь в аренду на рынке появлялась.

Откуда люди узнавали о сдаче квартир и комнат? Чаще всего – через друзей, знакомых или по объявлениям.

Однако существовала и специализированная «рыночная» инфраструктура. Как пишет Каценелинбойген – довольно давно в крупных городах образовались места (обычно у бюро обменов), в которых неофициально собираются люди, сдающие жилую площадь и ищущие ее.

При этом в отличие от официальной государственной квартплаты, которая не зависела от района, наличия лифта и т. п., цены на сдаваемую на «сером» рынке жилплощадь, как и всякие рыночные цены, естественно, учитывали качественные параметры арендуемого жилья. В Москве отдельная однокомнатная квартира со всеми удобствами (газ, электричество, канализация, ванная комната) в районе, близком к станции метро, могла стоить в конце 60-х – начале 70-х годов около 600 рублей в год (средняя годовая зарплата в СССР составляла, по оценкам, около 2000 рублей). А комната (в квартире, где живет сдающая эту комнату семья) рядом с метро – около 350 рублей в год.

Ремонт квартир и строительство бригадами шабашников, пошив одежды, починка бытовой техники – скудость выбора и ущербность предоставляемых государством услуг оставляли простор для частника. Взять хотя бы цветочный рынок – в том виде, как он сформировался в СССР к 70-м годам прошлого века.

Предпосылкой для создания мощного полулегального частного сектора здесь, как это обычно и случалось, стало отсутствие адекватного предложения со стороны официальной экономики. Колхозные рынки, где торговля цветами была разрешена, располагались, как правило, вдали от оживленных мест в центре города. Закрывались в шесть часов вечера – как раз ко времени наибольшего спроса. Про государственные цветочные киоски и говорить не приходится. Их было мало, а на то, что там продавалось, без слез взглянуть было невозможно.

Дефицит восполняли многочисленные частники, в основном женщины – их было сложнее обвинить в тунеядстве. Места для частной торговли формировались в основном стихийно. Милиция изредка гоняла торговцев, но в целом бизнес функционировал стабильно.

Источников цветов для частной продажи было, по большому счету, два. Поставки из южных регионов (в основном из Закавказья) и цветы, выращенные жителями пригородов, имеющих приусадебные участки. И если выращивание цветов частниками в пригородных зонах больших городов осталось уделом одиночек, то поставки цветов с «югов» выросли в достаточно крупный бизнес. Одни выращивали цветы. Вторые – крупные оптовые торговцы – перепродавали их. Третьи – жители Москвы, Ленинграда, Киева или переселившиеся в крупные города СССР выходцы из закавказских республик, торговали ими.

Массовых репрессий в отношении участников цветочного бизнеса в СССР не предпринималось – вроде бы как предоставляемая ими услуга была сочтена социально полезной. Однако официальное отношение к такого рода практике было негативным. Характерна в этом отношении разгромная статья в «Литературке», опубликованная в начале 70-х, где громились цветоводы из пригородов, возводившие на своих участках теплицы и занимавшиеся частным производством.