Сергей Алексеев - Великое расселение славян. 672—679 гг. Страница 18

Контакты южных славян с местным населением были широки и многообразны. В конечном счете именно они придали южнославянской культуре ее неповторимый облик. Это обеспечило ей уникальную роль посредника между ромейской цивилизацией и славянским миром. Роль, которую южные славяне не перестанут играть на протяжении восьми веков. И одним из важнейших достижений их в этой роли стало восприятие и передача северным сородичам христианских ценностей. Мы увидим, как уже в VII столетии начинается принятие балканскими славянами христианства. Новая культурная область, возникшая в итоге разрушительной войны на стыке византийского и «варварского» миров, как будто специально предназначалась стать первой на этом пути. Но путь — повторим еще раз — предстоял неблизкий.

Поздние анты

В то время как на южной периферии зоны аварского влияния происходило становление культуры южных славян, на востоке продолжалась история антов. Как уже говорилось, аварское вторжение в начале VII в. хотя и имело место, но не оставило в антских землях заметных материальных следов. Авары не оседали в антской лесостепи. Антские земли не подверглись масштабному опустошению. Часть населения и особенно знати истребили или увели на запад — но в целом антская культура между Прутом и Днепром продолжала развиваться без заметных изменений. Это поздняя (сахновская) стадия существования пеньковской археологической культуры.

В таких условиях антские племенные «княжения» должны были сохранить широкую автономию — хотя некоторые из них наверняка платили дань каганату. Из числа антских племен VII–X вв. нам достоверно известны тиверцы в Прутско-Днестровском междуречье, хорваты в Верхнем Поднестровье и Закарпатье, угличи в Нижнем Поднепровье за Росью. В начале того периода существовали и иные, поздним летописям неведомые. Некоторые антские племена переселились на Балканы и там приняли общее наименование словен — фракийские северы, македонские сагудаты. Другие осели к началу VII в. в Центральной Европе — западные хорваты, сербы. Они тоже в то время уже именовали себя словенами, а не антами. Все эти племена в той или иной степени вовлекались в орбиту аварской политики — хотя бы как противники каганата.

К числу противников каганата относились и восточные северы, занимавшие земли по Среднему Днепру, преимущественно на левобережье. Данных в пользу того, что сюда сколько-нибудь распространилось аварское влияние, нет. Именно здесь сосредотачивалась антская знать, оставившая мартыновские клады. И здесь же в VII в. сложилась отмеченная подобными кладами и погребениями так называемая культура днепровских ингумаций. Представители (и представительницы) этой культуры погребались только по обряду трупоположения, иногда в курганах (новых или старых), с мартыновскими украшениями. В культуре этих погребений видно слияние кочевнических, антских и германских традиций. Восходит такое смешение еще к черняховской культуре II–V вв. В погребениях культуры ингумации видели и свидетельство сложного происхождения пеньковцев, и следы пребывания среди них особого иноплеменного населения[158].

Явные черты этого «населения» — зажиточность, разноплеменность по происхождению, рассеянность в массе пеньковцев и одновременно обособленность от нее. Все это наводит на единственно, как представляется, верную мысль — о социальной, а не этнической природе культуры ингумации. В условиях аварского натиска в среде северов (и нескольких соседних антских племен Поднепровья) произошла консолидация дружинной знати. Это были воины-всадники изначально смешанного, алано-славянского происхождения. Подобная знать и ранее выделялась в антской среде, в том числе использованием ритуала ингумации. Однако теперь на сравнительно небольшом пространстве новая дружинная культура обрела целостность. Возглавлялись конные дружины, разумеется, племенными князьями-«архонтами», которые у антов известны с VI в.

Борьба с аварами резко ускорила этот процесс. Под аварским владычеством складывание собственной дружинной культуры у восточных антов без следов аварского влияния невероятно. Итак, можно заключить, что северы Поднепровья под главенством своих князей и их дружин отстояли полную независимость от захватчиков. Они создали собственное предгосударственное объединение, возглавлявшееся воинской знатью. При этом в обществе выстроилась более или менее четкая иерархия — укрепившаяся в борьбе за независимость знать четко обособилась от простых общинников даже культурно.

То, что в жилах этой знати текла разноплеменная кровь (славянская, аланская, отчасти германская), ничего не говорит о самосознании. Напротив, можно не сомневаться, что языком антской аристократии любого происхождения уже в VI в. был и в VII в. оставался славянский. Но дружинная культура любого народа легко вбирала в себя внешние элементы — как древние, так и вновь привносимые. Главным направлением внешних связей для антов после разрыва отношений с отдалившейся Империей окончательно стала кочевая Степь. Отсюда время от времени приходили и новые переселенцы, вливавшиеся в антские дружины.

Главным союзником антов в Степи являлась приазовская Великая Болгария. В описываемое время ею управлял хан Куврат. Старший сын Куврата, Батбаян, носил и славянское имя Безмер[159]. Это можно объяснить только его полуантским происхождением. Смешение антов и болгар зашло достаточно далеко, чтобы вылиться в политический союз. До середины 620-х гг. Куврат оставался врагом нежданно вышедших ему в соседи авар. Куврат, некогда живший в Византии, восстановил в начале правления Ираклия тесные связи с Империей. В 619 г. он прибыл в Константинополь в сопровождении большой свиты и крестился, причем брат императора Ираклия выступил крестным отцом[160].

Западными соседями независимых антов в Среднем Поднепровье являлись пока еще немногочисленные и разрозненные «роды» дулебов-полян. Об отношениях с ними сразу после распада старых антского и дулебского союзов ничего сказать невозможно. Однако не исключено, что власть антской дружинной знати отчасти распространялась и сюда. Именно объединение, созданное ею на сохранившем независимость антском левобережье, более всего подходит на роль предшественника того политического единства, что зародится позднее вокруг Киевских гор.

Племена славянского Севера

О вторжениях авар в восточные и южные славянские земли в письменных источниках есть хотя бы отрывочные сведения. Для ситуации на севере Славянского Мира мы и таких сведений не имеем. Почти единственным источником здесь, помимо отдельных косвенных данных, оказывается археология.

Развернув активную агрессию на Балканах и в Восточной Европе, каганы не забывали и о северных границах. Порабощение мораван и их ближайших соседей, расселение в Чехии дулебов должно было не только создать новые резервы для покорения придунайских земель. Авары укрепляли северные рубежи каганата против враждебных славян, а заодно и создавали более прочный тыл для вторжений в их пределы.

Авары имели на славянском севере немало союзников, самыми сильными из которых являлись ляшские племена и ободричи. Покорить их, как мораван, было едва ли возможно и полезно. Но совершать рейды через их племенные волости на врагов, создавать здесь временные станы, вовлекать славян в новые братоубийственные распри и использовать их в качестве «бифульков» — все это каганату было вполне доступно.

В первых десятилетиях VII в. именно через открытые для их проникновения ляшские земли авары совершают далекие набеги и вторжения на север.

Главными мишенями авар являлись враждебные им воинственные племена хорватов, велетов, сербов. В ряде случаев воины кагана шли на помощь славянским союзникам — например, ободричам, выдерживавшим с конца VI в. неослабный натиск велетских соседей. В других случаях они могли нести возмездие за отказ от союза — например, племенам Поморья, которые тогда же отвергли посулы авар. Северный рубеж проникновения авар на север отмечает река Обра[161], впадающая с юга в Варту незадолго до ее собственного впадения в среднее течение Одры. Здесь, в примыкающих к Поморью с юга ляшских землях, авары не встречали серьезного сопротивления и передвигались свободно. кое-где они могли оседать и облагать славян данью либо сливаться со славянской знатью. О том свидетельствуют и отдельные находки в польских землях аварских вещей[162], и образование целой аваро-славянской культурной группы в Мазурском Поозерье, о чем речь пойдет позже.

В то же время передвижения и набеги авар не могли не растревожить местное население. Внедрение их на крайнем востоке в земли балтских племен судавов (ятвягов) и пруссов неизбежно вызывало ответные набеги. Направленные, разумеется, не против недосягаемых авар, а против союзных им ляхов. Помимо же того, обострялись племенные распри. Это привело к началу пока не слишком бурного градостроительства в ляшских землях. Одним из древнейших (первая половина VII в.) и самым крупным градом суковских ляшских племен являются Шелиги.