Инаба Чихару - Японский резидент против Российской империи. Полковник Акаси Мотодзиро и его миссия 1904-1905 гг. Страница 18

Проблема вторая: как перевести деньги в Европу?

В интересах конспирации Токио решил направить субсидию русским революционерам не прямо на имя Акаси, а в обход — через японскую миссию в Лондоне, тем более что осенью 1904 г., как мы помним, военному атташе Утсуномия уже поручался надзор за финансовыми операциями его коллеги из Стокгольма. Однако на этот раз на Утсуномия были возложены не только функции «кассира» и «счетовода», но и «аудитора» — ему надлежало вникать во все тонкости действий Акаси в финансовой сфере и тщательно контролировать производимые им расходы, блюдя их целесообразность и обоснованность. Свои отчеты на этот счет Утсуномия обязывался направлять прямо в Генштаб{80}. Таким образом, Акаси был лишен права расходовать субсидию Токио по своему единоличному усмотрению, хотя был известен щепетильностью и аккуратностью в денежных вопросах (если верить слухам, только однажды в туалете какого-то европейского вокзала он выронил из «набрюшника» пару-тройку сотен рублей). Как мы указывали выше, детальные финансовые отчеты японского полковника не сохранились. Вместе с тем известно, что в декабре 1905 г. с собой на родину он привез порядка 270 тыс. иен — остаток выделенного ему правительством миллионного кредита.

25 апреля, получив шифрованную телеграмму от Акаси, Утсуномия с семью тысячами фунтов стерлингов в кармане двинулся в Париж. 29 числа офицеры встретились в условленном месте (в отеле «Интернациональ» на улице Кастильон близ Триумфальной арки) и подробно обсудили ситуацию с финансированием революционеров. Утсуномия одобрил намерения Акаси и выдал ему всю привезенную из Лондона сумму. Так был запущен механизм передачи Акаси полученных из Токио средств.

Проблема третья: кого субсидировать?

Посетив утром 2 мая японскую миссию в Париже, в три часа пополудни того же дня и в том же 20-м номере парижского отеля «Интернациональ» Акаси, по предварительной договоренности, встретился со своим давним знакомым. Это был представитель грузинских федералистов Деканозов, который пробыл у японца до 6-ти вечера. Речь, разумеется, шла о состоянии революционного движения в России и мерах, необходимых для его оживления. Впрочем, для характеристики содержания их беседы лучше дать слово все тому же И.Ф. Манасевичу-Мануйлову. Вместе со своим агентом-французом этот русский чиновник сумел подслушать разговор из соседнего номера и дословно записать его — беседа шла на французском языке, на котором Акаси, по отзыву Мануйлова, «выражается хотя и свободно, но очень медленно»:

«Деканози рисует подробную картину положения дел в России, рассказывает некоторые эпизоды из революционного движения, особенно останавливаясь на агитации в Грузии, которую Акаси обещает ему поддержать… Затем разговор переходит на долго обсуждающийся собеседниками вопрос о необходимых материальных средствах. Причем Акаси отсчитывает 125 000 франков, которые вручает Деканози. До нас явственно доносится шелест кредитных билетов. В заключение уславливаются относительно псевдонимов для корреспонденции: “Фредерик” — для Деканози и “Жорж” — для Акаси»{81}.

4 и 7 мая в ту же гостиницу к Акаси являлся Циллиакус. На этот раз расслышать содержание бесед русскому контрразведчику из своего тайного «убежища» не удалось — деловые разговоры велись в соседней комнате. «Известно только, — доносил Мануйлов, — что свидания эти были весьма продолжительны; что после первой беседы с Циллиакусом Акаси признал нужным отложить свой отъезд и что после второго свидания, состоявшегося 7 мая, он… отправил в Токио шифрованную телеграмму в 200 слов, за которую уплатил 1 500 франков. Провожая посетителя до дверей гостиницы, он держался перед Циллиакусом как перед лицом, пользующимся его высоким уважением».

Сообщение Мануйлова соответствовало действительности, но о содержании депеши Акаси он мог только догадываться. В архиве МИДа в Токио сохранилась пространная секретная телеграмма Акаси на имя Ямагата, посланная из Парижа именно 7 мая 1905 г. В ней японский полковник в числе прочего сообщал:

«Итог собеседований с [представителями] разных партий таков: на Кавказе сохраняется хаос. Крестьяне разоряют государственные фермы и отказываются платить налоги. Продолжаются индивидуальные покушения; правительство бессильно против анархии, в будущем ожидаются новые мятежи. Польша следует за примером Кавказа. Социал-демократическая партия жаждет организовать летом восстание. Если бы многочисленные малые партии имели оружие, ничто не смогло бы предотвратить продолжения борьбы. Есть некоторая надежда на скорый раскол финской умеренной партии и выделение из нее радикалов. По возвращении я представлю подробный доклад. Социалисты-революционеры сообщают, что группа офицеров в количестве 140 членов предложила их партии сотрудничество. Это движение могло бы перетянуть на сторону революции войска… Все партии ведут закупки оружия в Швейцарии, в Гамбурге и других местах. Ожидается, что нам удастся купить старые ружья по 7 иен за штуку. Как я уже докладывал, лидеры уверены в успехе летнего выступления. Но польские социалисты, кавказцы и я беспокоимся на этот счет. Пожалуйста, поставьте перед собой цель передать им как можно больше оружия…»{82}.

«В течение пребывания своего в Париже, — заключал свой доклад русский контрразведчик, — полковник Акаси ежедневно посещал японское посольство, где виделся с подполковником Хисаматсу[12], но особенно близок был с капитаном Такадзука[13], которого несколько раз посетил на дому. Он дал обед персоналу посольства в Hotel International d'Jena; наконец, 8 мая, в 2 часа пополудни в Hotel Albe он имел свидание с бароном Суэмацу[14], находившимся тогда проездом в Париже. 11 мая в 8 ч. 40 м. утра Акаси выехал в Лондон через Кале, причем на Северном вокзале его провожали военный и морской атташе»{83}.

Как показали дальнейшие события, это был последний раз, когда Акаси так надолго задержался в своей любимой парижской гостинице. С момента вступления операции по закупке и переправке в Россию оружия в завершающую стадию он решительно изменил образ жизни. Сделав своей «штаб-квартирой» Лондон, японец стал редко засиживаться на одном месте. Для связи с Циллиакусом и Деканозовым он пользовался несколькими каналами: зашифрованные и подписанные псевдонимами письма и телеграммы шли обычной почтой, либо пересылались с оказией или курьером; в качестве резервных «почтовых ящиков» использовались японские посольства в Швеции и во Франции. Особо доверенные лица Акаси — его помощник в Стокгольме майор Нагао и Такадзука в Париже — получали и пересылали корреспонденцию по назначению. В общем, начиная с мая 1905 г., Акаси стал трудиться на нужды русской революции денно и нощно. Его переезд в Лондон был вполне ожидаем и естествен — начиная с 1902 г. Великобритания была ближайшим союзником Японии, во время самой войны Лондон вел откровенно прояпонскую политику, печать и общественное мнение этой страны целиком были на стороне Японии. Наконец, именно в британской столице постоянно находился держатель токийских субсидий — военный атташе Утсуномия.

Закупка оружия и боеприпасов

Покинув 11 мая Париж, Акаси явился в Лондон. До начала июня он снимал номер в привокзальной гостинице «Чэринг Кросс» (Charing Cross hotel), a затем перебрался неподалеку, в маленький и малозаметный отель «Крейвен» (Craven hotel). Гостиничные номера Акаси использовал для тайных встреч с ближайшими соратниками — Циллиакусом, Деканозовым, Чайковским, Гапоном. Обставлено все это было крайне конспиративно. Так, комнаты Акаси и Циллиакуса располагались на одном этаже «Charing Cross», но в противоположных концах коридора — «очень часто навещая друг друга, — объяснял ситуацию Акаси, — мы стремились при этом избежать внимания публики»{84}; Гапон жил в той же гостинице, но под чужим именем.

В середине июня, сразу вслед за первой на новом месте встречей с Гапоном, японец поспешил снова сменить квартиру и, по собственному признанию, «окончательно законспирировался»: «никто, кроме полковника Утсуномия, — напишет он впоследствии, — не знал мой новый адрес»{85}. После ухода японца «в подполье» и опираясь на полученные от него полномочия, практическую сторону закупок оружия и организацию его переправки в Россию возглавил Циллиакус. Ответственным за приемку груза на месте был намечен Гапон; эсеры должны были обеспечить организационную сторону вооруженного восстания. Однако нити всего заговора и его финансирование по-прежнему находились в руках Акаси и Утсуномия.