Неизвестен Автор - Красный террор в годы гражданской войны Страница 18

23. Дьякон села Кугульмы, Ставропольской губернии, Василий Рождественский и четыре прихожанина его прихода, заступившиеся за него.

24. Села Горькая Балка, Ставропольской губернии, священник Василий Богданов, (тяжело ранен и брошен, как убитый, но остался жив).

25. Того же села священник Гавриил Соболев.

26. Тоже ктитор Минко.

27. Тоже псаломщик Слинко.

Убиты в указанных станицах и селах проходившими красноармейскими частями по обвинению в сочувствии "кадетам и буржуям", в осуждении большевиков в проповедях, в том, что служили молебны для проходивших частей Добровольческой армии; во многих случаях тела убитых были выброшены за селениями с запрещением их хоронить; в отдельных случаях родственники убитого покупали право похоронить его за большие деньги.

28. Священник станицы Владимировской, Кубанской области, Александр Подольский, 50 лет, окончивший университет по юридическому факультету. Зверски убит красноармейцами за то, что служил молебен перед выступлением своих прихожан-казаков против красноармейцев. Прежде чем убить, его долго водили по станице, глумились и били его, а потом вывели за село, зарубили и бросили на свалочном месте. Один из прихожан, пришедший его похоронить, был тут же убит пьяными красноармейцами.

29. Священник станицы Незамаевской, Иоанн Пригоровский, 40 лет, крайнего левого направления. В Великую Субботу 1918 года из храма, где он находился и где в это время богослужение совершалось другим священником, выведен красноармейцами на церковную площадь, где они с руганью и бранью на него набросились, избили его, изуродовали лицо, окровавленного и избитого вытащили за станицу и там убили, запретив хоронить.

30. Священник Марии-Магдалинского женского монастыря, Кубанской области, Григорий Никольский, за 60 лет, пользовался большой любовью и уважением прихожан и всех окружающих; глубоко верующий человек, исключительно даровитый оратор. 27 июня 1918 года после литургии, за которой приобщал молящихся, был взят красноармейцами, выведен за ограду и там убит выстрелом из револьвера в рот, который его заставили открыть при криках "мы тебя приобщим".

31. Священник села Соломенского, Ставропольской губернии, Григорий Дмитриевский, 27 лет. Выведенный красноармейцами за село на казнь, просил дать ему помолиться перед смертью; опустился на колени и молился вслух, осыпаемый насмешками по поводу произносимых молитв и требованиями кончать молитву скорее; не дождавшись этого, красноармейцы бросились на него, коленопреклоненного, с шашками и отрубили ему сначала нос и уши, а потом голову.

32. Заштатный священник Золотовский, старец 80 лет, проживавший в селе Надежда, близ города Ставрополя. Был захвачен красноармейцами во время сна после обеда. Красноармейцы вывели его на площадь, нарядили в женское платье и требовали, чтобы он танцевал перед народом, а когда старик отказался, они его тут же повесили.

33. Заштатный священник Павел Калиновский, 72 лет, проживавший в городе Ставрополе. Во время захвата этого города в октябре 1918 года красноармейцами был арестован за то, что имел внуков офицеров, и приговорен к наказанию плетьми. Умер под ударами.

34. В селе Безопасном убиты священник Серафимовской церкви Леонид Соловьев 27 лет и дьякон Дмитриевской церкви Владимир Остриков 45 лет. Убили их местные большевики, они были захвачены, причем их вывели на место, где раньше закалывали чумной скот. Велели им самим себе рыть могилу, а затем набросились на них, зарубили шашками и недорубленных, полуживых закопали в наполовину вырытую могилу. Никаких особенных обвинений им не предъявлено, а просто признали нужным извести как священников.

35. Военный священник, фамилию которого не удалось установить, проезжавший через село Воронцово-Николаевское, Ставропольской губернии (близ станицы Торговой), возвращался из своего полка на родину. Задержан красноармейцами, которые тут же его убили, нанеся ему многочисленные раны штыками и шашками, кощунственно уподобляя это гнусное дело священному акту приобщения со лжецы таин Христовых.

36. Священник хутора Полайко, Черноморской губернии, Иоанн Малахов и жена его Анна Малахова. 3 августа 1918 года были приведены красноармейцами в станицу Мингрельскую, Кубанской области, и после издевательств и надругательств над обоими, особенно над матушкой, расстреляны.

37. Псаломщик Свято-Троицкой церкви станицы Восточной, Кубанской области, Александр Михайлович Донецкий был приговорен за "принадлежность к кадетской партии" к заключению в тюрьму, но по дороге сопровождавшим его отрядом был 9 марта 1918 года убит и изрублен красноармейцами. По их распоряжению тело убитого зарыто на местном кладбище без отпевания.

Список этот далеко не полный, так как получение соответствующих сведений крайне затруднено отсутствием правильного почтового и телеграфного сообщения, затруднительностью передвижения в отдаленные пункты обследуемой территории и крайней терроризованностью населения, еще допускающего возможность появления вновь большевиков и потому боящегося давать показания.

II

Большевистская власть официально провозгласила свободу вероисповеданий. На деле же эта свобода обратилась в систематическое и беспощадное гонение на православную веру и на служителей Православной церкви и в сплошное расхищение церковного достояния. Православная вера поставлена под строгий контроль: церкви объявлены собственностью государства и вместе со всем имуществом признаны подлежащими безвозмездной передаче через комиссаров отдельным группам лиц, которые бы пожелали принять на себя управление Церковью, при условии принятия на себя ответственности перед властью за все то, что говорится с церковной кафедры или что пишется от имени Церкви -словом, за все направление церковной деятельности. Ясно, что в основу такой своеобразной общины положено не удовлетворение церковных нужд, а всяческое стеснение в деятельности Церкви.

Одновременно с этим новая власть стала всячески стеснять проявление и воспитание религиозного чувства вне церкви: преподавание Закона Божьего в школах запрещено, и священнослужители от школ отстранены окончательно; из школ удалены иконы, установлен налог на ношение священнических наперсных крестов, церковные браки признаны недействительными и пр., -- одним словом, Церковь не только взята под подозрение, но приняты все меры к дискредитированию ее авторитета в народных массах и к вселению в этих массах убеждения в том, что религия не только не нужна, но и вредна, так как она является для народа тем опиумом, который только одурманивает народное сознание. Началось глумление над духовенством и над священными предметами богослужения. Духовенство стали истязать и избивать до смерти; алтари и предметы богослужения подвергнуты осквернению. Убиты четырнадцать высших представителей духовенства, и среди них: митрополит Киевский Владимир, архиепископ Пермский Андроник и бывший Черниговский Василий, епископ Тобольский Гермоген, затем епископы Макарий и Ефрем, викарий Новгородский Варсанофий и Вятские викарии Амвросий и Исидор. Особенно жестоким истязаниям был подвергнут архиепископ Андроник, которому были вырезаны щеки, выколоты глаза и обрезаны нос и уши; в таком изувеченном виде его водили по городу Перми, а затем сбросили в реку. Гермоген Тобольский был зимой прошлого года отправлен на окопные работы, а затем также потоплен. Число замученных священников не поддается в настоящее время учету, но во всяком случае их надо считать тысячами, и истребляются не только священники, но и их семьи. Мученический венец приемлется несчастными подчас с величайшим смирением и героизмом. Протоиерей Восторгов, приговоренный вместе с другими лицами к расстрелу, запретил завязывать ему глаза и просил расстреливать его последним, чтобы иметь возможность напутствовать в новую жизнь всех других расстреливаемых.

Некоторым сдерживающим моментом в репрессивной деятельности большевиков является их боязнь народного гнева, они не могли и не могут не считаться со все усиливающимся проявлением в народе религиозного чувства. Особенно показательны в этом отношении те грандиозные крестные ходы, которые имели место в Москве из всех ее многочисленных церквей на Красную площадь и к древнему Кремлю. По улицам со всех сторон вливались на площадь живые потоки народа, над которым колыхались многочисленные хоругви, предшествуемые всем столичным духовенством. Могучие звуки церковных песнопений оглашали воздух: пели не церковные хоры, пел весь народ. Никого не сдерживала опасность быть расстрелянным при первом же провокационном выступлении; все были преисполнены одним лишь чувством молитвенного настроения. И вот, под покровом этого настроения, патриарх Тихон, вручив свою судьбу Богу, открыто и бесстрашно выступил против большевистской власти: он заклеймил анафемой эту преступную власть, он произнес в Казанском соборе в Москве грозную проповедь, он издал к годовщине владычества большевиков послание к Совету народных комиссаров, приглашая их прекратить грабеж и уйти33. Каждое слово этого послания грозило патриарху смертью, но он бесстрашно отправил его Ленину и принял все меры к широкому его распространению. И несмотря на все это, большевики, по имеющимся сведениям, ограничились пока в отношении патриарха Тихона домашним арестом. Но таких исключений, конечно, мало. К ним можно было бы еще причислить отношение к митрополиту Петроградскому, который один только освобожден от общественных работ, к коим привлечено все петроградское духовенство, не исключая епископов.