(Бирюк) Петров - Юг в огне Страница 18

- Не влюблены ли вы в нее?

Виктор покраснел, досадуя, что невольно выдал себя.

- К сожалению, нет, - с напускным равнодушием сказал он. - Но бедную девушку очень жаль.

- Да, очень жаль, - вздохнула Вера.

Виктору хотелось расспросить Веру о Марине как можно больше, подробнее, но сделать это не решался. Он сидел мрачный, молчаливый, не слушал, что говорила ему Вера...

Всем своим существом юноша был около любимой девушки... Порывисто схватив бутылку, он налил себе полный стакан вина.

Вера с восхищенным удивлением посмотрела на него и захлопала в ладоши.

- Браво!.. Браво!.. Я и не подозревала в вас такой способности. Но ведь я умею пить тоже не хуже вас. - Она налила себе такой же чайный стакан вина и, не переводя дыхания, выпила. - А теперь давайте выпьем вместе, - снова наполняя стаканы, сказала Вера.

Они пили много. Виктор смутно помнит, что вина не хватило и Вера посылала соседского мальчика за ним в магазин. Потом сознание померкло. Лишь после вспоминались отрывочные эпизоды этого вечера... Он лежал на диване, жалуясь на свою судьбу... Его утешала такая же пьяная, как и он, Вера... Он помнит ее жаркие поцелуи, ласки ее нежных рук...

От таких воспоминаний на душе становилось муторно. Вера так опротивела ему после того вечера, что он не мог ее видеть.

XI

Как-то в маршевую роту из отпуска по ранению одновременно прибыли два солдата - Семаков Иван Гаврилович, иваново-вознесенский ткач, и Афанасьев Василий Николаевич, житель какой-то слободы, лежащей на Азовском море.

Они пришли к Виктору для оформления своих документов. С этого времени и началась его дружба с ними.

Семаков был подвижный, энергичный человек лет двадцати восьми, высокий блондин, немного сутулый, с темными, щурящимися глазами. Он умел хорошо и убеждающе говорить. Виктор часто видел его, когда он выступал на солдатских митингах.

Приземистый, плотный Афанасьев был моложе Семакова года на два. В противоположность веселому, добродушному характеру Семакова Афанасьев был замкнутый человек, с хитрецой, "себе на уме". Но к дружбе с Семаковым и Виктором он тянулся.

Часто втроем они ходили в город, бывали в театре или кинематографе, посещали собрания и митинги.

Семаков очень привязался к Виктору.

- Молодой ты еще, Виктор, - говорил Семаков, - очень молодой. Жизни не знаешь. А ведь на вас, молодежь, сейчас и надежда вся. Гореть надо, а ты все книжечки читаешь да о чем-то все мечтаешь, наверно, о принцессе иноземной... Ох, и возьмусь же я за тебя!.. Ей-богу, возьмусь!.. Вышколю, человеком будешь.

Семаков, как об этом узнал Виктор, состоял членом большевистской партии. Он много интересного говорил о вожде большевиков - Ленине и о его соратниках, объяснял, чего добивается эта партия. Для юноши все, что говорил Семаков, было ново и интересно. Виктор много раздумывал, читал большевистскую литературу. У него немало возникало вопросов, которые он часто задавал Семакову. Тот охотно разъяснял ему.

- Иван Гаврилович, - смущенно обратился как-то Виктор к Семакову. - Я очень благодарен тебе за то, что ты помог мне многое понять... Я думаю, что большевистская партия стоит за народ.

- А ты в это сомневался? - взглянул Семаков на юношу.

- А что нужно для того, чтобы вступить в партию?

- Очень немногое, - ответил Семаков. - Служить народу... Ну, конечно, надо быть и подготовленным для вступления в нее...

- Да я подготовлен! - вырвалось у Виктора.

Семаков пристально посмотрел на юношу.

- Ты хочешь вступить в нашу партию?

- Очень хотел бы, Иван Гаврилович, - застенчиво проговорил Виктор. Но меня, наверно, не примут...

- Почему? - удивился Семаков.

- Да, может быть, скажут - молод.

Семаков засмеялся.

- Преданная молодежь нашей партии нужна. Если у тебя, действительно, есть желание вступить в нее, то я помогу... Поговорю о тебе. Вот Афанасьев тоже хочет вступить в партию...

На этом разговор закончился.

Однажды в воскресное утро Семаков с Афанасьевым зашли к Виктору.

- Пойдем с нами в городской сад, - сказал ему Семаков.

- Зачем? - спросил Виктор.

- А там увидишь, - загадочно буркнул Семаков.

Виктор не стал допрашивать и последовал за своими друзьями. Придя в сад, Семаков и Афанасьев повели его в Ротонду. Виктор знал, что в этом павильоне помещались руководящие организации разных партий: большевиков, меньшевиков, эсеров и других.

Семаков подвел Виктора к пожилому человеку с седой бородой, в очках, сидевшему за столом.

- Товарищ Андреев, - обратился он к нему, - так вот тот паренек, о котором я вам говорил.

- Здравствуйте, товарищ, - протянув руку Виктору, ласково сказал Андреев. - Слышал о вас от товарища Семакова. Похвально отзывается. Так что же, хотите с нами работать?

Виктор, конечно, понимал, о какой работе идет речь, а поэтому, не задумываясь, взволнованно ответил:

- Да, я хочу у вас работать.

- Нам активисты нужны, - произнес Андреев. - Каждый человек, сочувствующий нам, для нас дорог... Что же, товарищ Семаков о вас хорошего мнения. Подавайте заявление, обсудим ваш прием в партию... Вот и товарищ Афанасьев тоже вступает.

Виктор с головой окунулся в политическую работу. Они с Семаковым и Афанасьевым проводили с солдатами беседы, распространяли среди них большевистские прокламации, газету "Наше знамя", пользовавшуюся большой популярностью среди рабочих и солдат. Тираж этой газеты доходил до пятнадцати тысяч.

Семаков в большевистской организации был агитатором. Он часто выступал на митингах, горячо пропагандируя большевистские идеи, клеймя позором согласительную политику меньшевиков и эсеров.

Каждый раз, когда Семакову приходилось выступать на митинге, Виктор в это время с Афанасьевым стояли в толпе солдат и слушали своего друга, удивляясь его умению проникать в солдатские сердца.

Как-то Виктор сказал Семакову:

- Завидую тебе, Иван Гаврилович. Как ты увлекательно умеешь говорить. Тебя все с удовольствием слушают...

Семаков заулыбался.

- Чего ж тут мудреного? - сказал он. - Выкладывай народу все по-честному, все, что ты глубоко продумал, что прочувствовал, что тебя волнует. И получится все хорошо. Тебя поймут и будут слушать. А вот когда ты им начнешь говорить неправду, то народ тебя сразу раскусит и слушать не станет... Надо тебе, Виктор, тоже научиться выступать. Человек ты грамотный, в гимназии учился, знаешь побольше моего... Да и Афанасьеву тоже надо к этому привыкать.

Афанасьев, как и всегда, промолчал, а Виктор отмахнулся:

- Ну какой из меня оратор! Не сумею я... Однажды я так выступил среди казаков, что они меня чуть не убили. Хватит!

- Какой же из тебя будет большевик, если ты не будешь уметь выступать? - назидательно сказал Семаков. - Вот что, друг, дам-ка я тебе кое-какую литературу, а ты подготовься. На следующем митинге выступишь.

- Да ты что, Иван Гаврилович? - ужаснулся Виктор.

- Без всяких разговоров, - с напускной строгостью сказал Семаков. Подготовься, и все. Я тебе подскажу, что надо говорить. Учись, дорогой, работать среди народа.

Он дал Виктору несколько брошюр, подсказал ему, как составить конспект. Виктор два дня трудился над составлением своего выступления, а потом показал конспект Семакову.

- Хорошо, - прочитав, сказал Семаков. - Неплохое выступление подучится. Сегодня выступишь на митинге... Когда будешь выступать, говори смело, уверенно, не волнуйся... Слушатели не любят, когда оратор не уверен в себе, теряется... Руби с плеча, и все!

Вечером в городском саду состоялся уже десятый, наверно, за день митинг. Как и всегда, выступали эсеры, большевики, меньшевики и даже кадеты.

Когда Виктор с Семаковым пришли на митинг, речь держал какой-то меньшевик. Он азартно выкрикивал о том, что сейчас-де наступил такой напряженный момент, в который все политические течения должны объединиться на платформе поддержки Донского войскового правительства. Он с яростью ругал Апрельские тезисы Ленина, глумился над решениями шестого съезда большевистской партии, нацелившего партию на вооруженное восстание.

- А ну-ка, Виктор, пойди-ка его срежь, - подтолкнул Семаков юношу. У тебя как раз в конспекте по этому вопросу есть... Дай меньшевику по морде...

Виктор оглянул толпу. У него сжалось сердце. Разве можно выступить перед такой массой народа? Ну разве он сумеет что-нибудь путное сказать? Ведь засмеют.

Семаков куда-то исчез, но тотчас же вернулся и сказал Виктору:

- Ну, я записал тебя у председателя митинга. Сейчас тебя вызовут.

И, действительно, не успел меньшевик сойти с подмостков трибуны, как председатель митинга, коренастый солдат, громко объявил:

- От большевистской организации слово имеет вольноопределяющийся Виктор Волков.

- Не робей, Витя! - шепнул юноше Семаков.

У Виктора сперло дыхание, он протиснулся сквозь жаркую, тугую толпу солдат к трибуне, взошел на подмостки. Дрожащими руками развернул листки конспекта. Но прочесть ничего не мог, в глазах стоял туман. Он с отчаянием взглянул на толпу и увидел сотни устремленных на него выжидающих глаз. "Черт меня дернул выступать!" - чуть не плача, подумал Виктор.