Владимир Суходеев - «За Сталина!» Стратег Великой Победы Страница 18

Начальник разведывательного управления РККА генерал Ф. И. Голиков в докладе Сталину 20 марта 1941 года, изложив возможные варианты действий Германии в ближайшие месяцы, делал вывод: «1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весной этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира. 2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки».

А вот что докладывал Сталину 6 мая 1941 года народный комиссар Военно-морского флота адмирал Н. Г. Кузнецов. Сообщая о полученном донесении, что 14 мая произойдет нападение Германии на СССР, он сделал вывод: «Полагаю, что сведения являются ложными и специально направлены по этому руслу, с тем чтобы проверить, как на это будет реагировать СССР».

14 июня нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник Генштаба Г. К. Жуков были у И. В. Сталина с докладом о положении в западных военных округах, предложили привести войска в полную боевую готовность. На это Сталин заметил:

— Вы предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас все войска и двинуть их к западным границам? Вы понимаете, что это означает войну?

Сталин был прав: это неизбежно означало бы войну. К тому же он не без основания считал, что войск в западных округах немало. В этом его уверял Тимошенко.

Все же выдвижение войск из внутренних военных округов, начатое ранее, было ускорено. Было дано указание командующим округами вывести с 21 по 25 июня фронтовые управления на полевые командные пункты. Было приказано маскировать аэродромы, воинские части, важные военные объекты, окрасить в защитный цвет танки, рассредоточить авиацию.

21 июня Берия, имевший мощный разведывательный аппарат в своем ведомстве, писал Сталину: «…Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» — о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это «нападение» начнется завтра».

В такой обстановке у Сталина могла появиться уверенность, что в ближайшее время война не начнется и удастся сохранить мир для советского народа, хотя бы на 1941 год. Тем же, кто за происшедшее 22 июня 1941 года пытается однозначно возложить обвинение на Сталина, надо бы прислушаться к суждению маршала Жукова. Он пишет: «В период назревания опасной военной обстановки мы, военные, вероятно не сделали всего, чтобы убедить И. В. Сталина в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время и доказать необходимость провести несколько раньше в жизнь срочные мероприятия, предусмотренные оперативно-мобилизационным планом». «Полагаю, — считал маршал Василевский, — что Сталин не один несет ответственность перед Родиной за крайне неудачное развитие войны в первые ее месяцы. Эта ответственность лежит и на других. Пусть в меньшей мере, но ее несут нарком обороны и руководящие лица Генерального штаба того времени. Они в силу своего высокого положения и ответственности за состояние Вооруженных сил должны были не во всем соглашаться со Сталиным и более твердо отстаивать свое мнение».

Одновременно в высших руководящих военных инстанциях царило убеждение, что в ближайшие дни нападения Германии на СССР не будет. Сейчас обнародован секретный приказ наркома обороны СССР № 0039 от 18 июня 1941 года командующим войсками округов:

«О состоянии строительства оперативных аэродромов по основному плану строительства на 1941 год.

Положение с ходом строительства опер, аэродромов потрясающе плохо. На 1 июня с.г. охвачено строительством только 50 % утвержденного мною плана строительства аэродромов на 1941 год.

Особо плохо ведется строительство аэродромов в КОВО и ЗАПОВО. Основная причина плохого выполнения плана строительства аэродромов — отсутствие требовательности со стороны военных советов округов, непринятие решительных и исчерпывающих мероприятий по организации на использование всех возможностей на местах работы.

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Военсоветам округов немедленно развернуть строительство аэродромов широким фронтом, с расчетом окончания строительства летных полей не позднее августа 1941 г. и полного окончания аэродромов не позднее 1 октября 1941 г.

Выполнение работ представить мне 25 июня 1941 г.

2. Поставьте вопрос перед ЦК КПБ и СНК союзных республик по оказанию максимальной помощи рабочей силой и механизмами и конным транспортом для строительства аэродромов.

3. Привлеките без ущерба боевой подготовки ресурсы для развертывания и более интенсивного хода строительства аэродромов.

Дополнительные лимиты на горючее даны не будут, поэтому шире привлекайте конный транспорт и грабарей.

Нарком обороны СССР

Маршал Советского Союза — С. Тимошенко

Начальник Генштаба КА

Генерал армии — Жуков».

(Цит. по: [121, кн. 4, с. 201–202]).

Сообщая о сосредоточении немецко-фашистских войск у советской границы, разведка докладывала И. В. Сталину и о том, что немецкая армия не обеспечена зимним обмундированием, не имеет достаточного количества горючего для длительной кампании, подвижного состава для перевозок и др., необходимого для удержания временно оккупированной территории.

Это лишний раз доказывает, что в те критические дни Сталин должен был быть крайне осмотрительным, принимать взвешенные решения. Нельзя забывать и того, что Сталин в своих решениях не мог и не должен был учитывать одни только военные факторы. Заблаговременное развертывание вооруженных сил до начала войны, безусловно, было выгодно в военном отношении. Но далеко не всегда это бывает возможным осуществить по политическим соображениям. Мобилизация, а тем более весь комплекс мероприятий по стратегическому развертыванию вооруженных сил всегда считались равносильным началу состояния войны, и поворот назад, к мирному положению, в таком случае очень трудноосуществим. Опыт Первой мировой войны был еще свеж в памяти.

Это понимал Сталин, этого опасался и, надеясь на возможность оттяжки начала войны с германцем, предпринимал максимум возможных в тех условиях усилий вместе с тем, чтобы не переступить последней черты. К тому же не все было ясно в связи с полетом Р. Гесса в Англию. Возможно, Сталин опасался создания единого германского и англо-американского блока против СССР. Исключать такое развитие событий в то время было нельзя.

Что касается известного сообщения ТАСС от 14 июня 1941 года, в котором извещалось, что публикуемые за рубежом сообщения о приближающейся войне между СССР и Германией не имеют оснований, то в нем нельзя видеть только одну отрицательную сторону. Это была не только попытка остановить скатывание Германии на путь войны с СССР оттянуть начало войны, навязывая Германии переговоры. Оно преследовало и цель показать мировому общественному мнению, что если война начнется, то кто является агрессором. С явным неудовольствием это поняли и в Третьем рейхе. Так, в дневнике Геббельса 15 июня 1941 года появляется запись: «Опровержение ТАСС оказалось более сильным, чем можно было предположить по первым сообщениям. Очевидно, Сталин хочет с помощью подчеркнуто дружественного тона и утверждений, что ничего не происходит снять с себя все возможные поводы для обвинений в развязывании войны». Считая, что СССР не готовится к отражению нападения фашистской Германии, Геббельс 16 июня записывает в дневнике: «Сталин и его люди совершенно бездействуют — замерли, словно кролик перед удавом» (см.: [37, с. 36]).

Критики Сталина умышленно обходят вопрос о чрезвычайной сложности и запутанности предвоенной ситуации, о коварной возне, которую вела международная реакция вокруг возможной войны Германии с СССР. Умалчивают о важнейшем значении того, какая сложится не только военная, но и политическая обстановка, в которой война развернется. Сталин был обязан учитывать все эти факторы, и возможность просчета была весьма велика. Крайне важно было сочетать величайшую осторожность по отношению к возможным провокациям со стороны правящих кругов империалистических держав со строжайшей бдительностью, чтобы не позволить им застигнуть страну врасплох.

Правящими кругами Германии с целью достижения вероломного внезапного нападения заранее была разработана и последовательно проведена в жизнь целая система политических, дипломатических и военно-стратегических мероприятий по маскировке готовящегося удара. До Второй мировой войны история не знала столь изощренных, широких по своим масштабам усилий по обеспечению внезапности нападения.

Это было вызвано рядом причин. В военной области они заключались в том, что внезапные удары заранее подготовленной армии вторжения, основу которой составляли танковые и моторизованные соединения, поддержанные крупными силами авиации, в корне меняли характер начальных операций. Позволяли с самого начала войны захватить стратегическую инициативу, нанести максимальный урон главным группировкам, отражающим агрессию, сорвать мобилизацию и мероприятия по стратегическому развертыванию сил, внести дезорганизацию в работу военных и государственных инстанций. То есть добиться результатов, решающим образом предопределяющих дальнейший ход и даже исход вооруженной борьбы.