Егор Иванов - Вместе с Россией (Вместе с Россией - 2) Страница 18

- Главным врагом Австрии исторически является Россия, - размеренно высказывал он свои мысли Конраду. - Именно против нее следует направить все оперативно-стратегические расчеты. В то же время главным врагом Германии является Франция, и, как говорил мой учитель Шлиффен, мы должны мечтать о победоносном вторжении в цветущие равнины Сены и Луары. Это всеми принимается как нечто вполне определенное...

- Но, граф, Франция предусмотрела направление главного германского удара и построила систему крепостей, закрыв все проходы через Юру фортами в Бельфоре, Туле и других городах... Ее можно взять только фланговым ударом через Швейцарию или Бельгию... - решительно возразил Конрад. - Однако нарушение нейтралитета Швейцарии и Бельгии вызовет всеобщую войну и осуждение Германии!

- Генерал, мы должны отбросить банальные сентенции об ответственности агрессора... Только успех оправдывает войну! - не менее решительно ответил Мольтке. - Если брать за основу мобилизационный план "Сосредоточение Р", а я полагаю, что именно это следует делать, - ваш союзнический долг заключен в том, чтобы максимально соотнести планы кампании с германскими, тогда при расчетах мобилизационной готовности нужно иметь в виду, что на 18-й день мобилизации Россия может сосредоточить на своем Западном фронте весьма внушительные силы в виде 63-х полевых и резервных стрелковых дивизий и 22-х кавалерийских дивизий...

Мы направим все основные силы и средства, - продолжил Мольтке, - против Франции. Как полагал генерал Шлиффен, мы можем даже оголить наш фронт в Восточной Пруссии. За шесть недель мы твердо рассчитываем разгромить основные вооруженные силы Франции и взять Париж!

В то же время в течение шести недель от первого дня мобилизации Австро-Венгрия должна будет самостоятельно вести операции против России, - с прусским упрямством заявил он.

Конраду фон Гетцендорфу в принципе был ясен стратегический план германских коллег, выстроивших его целиком на первой заповеди Клаузевица быстрое достижение цели наступательной войной. Но он не мог взять в толк, что план Шлиффена основывается целиком и полностью на нарушении нейтралитета Бельгии и на пассивности этой страны, когда в нее вступят немецкие войска.

- Один из наших дипломатов, служащих в Бельгии, - размеренно говорил Мольтке, - отмечает в своем донесении, что сопротивление бельгийцев явится настолько формальным актом, что может принять форму "выстраивания вдоль дорог, по которым пойдут на Францию доблестные германские войска"!

- Но ведь великий канцлер Бисмарк говорил, - не без ехидства перебил его Конрад, - что допускать прибавления сил еще одной страны к силам противников Германии противоречит простому здравому смыслу?!.

- Разумеется, - живо возразил Мольтке. - Мы не стали глупее с тех пор, но все говорит за то, что Бельгия будет удовлетворяться протестами. В крайнем случае наши 36 дивизий, которые мы направим против нее, легко разделаются с шестью слабенькими дивизиями бельгийцев... Если же бельгийский король Альберт станет в этой битве на сторону Германии, то наш кайзер, возможно, и выполнит обещание, данное его предшественнику - королю Леопольду о воссоздании для него древнего герцогства Бургундского из Артуа, французской Фландрии и французских Арденн.

- Уж не от такой ли радости король Леопольд отбывал из Берлина в каске, надетой задом наперед? - вновь съязвил Конрад, напомнив Мольтке широко известный в те годы в Европе случай, когда бельгийский король был настолько расстроен разговорами с Вильгельмом, что явился на вокзал в неправильно надетом головном уборе.

Каменное спокойствие гостя не было поколеблено этим мелким выпадом. Только левая щека у него неожиданно задергалась, и хозяин понял, что переборщил. Конрад сделал знак лакею, чтобы тот наполнил бокалы. Когда слуга отошел, он поднял свой. Глядя в глаза Мольтке, генерал проникновенно произнес: "За грядущие победы германской и австрийской армий! Хох!"

Начальник германского генштаба чуть приподнял бокал и пригубил его. Затем методично принялся развивать мысль о разгроме Бельгии.

- В дополнение к одиннадцати корпусам, которые вторгнутся во Францию через Люксембург и Арденны, - продолжал он, - германское правое крыло составят 15 корпусов, или 700 тысяч человек. Каждый день в наших планах уже расписан. Могу вам сообщить строго доверительно, что дороги через Льеж на Францию будут открыты на 12-й день после мобилизации, Брюссель падет на 19-й день, граница с Францией будет пересечена на 22-й день. На 31-й день германские войска выйдут на линию Тьонвилль - Сен-Квентин, а в Париж войдут, достигнув решительной победы - на 39-й день войны...

- Браво, генерал! - уже без иронии, почти убежденный пруссаком, воскликнул Конрад. - Но на какой день после начала мобилизации германские войска начнут передислокацию против России, чтобы сокрушить этого колосса?

- На сороковой день мы начнем переброску частей из Франции на Восточный фронт, если к тому времени вы еще будете воевать... Не исключено, что после разгрома Франции Россия выйдет из войны и начнет переговоры о мире... Вот тогда-то вы сможете осуществить свой план "Сосредоточение Б", всей мощью обрушившись на славянские государства на Балканах и без труда включив их в свою империю!

Эта перспектива настолько захватила Конрада, что он сдался. Посидел еще несколько минут молча, затем откинулся на спинку кресла и подтвердил:

- Я согласен, господин генерал, с вашими предложениями о координации действий императорской и королевской армии империи с планами стратегического развертывания германской армии...

Мольтке вздохнул с облегчением. Ему уже надоело упрямство австрияка. Теперь он решил зафиксировать договоренность и предложил:

- Господин генерал, не угодно ли вам будет подписать протокол о нашей встрече, который со временем войдет в скрижали германской истории?

- Охотно, граф! - согласился Конрад. - Давайте поручим составление этого документа начальникам оперативных отделов наших генеральных штабов. Я выделяю для этого полковника Гавличека... - И Конрад фон Гетцендорф кивнул военному с густыми рыжими усами. Тот подошел и поклонился.

- Мой представитель - генерал Куль... - указал Мольтке.

Затянутый в корсет, с моноклем в глазу, генерал также подошел.

- Очень приятно, экселенц! - пожал руку подошедшему коллеге фон Гетцендорф и добавил: - Господа, мы поставим вам задачи после завтрака, на который я имею честь пригласить германскую делегацию.

15. Богемия, замок Конопишт, июнь 1914 года

Захудалая станция маленького чешского городка Бенешов, что лежит в пятидесяти километрах на юг от Праги, давно не знавала таких спешных приготовлений к высокому визиту, как накануне 12 июня. Эта станция играла особую роль на железных дорогах империи. На запасном пути здесь всегда стоял под парами личный поезд наследника престола эрцгерцога Франца-Фердинанда, любимая резиденция которого - замок Конопишт, расположен всего в паре километров от городка. По пыхтящему и сверкающему медными частями паровозу с составом из четырех вагонов и платформы для авто соображающие обыватели научились угадывать, куда ринется в очередной раз Франц-Фердинанд - в столицу империи Вену, на побережье Адриатики или на охоту в Северо-Богемские горы.

Теперь же толстый и флегматичный господин инженер Фогель, начальник станции, одетый, несмотря на жару, в полную парадную форму, собственной персоной проверял порядок и чистоту на дебаркадере, давал строжайшие инструкции должностным лицам кондукторского звания. Казалось, он совсем забыл о большой фаянсовой кружке пива, которой неизменно начинал, продолжал и заканчивал свое присутствие на службе.

Утром 12 числа всю станцию изукрасили черно-желто-красными флагами Германской империи, и стало ясно, что ждут кого-то из Берлина...

В 9.30 с севера показались новенький, с иголочки, локомотив Борзига и сверкающие лаком вагоны экстренного поезда. Когда состав остановился, оркестр VIII корпуса заиграл марш германского императора.

Долговязый, затянутый в корсет, в шляпе с плюмажем, эрцгерцог Франц-Фердинанд направился к вагону императора германцев. Его сопровождала супруга, графиня Хотек.

Церемония встречи была краткой - кайзер и эрцгерцог пожали друг другу руки; графиня Хотек, статная дама с крупными чертами лица и с великолепными собственными волосами, одарила Вильгельма чарующим взглядом и букетом роз. После этого хозяева и гости, среди которых внимание своим морским мундиром привлекал адмирал Тирпиц, расселись по авто, и колонна машин тронулась в короткий путь до замка.

Когда авто вырвались из тенистой аллеи на просторный луг, перед глазами гостей предстал во всем своем великолепии роскошный жилой замок с башенками по углам, с балюстрадой по склону холма перед ним, украшенной статуями и цветниками. Кайзер любезно издал возглас восторга. Польщенный Франц-Фердинанд д'Эсте тут же принялся объяснять своему другу и родственнику Вильгельму, как и у кого он приобрел реннесансный дворец XVII века, превращенный из сурового крепостного града славян в изящный замок.