А. Клингер - Записки бежавшего Страница 18

Весной 1925 года в Петербурге возникло громкое дело бывших воспитанников Александровского Лицея, некогда привилегированного учебного заведения, давшего стране ряд блестящих представителей науки, искусства и литературы. Незадолго до того ГПУ было осведомлено о существовании в красной армии обширного антисоветского заговора. Несмотря на тщательные поиски, раскрыть заговор, не удалось (пострадал лишь командующий петербургским военным округом Гитис, смещенный со своего поста).

Предупреждая возможное со стороны центрального ГПУ неудовольствие, петербургское Госполитуправление создало "дело лицеистов" в доказательство того, что петербургские чекисты не даром получают деньги. Лицеистам было предъявлено явно дутое обвинение в "сношениях с белогвардейской эмиграцией" и служении панихид по императору Николаю II. Необходимо подчеркнуть, что "Общество бывших лицеистов" существовало в Петербурге вполне легально, как преследующее исключительно цели материальной поддержки своих членов; устав общества был утвержден советской властью.

По делу лицеистов 64 человека было расстреляно, около 50 отправлено на Соловки, сроком от 2 до 10 лет, в их числе: братья Шильдер (сыновья директора Лицея, известного историка Шильдера), Голицын, Михневич, Остен-Сакен, Арнольди и др. Всех их я видел в лагере.

Что из себя представляло дело лицеистов, видно из следующего. В числе других на Соловки прибыль бывший лицеист Дягтирев, сын небезызвестного музыканта, осужденный на 10 лет. По специальности он агроном. До революции Дягтирев долго жил в Америке, затем прибыл в советскую Poccию и, сняв под Петербургом участок земли, пытался развести огороды в большом масштабе.

Дело не клеилось, из-за того же самодурства советских властей, которое глушит всякое живое дело. Дягтирев решил уехать обратно в Америку и запросил своего друга, сколько стоит билет на пароход до города Вера-Круц, в котором жил его друг, причем город для краткости был обозначен лишь двумя буквами ВК.

Это было в момент возникновения "процесса лицеистов".

Письмо Дягтирева как-то попало, вместо Америки, в ГПУ. И вот на допросе арестованного Дягтирева следователь заявил ему, что Дягтирев "несомненно хотел бежать заграницу к белогвардейцам, в буквы ВК означают — великий князь".

Этот трагический фарс закончился ссылкой Дягтирева в Соловки только на 10 лет. Говорю «только», ибо сам агроном ожидал, судя по царившему на процессе лицеистов настроению, что его расстреляют за Вера-Круц, показавшийся чекистам "великим князем".

Во всем мире ответственность за те или иные поступки несет тот, кто эти поступки совершал. Для Соловков это тоже "буржуазный предрассудок". В лагере общее внимание обращает на себя графиня Фредерикс, глубокая уже старуха. За что же она попала в соловецкую каторгу? Единственно справедливым и отвечающим действительности «обвинением» является следующее место в ее «деле»:

"Родная сестра кровожадного бюрократа графа Фредерикса, бывшего министра двора Николая II.

Но помимо самого факта преследования сестры за прошлое брата, характерно и знаменательно то, что самого "кровожадного бюрократа" (кстати мягкого человека, никогда не имевшего какого бы то ни было отношения к царской политике) ГПУ оставило спокойно умирать в его квартире. (граф Фредерикс, 1938–1927, с 1924 г. в Финляндии; ldn-knigi)

В Соловках можно встретить целый ряд отцов, матерей, жен, дочерей и сестер, попавших в «концлагерь» за деяния своих сыновей, мужей и братьев. В среде этих совершенно невинных людей большая часть — {198} так называемые «заложники», жизнь которых ГПУ берет в обеспечение лояльного отношения к советской власти их родственников.

Особенно часты случаи ссылки на Соловки по 66-ой статье (шпионаж). Сюда часто относятся лица, верой и правдой служившие делу укрепления советской армии и флота и брошенные в тюрьму только потому, что их подчиненным коммунистам хотелось выслужиться перед ГПУ или самим запять их посты. По такой причине попал в лагерь, например, бывший командир советского дредноута «Марат» Воплярлярский (на 3 года), советский военный специалист, бывший генерал генерального штаба Якимович и др.

Все, когда-либо служившие в белых армиях или имевшие к ним какое либо отношение, немедленно посылаются на Соловки. Подлая ложь об «амнистии» имеет силу лишь до того момента, когда тот или иной «амнистированный» переступит порог ГПУ.

На основании многочисленных примеров, я утверждаю, что каждый возвращающийся в Россию эмигрант, каждый обнаруженный в самой России «белогвардеец», хотя бы они вполне подходили под «амнистию», непременно получать такую статью:

"Бандитизм, массовый расстрел коммунистов и растрата народного достояния".

Это стереотипное обвинение предъявляется иногда, даже к лицам, которые только жили в той местности, которая была когда-либо занята белыми армиями. Оно предъявляется всем «возвращенцам», всем русским, бегущим на родину из иностранных легионов (в сентябре 1925 года таких «амнистированных» на Соловки прибыло сразу около 100 человек), всем бывшим военным, почему либо кажущимся подозрительными для ГПУ, от рядового солдата до генерала (например, в Соловках много лет сидел бывший начальник канцелярии при походном Донском атамане Смагин; в 1925 году его увезли в ссылку в Устьсысольск).

В "бандитизме, массовом расстреле коммунистов и растрате народного достояния" обвинили, между прочим, и меня. Опровергать это вздорное обвинение значит придавать вес чекистской выдумке. Скажу только, что единственное мое "контрреволюционное деяние", считающееся в советской Poccии большим преступлением — сокрытие своего офицерского звания — мне даже не было поставлено в вину. Лишнее доказательство того, что действительная вина советского подсудимого (если она вообще имеется), в красных «судах» совершенно не принимается в расчет, раз есть статья, по которой тому или иному прокурору или следователю из ГПУ угодно вас послать на смерть или на каторгу.

Являясь по существу всегда высосанным из чекистского пальца, обвинение в "бандитизме, массовом расстреле коммунистов и растрате народного достояния" применяется так часто по той простой причине, что осужденные за это «преступление», по особому декрету, немедленно передаются из ведения наркомюста (народного комиссариата юстиции) в ведение ГПУ и никаким амнистиям не подлежат.

В соловецком лагере вы можете найти представителей любой национальности, любой религии, любой профессии. Pyccкие и граждане всех государств мира православные, протестанты, лютеране, католики и евреи, офицеры, чиновники, paбoчие, студенты, крестьяне, учителя, доктора, писатели, артисты, художники, адвокаты, торговцы, портные, — все это опытной рукой смешано в пеструю массу так называемых «контрреволюционеров».

В этом мире «каэров» особенным трагизмом своего положения выделяется очень многочисленное на Соловках заключенное православное духовенство.

Преследованием религии и русского духовенства руководил особый "Церковный отдел" ГПУ и его председатель Тучков. Пользуясь методами, общими для всего ГПУ, Тучков кстати и некстати применяет ко всем {199} арестованным епископам, священникам и верующим общую для всех 72-ю статью уголовного кодекса:

"Несоблюдение декретов об отделении церкви от государства".

Казалось бы, статья эта имеет определенный, узкий смысл, точно характеризующий преступление — несоблюдение декретов. Однако, предъявляется она лицам, совершенно не противодействовавшим декретам об отделении Церкви от советского государства. Под 72-ую статью ГПУ подводит, что ему угодно.

В делах находящихся на Соловках духовных лиц, присланных в лагерь по 72-ой статье, я видел такие обвинения:

"Противодействие изъятию церковных ценностей".

"Монархическая пропаганда".

"Церковная контрреволюция".

"Воспитание детей в религиозном духе".

"Натравливание одной части верующих на другую" и многое другое.

Что понимается под вышеуказанными «преступлениями», видно из таких фактов:

Когда был издан декрет о реквизиции церковных ценностей "на нужды голодающих Поволжья" (в действительности, церковное золото и драгоценные камни в огромном количестве оказались в карманах коммунистов), последовало разъяснение, что церковные предметы, необходимые для совершения богослужений — св. чаша, евангелие и т. д. — не могут быть реквизированы. Епископ одной из южных епархий, основываясь на точном смысле этого разъяснения, отказался выдать нужные для богослужений вещи. Он попал в Соловки на 5 лет.

Священник К., на основании декрета совнаркома о том, что обучение детей Закону Божьему разрешается лишь в частном доме и группе детей не больше 3 человек, преподавал Закон Божий в своей квартире собственным детям. Его послали в Соловки на 3 года.

Целый ряд епископов, священников, монахов и прихожан попали в Соловки за защиту чистого православия от погрома его так называемыми «живой», "обновленческой" и прочими «церквами» (их обвинили в "натравливании одной части верующих на другую"). Как известно, вся "живая церковь" — произведение "церковного отдела ГПУ" и субсидируется председателем его Тучковым во имя разложения православия.