Вольдемар Балязин - Эпоха Павла I Страница 18

В Лейдене Кутузов прожил довольно долго. Его лечили профессора медицинского факультета местного университета.

Почему именно Лейден был избран местом лечения?

По-видимому, потому, что, когда Кутузов еще только собирался поехать за границу, в газетах и журналах появились корреспонденции о праздновании двухсотлетнего юбилея Лейденского университета — старейшего высшего учебного заведения Голландии. Как и во всяких юбилейных статьях, в этих сообщениях было немало панегириков в адрес университета и его ученых, да и на самом деле медики Лейдена занимали не последнее место в Европе, а медицинский факультет был ровесником университета. И Кутузов решился: Лейден был избран им местом дальнейшего лечения.

Исцелявшие Кутузова профессора немало удивились столь редкому ранению и даже посвятили этому феномену несколько научных статей.

Однако на том дело не кончилось. Через четырнадцать лет Кутузова ранило в голову во второй раз. Это случилось весной 1788 года, когда командир Бугского егерского корпуса М. И. Кутузов привел свои войска к Херсону, где стояла армия фельдмаршала Г. А. Потемкина. Затем корпус Кутузова передвинулся к осажденной русскими турецкой крепости Очаков.

18 августа осажденные учинили из крепости вылазку, желая захватить батареи правого фланга. Четыре часа отбивались егеря из батальонов прикрытия, поддержанные дружным сильным огнем артиллерии. Потеряв пятьсот человек убитыми и ранеными, турки отступили. В этом бою отличился пришедший на выручку егерям Кутузова молодой капитан Михаил Богданович Барклай-де-Толли — впоследствии один из сподвижников Кутузова, его преемник на посту командующего русской армией в Отечественной войне 1812 года.

Потери русских составляли тридцать три человека убитыми и сто девятнадцать человек ранеными. Одним из этих раненых был Кутузов.

22 августа, посылая Екатерине II реляцию о деле, Потемкин поименно перечислил всех убитых и раненых офицеров. Тем более упомянул он и единственного раненого генерала — Кутузова.

В письме от 31 августа, на девятый день после сообщения Потемкина (какова была почта — едва не две тысячи верст проходила за восемь суток!) Екатерина уже спрашивала: «Отпиши, каков Кутузов и как он ранен, и от меня прикажи наведываться». 18 сентября, уже узнав, как он ранен и каково его состояние, Екатерина писала Потемкину: «Пошли, пожалуй, от меня наведываться, каков генерал-майор Кутузов, я весьма жалею о его ранах…» И позднее снова справлялась о том же. Что же случилось с Кутузовым на сей раз? 18 августа, когда турки совершили внезапную вылазку из осажденной крепости, Кутузов был тяжело ранен. Пуля снова, как и тринадцать лет назад, попала в голову.

Присутствовавший при этом бельгийский принц де Линь писал о ранении Кутузова своему давнему другу, австрийскому императору Иосифу: «Вчера опять прострелили голову Кутузову. Я полагаю, что сегодня или завтра он умрет».

Но Кутузов не умер. Более того, на сей раз он вылечился и вернулся в строй очень быстро.

Врач, лечивший его, писал: «Сей опасный сквозной прорыв нежнейших частей и самых важных по положению височных костей, глазных мышц, зрительных нервов, мимо которых на волосок прошла пуля, прошла мимо самого мозга, не оставил других последствий, как только что один глаз несколько искосило!» И добавил: «Надобно думать, что Провидение сохраняет этого человека для чего-нибудь необыкновенного, потому что он исцелился от двух ран, из коих каждая смертельна».

Вторая рана оказалась между тем гораздо легче первой. Кутузову даже не понадобилось уезжать куда-нибудь для лечения. Через три месяца он был совершенно здоров и 6 декабря уже принял участие в успешном для русских штурме Очакова.

…Когда в 1813 году Кутузов умер, делавшие вскрытие военные врачи вынули и его мозг. Их удивлению не было предела: никогда ни один из них не видел ничего подобного — каждое из двух ранений должно было быть смертельным. Но смерть пощадила Кутузова, как видно, оттого, что именно ему судьбой был уготован жребий спасителя России.

В 1763 году новоиспеченный инженер-генерал-майор Ларион Матвеевич приступил к строительству Петербургского арсенала, а на следующее лето начал картографическую и инженерную съемки трассы, по которой должен был пролечь проектируемый судоходный канал между озером Ильмень и Волгой.

Тогда же приступил он и к строительству канала внутри города — между Мойкой и Фонтанкой, длиной около пяти верст и шириной в пятнадцать сажен. (Строительство завершилось много позже, когда канал, названный Екатерининским, ныне канал Грибоедова, в 1789–1790 годах был одет в гранит.) Однако, когда канал был только прорыт, Ларион Матвеевич удостоился награды — Екатерина II подарила ему золотую табакерку, украшенную бриллиантами.

После окончания школы Михаил Кутузов служил в Польше, довольно долго прожил в Москве и, наконец, попал на Дунай, где шла очередная русско-турецкая война.

Русскими войсками командовал фельдмаршал Петр Александрович Румянцев, и в его армии оказались отец и сын Кутузовы. Сын был премьер-майором, отец — инженер-генерал-майором.

В реляции Екатерине II Румянцев, сообщая о победе при Кагуле, писал 31 июля 1770 года: «Генералы — инженерной Голенищев-Кутузов, артиллерии Унгер, дежурный Ступишин, находясь всегда при мне, по мере своих сил усердно вспомогали в самом огне мне своим примечанием в потребных случаях с отличною твердостию духа…»

А между тем 26 июля была одержана еще одна победа — дивизия князя Н. В. Репнина заняла Измаил. И оба Кутузовы, отец и сын, вскоре были посланы туда для проведения фортификационных работ в городе и крепости.

В ордере от 7 августа 1770 года П. А. Румянцев сообщает, что в крепость Измаил «от меня послан господин инженер-генерал-майор Голенищев-Кутузов ради означения, как бы лучше в том городе сделать укрепления».

Думал ли хоть один из них, что через два десятилетия младшему из них придется брать Измаил штурмом и созданные ими укрепления сослужат тогда ужасную службу.

Пребывание Михаила Илларионовича и его отца в Измаиле оказалось недолгим.

Вернувшись с театра военных действий, Ларион Матвеевич 4 ноября «за старостью лет и болезнями» (было ему тогда пятьдесят один год) вышел в отставку. Так как служба его была безупречной, то при выходе в отставку получил он следующий чин (инженер-генерал-поручик) и переехал на жительство в Москву, став московским сенатором. Хотя с 1714 года Сенат находился в Петербурге, в Москве была оставлена часть сенатской канцелярии, в 1722 году учреждена Сенатская контора, а в 1765 году размещены и два сенатских департамента, ведавших делами управления и судебными делами.

Сенатор Голенищев-Кутузов получил от своих коллег прозвище «Разумная книга», и надо думать, оно тоже было придумано не беспричинно, не просто так.

Неся почетную службу в Сенате, Ларион Матвеевич немало времени проводил в своих имениях, чаще всего живя в Ступино в Опочецком уезде Псковского наместничества.

Там его и застала смерть: он умер летом 1784 года шестидесяти пяти лет от роду. Весть об этом Михаил Илларионович получил в Павлограде. 1 сентября 1784 года (мы забегаем вперед, чтобы уже более к Лариону Матвеевичу не возвращаться) сын его писал в канцелярию фельдмаршала Потемкина: «Так как теперь уже путь дурен и расстояние тысяча пятьсот верст, да в ином месте задержут, и карантины, и спросить у его светлости позволения до ноября месяца…»

Полторы тысячи верст по бездорожью, через чумные и холерные карантины, а потом полторы тысячи верст обратно! На телегах, в седле, под дождем и снегом… Только очень любящий сын мог сделать это…

Мауриций Август Беньовский

Имя Мауриция Августа Беньовского знакомо сегодня далеко не всякому. А между тем в конце XVIII века это имя хорошо знали и в Европе, и в Америке. Оно упоминалось в связи с именами Людовика XVI и Марии-Антуанетты, Екатерины II и австрийского императора Иосифа II. Беньовский был знаком с Джорджем Вашингтоном и не без оснований считал одним из своих друзей Бенджамина Франклина, соперничал в славе со своими знаменитыми современниками — путешественниками Куком и Лаперузом, а порой, хотя и не совсем справедливо, ставился в один ряд с известнейшими авантюристами XVIII столетия Казановой, Калиостро и Сен-Жерменом. Кем же был этот человек?

Его биография необычна и непохожа на жизни тех исторических деятелей, о которых шла речь в предыдущих книгах цикла «Неофициальная история России». Тем не менее он достоин того, чтобы занять место в этой книге, хотя бы потому, что перипетии его судьбы очень ярко и убедительно иллюстрируют внешнюю политику России и позволяют понять как отношение к ней различных держав Европы, Азии и Америки, так и оценку российских внутриполитических и международных акций различными общественными течениями и кругами мира.