Михаил Ломоносов - Древняя Российская История от начала Российского народа до кончины Великого Князя Ярослава Первого или до 1054 года Страница 19

Со гласом Святыя Церкви Константин ответствовал: „Хотя связан был Христос, но он наш Бог, и мы не стыдимся; бит и поруган, не отрицаемся; на Кресте пригвожден, и того не таим. Воскресением его хвалимся, которое апостоли в мире проповедали, мученики засвидетельствовали кровию, пустынножители, мира уклоняясь, в откровениях видели, учители церковные на вселенских соборах печатию догматов утвердили. Все совокупно, постом и бдением в молитвах, презрением имения, терпением всякого изнурения плоти, беспрестанным рачением к добродетели и парящим желанием к Богу отняли самое малейшее сомнение о праведном нашем исповедании. Довольно, великий государь, ведаешь, коль широко распростирается христианство и коль многие веки по вселенной от востока до запада господствует. Но кто распространил царство Иисусово? Сильные ли полки, не терпящие никакого противостояния? Избранные ли военачальники смыслом, важностию, богатством, долговременным искусством и храбростию страшные по вселенной? Никак! Двенадцать человек, убогие, незнатные, простые, из деревень, из рыбачьих хижин, ни гражданских, ни военных дел отнюдь не знающие люди, предприемлют торжествовать над царствами, разделяют между собою вселенную и, перешед пески, горы, стремнины и снеги, воюют против бесчисленных народов, наги и безоружны увещевают нечестивых к благочестию, сребролюбивых к убожеству, сластолюбивых к воздержанию и, что еще больше, опровергают издревле почитаемых идолов пред лицем жрецов, дышащих ядом ненависти, водружают кресты и, пред ними умирая, торжествуют. Сию первую Церкви нашея победу возвышает пролитая потом мученическая кровь, вопиющая бесчисленными свидетельствами на небо. Устрояются по всему свету человекоубииственные громады, приводятся с концов земных епископы, пресвитеры, почтенные сединою мужи, жены, девицы и непорочные младенцы, повергаются на всенародных позорищах многоразличным терзаниям и челюстям зверей диких. Поощряют и напрягают взорами и голосом свирепые мучители биющих к вящему варварству, едино сие имея в бесчеловечных мыслях, как бы истребить новонасажденный виноград Церкви Христовы. Но зубы их и ногти, железные гребни, терзающие колеса, кипящие котлы со смолою и другие тиранские орудия ободряют больше воинство Христово к веселому и велегласному исповеданию и свидетельству Его Воскресения. Наконец победоносное христианство от порабощения на свободу, от гонения достигает в безопасность. Приходят из пустынь отшельники, нося вместо украшения всяких драгих камней страдальческие кости. Соединяются присутствием и мнениями с собравшимися от вселенныя великими учительми. Постыжены развратники, и общим согласием запечатлевается на соборах непорочная вера. Всему сему свидетели, председатели и споспешники были премудрые и правосудные государи: Константин и Ирина, Константин Погонат, Юстиниан Великий, Маркиан, Феодосий Юный, Феодосий Великий и Святый Равноапостольный Великий Константин, которому, государь, в российском роде тебя уподобить Божие благоволение поспешает, ожидая твоего к себе обращения. В том найдешь истинное себе очищение и просвещение. Тем избегнешь вечного на муки осуждения, которое неверующих постигнет. Придет нечаянно нелицемерный судия Иисус судить живых и мертвых, восставив их от гроба. Неверных и злодеев пожрет огненныя реки шумящий пламень, верным и добродетельным со Христом царство на небесах будет вечное жилище”.

Показал, оканчивая речь, изображение Страшного Суда Божия на завесе. Плачевный вид мучимых и пресветлое представление небесною красотою одеянных присовокупили учению философову вящую силу, и Владимир вздохнув сказал: „Блажени стоящие одесную; горе отлученным ошую”. Отпустив с честию Константина, положил в прилежном испытании вер обождать удобного времени к принятию христианства.

Итак, созвал к себе ближних и благоразумных советников и старых городских начальников, которым объявил о бывших послах и свое мнение о их верах, предпочитая прочим исповедание греческое.[135] Бояре и советники сказали, что всяк свою веру обыкновенно другим предпочитает, хвалит свое заблуждение, поносит других истину. Заочно судить есть от правды бегать. Безопаснее всего испытать каждую на своем месте. Понравился совет Владимиру, по которому выбраны десять мужей благоразумных и посланы к болгарам волжским, потом в Рим, наконец в Царьград к грекам. Жиды не почтены были сего достойными, по Всевышнего суду лишенные царства и свободного богослужения.

Проходя многие земли и городы и с великим тщанием, и исполняя Владимирове повеление, посланные рассматривали разные веры. Наконец, когда в Киев как богатые купцы, с великим прибытком от довольной купли познания возвратились, при собрании знатнейших бояр, летами и благоразумием почтенных, спросил у них Владимир верного изъявления о каждой испытанной вере не слухом, но зрением. Согласно ответствовали, что „у болгар видели служение весьма скучное и печальное: в пустой и ничем не украшенной мечети стоят без пояса; поклонясь садятся изумленным лицем и, как обуявшие, оглядываются на стороны. Не приводит сердца в радостное умиление неистовая их вера и усердия к Богу не возбуждает. В Риме хотя устав службы уставнее, однако нет такого благочиния, благогласного. пения и украшения церковного, как у греков. Когда мы достигли Царя-града и введены были во храм Софийский,. созданный великим царем Юстинианом в славу Божией премудрости, великолепным украшением, златыми утварьми,. драгоценным одеянием, благоуханием и сиянием возженных светильников, благочинным и усердым молением, громким и согласным пением восхищенные, чаяли, что нас некоторая Божественная сила поставила в пресветлых селениях небесных. Мы, великий государь, насладясь такового сияния, не можем больше в здешней тьме остаться, но желаем и просим дать нам свободу принять в Греции гражданство и веру”.

К окончанию их речи бояре присовокупили: „Если бы вера греческая не была толь преславна, не приняла бы оныя бабка твоя премудрая Ольга”. Владимир спросил: „Где же примем Крещение?” - „Где тебе, государь, угодно”, - все ответствовали единогласно.

Некоторые пишут,[136] что послан был от Владимира в разные земли некто половчанин Иван Смирaм, который, проехав разными землями в Палестину и даже до Египта, и по долгом пребывании в Александрии крестился. Оттуда писал ко Владимиру, послав Новый Завет и увещевая, чтобы он к грекам и к римлянам не преклонялся ради излишеств в их вере и что он в Александрии нашел чистые апостольские учения и предания. Чаятельно, хвалил он коптическую ересь, которая содержит обрезывание; чего ради не удостоены Владимирова внимания.

Уже его обращенное сердце жаждет, как елень на водные источники, Святого Крещения, однако, помня свое и предков в военном мужестве преимущество перед греками, желание свое намерился прикрыть важным предприятием, дабы греческие цари и греки не стали величаться ради российской уклонности в прошении крещения. Того ради, собрав великое войско, пошел в Херсонь, к главному городу Феодосии, и стал перед ним немного далее одного выстрела. Трудясь много времени в облежании осадных, требовал сдачи, однако без успеху.[137] Итак, чтобы взять город приступом, повелел засыпать ров землею. Греки извнутрь, сделав под стеною подкоп, уносили землю в город и россиян привели в удивление, что толь долго рва наполнить не могут. Между тем некто из духовного чина, именем Анастасий, неведомо какою побужден причиною (может быть, чая Владимирова крещения), пустил со стены городской стрелу в российское войско, на которой было написано, что позади оного бьют подземные ключи, из коих потаенными трубами приведена вода в город: пресечением оных принуждены будут жители сдаться или умереть от жажды. По сему показанию трубы найдены, засыпаны и вода отведена от города. Итак, принуждены были отдаться во власть российского самодержца. Великая радость услаждала его сердце при входе в Феодосию без многого кровопролития. Покоренная христианская крепость казалась предзнаменованием Божия благоволения к приятию Владимирову в правую веру.

По сем к царям греческим Василию и Константину посылает победитель, прося сестры их в супружество, которое залогом вечного мира быть обещает. В противном случае угрожает нашествием на Константинополь. Возвратившиеся из Греции от царей объявили, что супружество сестры их со Владимиром невозможно для крайнего различия веры, но может воспоследовать удобно, когда он ко Христу обратится и примет Крещение. Великий Владимир, давно уже к принятию греческого закона приуготовленный, ответствует: „Учение вашего философа и моих послов испытание согласно свидетельствуют о преимуществе вашей веры перед всеми прочими. Того ради со всяким усердием и искренностию оную люблю, при сестре вашей принять желаю и жду ее и Крещения”. Цари призывают Анну, увещевают ко вступлению в брак со Владимиром. Она опасаясь отрицается. Братья к представлению наступающей в России великой чести сие присовокупляют: „Может быть, обратит Бог через тебя Российскую землю, и пребудешь от рода того благословенна вовеки. Отечество наше избавится от плачевных разорений. Знаешь, сколько Греция от россиян претерпела. И ныне подобная пагуба приближается, ежели не отвратишь .послушанием”. Рыдая в слезном токе, царевна едва промолвила: „Что ж, когда не примет или приняв отвержет веру и меня к идолопоклонству понудит?” „Пострадай, - цари сказали, - и багрянородною кровию перед варварами засвидетельствуй истину христианства во дни наши”.