Виктор Колкутин - Самые нашумевшие преступления истории Страница 19

Ответ: При организации и проведении экспериментальных исследований в бронекамере было осуществлено физическое моделирование, суть которого состоит в том, что заряд ВВ как в бронекамере, так и в кабинете № 319 располагался на некотором удалении от стены и пола на эквиваленте тела Д.Ю. Холодова. В этом случае, как и в реальной обстановке, в начальный момент после взрыва распространению воздушных ударных волн препятствовали лишь стена, у которой находилось СВУ, пол и эквивалент тела. Только отражённая от этой стены бронекамеры и, соответственно, стены кабинета № 319 ударная волна могла существенно повлиять на характер разрушения. Отражённые ударные волны от других стен, потолка и предметов не учитывались, так как для воздействия на пострадавших они должны были пройти расстояние от 2 до 4 м, в результате чего сильно потерять свою интенсивность и, следовательно, оказать существенно меньшее воздействие. Например, при взрыве заряда тротила массой 200 г в полупространстве на расстоянии 1 м избыточное давление составляет 490 кПа, а на расстоянии 3 м — почти в 10 раз меньше — 47 кПа. Поэтому закономерности распространения ударных волн в бронекамере и в комнате № 319 вполне можно считать идентичными. Более того, время действия фазы сжатия, избыточное давление на фронте ударной волны и импульс её действия зависят только от массы заряда, расстояния и места начального расположения (взрыв в пространстве, полупространстве или четверти пространства). Строгий учёт закономерностей отражения от различных рядом расположенных предметов может лишь несколько уточнить выполненные комиссией экспертов расчёты, но никоим образом не повлиять существенно на общий их результат.

Вопрос (Ю.В. Холодова, отца Д.Ю. Холодова): Как Вы можете объяснить Ваше выражение «Отсутствие закопчения в области взрыва»? Вт. 2, л. д. 31, 32, 113 показано, что Д. X. был покрыт чёрной копотью, а на панели под окном — копоть и следы крови.

Ответ: Один из аргументов в пользу суждения о применении в самодельном взрывном устройстве смесевого взрывчатого вещества, приведённый комиссией экспертов в п. 8 синтезирующей части заключения, сформулирован следующим образом: «отсутствие выраженного закопчения в области эпицентра взрыва». Тротил относится к разряду взрывчатых веществ с отрицательным кислородным балансом, то есть количество окислительных элементов, содержащихся в молекуле, недостаточно для полного окисления горючих элементов. Поэтому взрывчатое превращение индивидуального тротила сопровождается освобождением значительного количества свободного углерода (около 200 гна 1 кг тротила) в виде сажи, обильно откладывающейся на ближайших к центру взрыва объектах. Это положение было подтверждено и при производстве экспериментальных взрывов (обильное отложение сажи на осколках дипломата и на окружающих предметах). В то же время при исследовании осколков дипломата, изъятых на месте происшествия, было установлено только наличие серого налёта на отдельных осколках; о следах копоти в заключении первичной взрывотехнической экспертизы упоминания нет. При исследовании одежды Д.Ю. Холодова также не было установлено наличия характерной для взрыва индивидуального тротила обильной копоти; чёрная окраска ткани наружного слоя куртки обусловлена в основном изменением ткани (частичным обугливанием) под действием термического фактора взрыва. Таким образом, у комиссии экспертов имелись достаточные объективные основания для суждения об отсутствии в области центра взрыва именно выраженного закопчения, а не закопчения вообще. Что касается наличия закопчения в правом дальнем углу кабинета у окна, то оно легко объяснимо наличием в этом месте очага возгорания синтетического покрытия пола (зафиксированного в показаниях свидетелей), горение которого сопровождается выделением значительного количества копоти.

Вопрос (Ю.В. Холодов): Как влияет на поражение дыхания и слуха избыточное давление и импульсное действие ударной волны? Каков порог возникновения тяжёлой баротравмы, например, лёгких, у человека?

Ответ: При судебно-медицинском исследовании трупаХолодова Д.Ю. не было обнаружено признаков баротравмы лёгких, органов слуха и воздухоносных пазух черепа. Баротравма органов слуха закономерно сопровождается разрывами барабанных перепонок, что также закономерно влечёт за собой кровотечение из наружных слуховых проходов. Указанного явления при наружном исследовании трупа Д.Ю. Холодова зафиксировано не было. Баротравма лёгких имеет характерную макро- и микроскопическую картину, признаков которой при внутреннем исследовании и при гистологическом исследовании лёгких также не зафиксировано. У потерпевшей Е.Л. Деевой при оказании ей медицинской помощи также не было зафиксировано каких-либо признаков баротравмы лёгких, органов слуха и воздухоносных пазух черепа. По литературным данным (Исаков В.Д., Бабаханян Р.В., Матышев А.А., Катков И.Д., Гальцев Ю.В., Аполлонов А.Ю. Судебно-медицинская экспертиза взрывной травмы. СПб., 1997. С. 25) баротравма обусловлена избыточным давлением на фронте ударной волны. Баротравма лёгких средней тяжести возникает при избыточном давлении на фронте ударной волны 150–200 кПа, баротравмауха (разрывы барабанной перепонки) — 35–45 кПа, временная потеря слуха — 2 кПа. Рассчитанное по формуле М.А. Садовского (Челышев В.П. Основы теории взрыва и горения, 1981. С. 159–168) избыточное давление на фронте ударной волны при взрыве 200 г тротила составляет 489 кПа на расстоянии 1 мот центра взрыва (что превышает указанные выше пороги возникновения баротравмы лёгких и органов слуха) и 47 кПа на расстоянии 3 мот центра взрыва (что превышает указанный порог возникновения баротравмы органов слуха). Избыточное давление на фронте ударной волны при взрыве 50 г тротила составляет 167 кПа на расстоянии 1 мот центра взрыва и 22 кПа на расстоянии 3 мот центра взрыва. С учётом указанных данных о пороговых значениях избыточного давления, необходимых для возникновения баротравмы, комиссией экспертов был сделан вывод о том, что тротиловый эквивалент самодельного взрывного устройства не превышал 50 г.»

И подобные этим вопросы повторялись с удивительным постоянством, словно задача вопрошавших только в том и заключалась, чтобы хоть как-то опорочить сделанную нами непростую работу. Тем не менее факты — вещь упрямая. То, что удалось доказать путём сложных экспериментов, расчётов, умозаключений, осталось твёрдой основой для воссоздания картины происшедшего. Не сильно ошибусь, если буду утверждать, что объективного судебного эксперта мало волнует судьба тех, кто сидит в зале суда. Он применяет свои профессиональные знания для того, чтобы ответить на интересующие следствие вопросы. Если его ответы доказательны, объективны и научно обоснованы, то не его задача думать о том, как это вписывается в созданную следствием версию. К сожалению, в нашей стране судебный эксперт — одна из самых незащищённых фигур, участвующих в судебном процессе. Открытость большинства судебных процессов и отсутствие законодательной защиты экспертов приводит к тому, что очень часто формируется общественное мнение, при котором с «больной головы всё валится на здоровую».

Весь этот процесс меня не покидало ощущение, что у отдельных его участников имеется непреодолимое желание во чтобы то ни стало наказать людей, сидящих на скамье подсудимых, только за то, что они там уже сидят. Не знаю, как считают остальные члены нашей комиссии, но лично я не услышал ни одного объективно подтверждённого факта, свидетельствующего о виновности подсудимых, — только домыслы, версии, небрежно «сляпанные» подобия доказательств и экспертиз. К слову сказать, одна из экспертиз, выполненных на этапе предварительного следствия (именно та, которая свидетельствовала о взрыве 200 г тротила, то есть стандартной толовой шашки), содержала в себе грубую математическую ошибку: в формулу расчёта были введены данные, которые указывали на то, что в дипломате содержалось ни много ни мало 1000 г (!) тротила. Именно такая цифра получалась при проведении всех указанных в формуле математических действий, но почему-то после знака равенства стояла величина 200 г. Видать, такое было «задание». Мне тогда невольно подумалось, что и впредь такие ошибки будут иметь место, пока следователи обращаются не к знающим экспертам, а к «проверенным». Совсем недалекое будущее, к сожалению, подтвердило все мои опасения.

Не знаю, чем бы завершился наш «экзамен», если бы данный процесс вёл иной судья, а не B.C. Сердюков. К великой чести этого человека следует сказать, что он весьма умело отделял «семена от плевел» на протяжении всего процесса. Каждый факт им был проверен и перепроверен по несколько раз. Ничто не осталось без внимания. Когда наша работа в суде завершилась, он собрал другую комиссию, из питерских специалистов, которые провели аналогичные нашим взрыво-технические эксперименты, но уже с использованием биологических имитаторов (свиней) и получили те же результаты — взрывчатка содержала не более 50 г тротилового эквивалента, да ещё и в смесовом варианте. Ну никак не получалась желаемая государственным обвинением 200-граммовая тротиловая шашка!