Людо Мартенс - Другой взгляд на Сталина (Запрещенный Сталин) Страница 19

"Сельские административные структуры выглядели тягостно, управление - беспорядочным, а разграничение ответственностей и обязанностей - неясным и плохо определенным. Следовательно, проведение политики на селе часто сводилось к давно привычной инерции, или, как в дни Гражданской войны, к кампанейщине".(54)

Это был тот самый аппарат, который часто саботировал или искажал инструкции Центрального Комитета, но с которым и пришлось вести борьбу против кулаков и старого общественного строя. Каганович указывал, что "если формулировать четко и прямо, то, в сущности, мы были вынуждены создавать партийные организации на деревне, способные управлять великим движением коллективизации".(55)

Столкнувшись с партизанщиной, с анархистской волной насилия при коллективизации, партийное руководство сначала попыталось взять происходящее под жесткий контроль. Сознавая слабость и ненадежность партийного аппарата в деревне, Центральный Комитет принял несколько чрезвычайных организационных мер.

Сначала на центральном уровне.

Начиная с середины февраля 1930 года, три члена Центрального Комитета, Орджоникидзе, Каганович и Яковлев, были посланы по сельским местностям для проведения расследований.

Затем, под руководством Центрального Комитета были созваны три важных общесоюзных совещания для обмена опытом. 11 февраля состоялось совещание, посвященное проблемам коллективизации в регионах с национальными меньшинствами.

21 февраля проводилось совещание для областей, которые страдали от нехватки зерна. Наконец, совещание, проведенное 24 февраля, посвящалось анализу ошибок и нарушений закона, имевших место при коллективизации.

Затем на основном уровне, в деревнях.

Двести пятьдесят тысяч коммунистов были мобилизованы в городах и посланы в село для помощи в коллективизации.

Эти активисты работали под управлением "главных штабов" коллективизации, специально созданных для этого на окружном и районном уровне. Эти "главные штабы", в свою очередь, получали советы от представителей областных комитетов и ЦК. Например, в Тамбовском округе активисты приняли участие в конференции и на краткосрочных курсах на окружном уровне, а затем на уровне районов, и потом уже они направились на места. Согласно инструкциям, активисты должны были следовать "методам работы с массами": сначала убедить местных активистов, деревенские Советы и бедняцкие собрания, затем небольшие смешанные группы бедняков и середняков, и, наконец, организовать общее собрание деревни, исключая, естественно, кулаков. Было дано жесткое предупреждение о том, что "административное принуждение не должно использоваться для привлечения в колхозы крестьян-середняков".(57)

В том же Тамбовском округе зимой 1929/30 годов были организованы конференции и курсы продолжительностью от 2 до 10 дней для 10 тысяч крестьян, колхозниц, бедняков и председателей Советов. В первые недели 1930 года на Украине прошли 3977 краткосрочных курсов для 275 тысяч крестьян. Осенью 1929 года триста тысяч активистов обучались на курсах, проводившихся командирами и комиссарами Красной Армии для сельских работников по воскресеньям, в свободные дни. Следующий поток обучающихся в 100 тысяч человек был принят Красной Армией в первые месяцы 1930 года. Более того, Красная Армия обучила большое число трактористов и других специалистов для сельского хозяйства, а также кино- и радиомехаников.(58)

Большинство людей, прибывших в село из города, работали в селе недолго, несколько месяцев. Но в феврале 1930 года было объявлено о направлении в село 7200 городских коммунистов для работы в течение года или более. А уволенные в запас из Красной Армии и промышленные рабочие в колхозы ехали постоянно.

В ноябре 1929 года прошла наиболее известная кампания, начало движения "двадцатипятитысячников".

Центральный Комитет вызвал 25 тысяч опытных промышленных рабочих с крупных заводов для направления в деревню и помощи в коллективизации. На это вызвались более семидесяти тысяч человек, из них отобрали 28 тысяч: это политические бойцы, молодежь, сражавшаяся на Гражданской войне, комсомольцы и члены партии.

Эти рабочие осознавали ведущую роль рабочего класса в социалистическом преобразовании деревни. Виола пишет:

"Они надеялись, что сталинская революция приведет к полной победе социализма после долгих лет войны, трудностей и лишений... Они видели в революции шанс преодоления отсталости, кажущихся бесконечными недостатков продовольствия и капиталистического окружения".(59)

Перед отправлением им разъяснили, что они будут ушами и глазами Центрального Комитета: благодаря их физическому присутствию на переднем крае, руководство надеется приобрести материалистическое понимание переворота в деревне и проблем коллективизации. Их также просили обсуждать с крестьянами их организационный опыт, приобретенный ими на работе в промышленности, поскольку коллективная обработка земли имеет серьезное преимущество перед старыми традициями работы в одиночку. Наконец, им рассказали, что им придется давать оценку партийным работникам и, если это будет необходимо, проводить чистку партии от чуждых и нежелательных элементов.

В январе 1930 года двадцатипятитысячники прибыли на переднюю линию коллективизации. Детальный анализ их деятельности и роли, которую они сыграли, может дать реалистичное понимание коллективизации, той великой классовой борьбы. Эти рабочие поддерживали постоянную связь со своими заводами и профсоюзами; их письма дают точное представление того, что случилось в деревне.

Сразу по прибытию двадцатипятитысячники вынуждены были бороться с бюрократией местных органов власти и связанными с этим нарушениями закона во время коллективизации. Виола отмечает:

"Вне зависимости от их положения, двадцатипятитысячники были единодушны в их критике районных органов, участвовавших в коллективизации... Рабочие заявляли, что именно районные органы ответственны за гонку процентов при коллективизации".(60)

Захаров, один из 25 000, писал, что среди крестьян не было проведено никакой подготовительной работы. А, следовательно, они и не были готовы к коллективизации.(61) Было много жалоб на незаконные действия и грубость сельских органов. Маковская критиковала "бюрократическое отношение кадров к крестьянам", она говорила, что должностные лица говорили о коллективизации "с револьвером в руке".(62)

Барышев утверждал, что было раскулачено большое число крестьян-середняков. Наумов соглашался с крестьянами, критиковавшими партийные кадры, которые "забирали себе имущество, конфискованное у кулаков". Виола подводит итог, что двадцатипятитысячники "рассматривали сельских чиновников, как грубых, недисциплинированных, часто продажных людей и, зачастую, как агентов или представителей социально опасных классовых чужаков".(63)

Противостоя бюрократам и допускаемым ими нарушениям закона, двадцатипятитысячники способствовали обретению уверенности крестьянскими массами.(64)

Эти детали весьма важны, поскольку эти рабочие были прямыми посланниками Сталина. Это были на самом деле "сталинисты", которые сражались с бюрократией и ее нарушениями наиболее последовательно и защищали верную линию на коллективизацию.

В борьбе против кулаков двадцатипятитысячники тоже были на ведущих ролях.

Они первым сразились со злобной армией слухов и обвинений, так называемым "кулацким агитпропом". Неграмотные крестьянские массы, жившие в варварских условиях, находящиеся под влиянием попов, легко поддавались манипуляциям. Попы заявляли о пришествии Антихриста. Кулаки добавляли, что те, кто вступил в колхоз, вступили в союз с Антихристом.(65)

На двадцатипятитысячников нападали, их избивали. Несколько десятков были замучены, застрелены или зарублены топорами кулаков.

Но важнейший вклад двадцатипятитысячников в деревне состоял во внедрении абсолютно новой системы управления производством, нового образа жизни и стиля работы.

Находясь на передней линии коллективизации, крестьяне-бедняки не имели достаточного представления об организации коллективного производства. Они ненавидели эксплуатацию и по этой причине были твердыми союзниками рабочего класса. Но как индивидуальные производители они не создали нового способа производства: в этом была одна из причин необходимости диктатуры пролетариата. Диктатура пролетариата выражалась в идеологическом и организационном руководстве рабочего класса и коммунистической партии крестьянами-бедняками и середняками.