Владимир Муравьев - Московские слова, словечки и крылатые выражения Страница 19

А вот в заглавии поэмы В. В. Маяковского «Война и мир», написанной в 1916 году, слово «мир» напечатано через «и с точкой», речь идет о войне, охватившей все страны, весь мир.

Сейчас в выражении «одним миром мазаны» слово «миром» воспринимается каким-то непостижимым образом однокоренным с теми словами, о которых шла речь выше. На самом деле здесь слово «миром» не имеет с теми двумя ничего общего, кроме звучания. Путаницу опять же внесла реформа прежней орфографии: в слове «миром» звук «и» обозначался буквой «ипсилон», или, как она называлась в русской азбуке, «ижицей», кроме того, это слово в именительном падеже состоит из двух слогов — миро.

Миро — это специально приготовленное благовоние, которое употребляется в обрядах христианских церквей, им в определенных случаях производится помазание, то есть нанесение мира специальной кисточкой на лоб, глаза, уста, ноздри, уши, грудь, руки и ноги. Миропомазанием сообщается благодать Божия, и оно является одним из христианских таинств.

Поэтому исконное значение поговорки «одним миром мазаны» обозначает принадлежность людей к одной вере.

В XVII веке русской православной церковью было принято решение приготавливать — варить — миро для всей России только в одном месте — в Москве, в Кремле, в Патриаршем дворце, потому что в провинциальных городах существовали затруднения с получением нужных для мира составных элементов, что не позволяло приготовить его по всем правилам.

Состав мира, по чиноположению православной церкви, состоял из определенного набора благовонных смол, трав и масел. В него входили следующие вещества: елей, белое виноградное вино, стиракс; ладаны — росный, простой белый и черный; мастика, сандарак, розовые цветы, базилик; корни — фиалковый белый, имбирный, ирный, калганный, кардамонный; масло оливковое, мускатное густое, бальзам перувианский, терпентин венецианский; благовонные масла: бергамотовое, лимонное, лавандуловое, гвоздичное, богородской травы, розмаринное, лигнородийское, розовое, коричное, майоранное, померанцевое и мускатное жидкое.

В этом перечне современный читатель встретит целый ряд веществ, о которых он и не слышал, но зато может получить представление о невероятной сложности состава мира.

Сам процесс мироварения происходил в парадной Крестовой палате Патриаршего дворца в Кремле, называвшейся также Мироварной, и по специальному, строго соблюдаемому ритуалу.

Крестовая палата, построенная в середине XVII века, была украшена росписями и иконами лучших царских художников — Симона Ушакова и Федора Козлова. Палата освещалась большим медным паникадилом.

Посреди палаты находился каменный очаг под сенью, на очаг ставились два котла серебряных вызолоченных для варения мира, рядом на подставке стояла большая серебряная кадь для сливания мира, покрываемая серебряной крышкой. Тут же находилась деревянная ступенчатая пирамида, на ступенях которой раскладывались вещества, нужные для приготовления мира.

Мироварение производилось на Страстной неделе. В понедельник патриарх со старшим духовенством совершал богослужение, водоосвящение, кропил святой водой все, приготовленное для мироварения. Затем все составные части мира помещались в котлы, патриарх собственноручно зажигал под котлами огонь.

Миро варилось беспрерывно в течение трех дней, диаконы в облачениях промешивали миро, а священники беспрерывно читали Евангелие. Вечером в среду миро разливали по особым сосудам, в четверг при звоне колоколов с крестным ходом миро доставляли в Успенский собор, и на литургии оно освящалось. О том, насколько важным событием в русской православной церкви считался этот акт, свидетельствуют сообщения о нем в крупнейших газетах, например в «Московских ведомостях» от 11 апреля 1902 года: «В Успенском соборе состоялось освящение вновь приготовленного мира».

Освященное миро возвращалось в Патриаршую ризницу, и оттуда оно рассылалось по всем епархиям. Поэтому все православные по всей России были помазываемы одним и тем же миром.

Вот так родилась в православной России поговорка «одним миром мазаны», и это было действительно так.

Иронический оттенок это выражение начинает приобретать в середине XIX века с распространением в обществе материалистических и нигилистических взглядов. Поскольку деятели революционно-демократического лагеря в детстве, как правило, получили традиционное православное воспитание, к тому же значительная часть их, например Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов, происходили из духовного сословия, они, хорошо зная церковные тексты и изречения, цитировали их в речи, вкладывая в них иной смысл.

В советские времена атеизм стал государственной политикой, атеисты в своей пропаганде использовали религиозные тексты и образы в юмористическом и сатирическом, кощунственном контексте. Так в обществе и утвердилось «неодобрительное» значение выражения «одним миром мазаны», которое и зафиксировал советский языковед.

Москва от копеечной свечки сгорела

Увы! Это не просто фигуральное выражение, обозначающее, что от ничтожной причины может произойти большое несчастье.

Вплоть до XVIII века Москва была в основном деревянным городом, и пожары в ней бушевали почти постоянно. Кратко, но выразительно отмечали летописцы очередное бедствие: «И посад, и Кремль, и Загородье, и Заречье погоре», «Только три двора осталось», «И Оружничая полата вся погоре с воиньским оружием, и Постельная полата с казною выгоре вся; и в погребах на царском дворе, под полатами, выгоре вся древяная в них». Часто горели лавки на площади перед Кремлем.

Иногда становилась известна причина пожара.

В летописи под 1365 годом описан был большой летний пожар. Стояла засуха, к тому же поднялся ветер, за два часа город выгорел дотла. «Такого же пожара, — пишет летописец, — перед того не бывало, то ли словеть великий пожар, еже от Всех Святых». Этот памятный в истории Москвы под названием Всехсвятского пожар начался от опрокинутой горящей лампадки.

Причиной пожара 28 июля 1493 года послужила свеча в церкви Николы на Песках.

29 мая 1737 года Москва горела опять. Говорили, что первым занялся дом Милославского за Боровицким мостом на Знаменке от свечки, которую поставила перед иконой в своем чулане бабка-служанка.

Так что утверждение, что Москва от копеечной свечки сгорела, было первоначально простой констатацией факта.

«К несчастию, тогда был ветер сильный, — вспоминает очевидец этого пожара майор М. В. Данилов, — а время… сухое, то от сей денежной (то есть стоимостью в полушку. — В.М.) свечки распространился вскорости гибельный и страшный пожар, от коего ни четвертой… доли Москвы целой не осталось. В Кремле дворцы, соборы, коллегии, ряды, Устретенка, Мясницкая, Покровка, Басманная Старая и Новая слободы — все в пепел обращены… в сем же свирепом пожаре народа немало, а имения и товаров несчетное множество погорело».

Сгорело тогда, по официальным сведениям, 2527 обывательских дворов, 486 лавок (кроме Китай-города, выгоревшего целиком), погибло в огне 94 человека. «Из коллегий, канцелярий, контор и приказов, — рапортовал московский главнокомандующий в Петербург, — показано убытку на 414 825 рублей; по заявлениям частных лиц, убытку понесено ими на 1 267 384 рубля, но многие сказок не подали».

Во время этого пожара в Кремле был неисправимо поврежден подготовленный к подъему огромный двухсоттонный колокол, известный под названием Царь-колокол. Осматривавший его в 1797 году, когда было решено поднять его на колокольню, архитектор М. Ф. Казаков дал такое заключение о его повреждениях: «А как на него множество в ту яму горевшего лесу падало и огонь размножился, то, по незнанию бывших при том для утушения оного заливано было водою, которая на колокол попадала, отчего сделалось на нем 10 больших трещин и край вышибло». Ныне Царь-колокол как московская достопримечательность и памятник высокого литейного мастерства стоит в Кремле на постаменте, вызывая неизменное любопытство и восхищение посетителей.

В летописных записях о пожарах, кроме сообщения о самом пожаре, иногда содержатся и другие, ценные для истории Москвы, сообщения. Так, в записи о пожаре 1493 года впервые упомянуто название Арбат, из этой записи мы узнали, что место под таким названием существовало в Москве уже 500 лет назад.

В 1928 году В. В. Маяковский написал по заказу Наркомата внутренних дел «пожарные лозунги», и среди них был такой, в котором поэт пытался следовать удивительной емкости и художественной выразительности старой пословицы.

Маленький окурок —                                   этот вот —Может            сжечь огромный завод.

В 1960-е годы Управление пожарной охраны Моссовета издавало много массовой просветительской литературы по своему профилю, которая распространялась бесплатно и в которой использовалась традиция противопожарной пропаганды. Вот одна из таких открыток-листовок, изданная в 1964 году тиражом 500 тысяч экземпляров, которую москвичи обнаруживали в своих почтовых ящиках: