Марк Солонин - Запретная правда о Великой Отечественной. Нет блага на войне! Страница 19

Географическая, историческая и административно-государственная удаленность Галичины от «центральной», Приднепровской, Украины усугублялась и различием в вероисповедании. Многовековая кровопролитная борьба православия и католицизма привела к возникновению и закреплению в Галичине «греко-католической» (униатской) церкви. Проблема, разумеется, не В ТОМ, ЧТО ГАЛИСИЙСКОГО и, к примеру, ВОЛЫНСКОГО или житомирского крестьянина разделяли противоречия в догматике двух конфессий (едва ли безграмотные крестьяне могли разобраться в этом хитросплетении). Все было гораздо проще — и жестче. Православная украинская дивчина и галичанский хлопец из униатской семьи не могли обвенчаться в одном храме, не могли совместно крестить народившихся в браке детей. Более того, с течением времени в Галичине сложилась весьма необычная (если не уникальная) традиция определения национальности в семье. Вот как об этом пишет украинский историк Виктор Полищук:

«В Галичині, з причини пануючого (господствующего) там серед українців греко-католщъкого (уніатського) віровизнання, догматичной організаційно підпорядкованого (подчиненного) Римсько-католицькій Церкві, членами якої були переважно (преимущественно) поляки й галицькі українці, дійсні шлюби (венчание, бракосочетание) могли відбуватися то в одній, то в другій церкві, тобто (т. е.) в церкві римсько-латинського, або ж східного (восточного, т. е. униатского) обряду… В такій сімьї сини (мальчики, сыновья), коли йдеться (если речь идет) про віровизнання, а навіть (и даже) національність, ішли по батькові, а дочки по матері. Складалися на перший погляд дивовижні сімьї, в яких одні діти були рiмсько-католиками і поляками, а інші греко-католиками й українцями…».

Понятно, что такая традиция, с одной стороны, вела к взаимной ассимиляции поляков и украинцев, с другой — усугубляла разрыв между униатской Галичиной и православным центром и востоком Украины. Длинная череда поколений, родившихся и состарившихся в Речи Посполитой, с неизбежностью вела к насыщению языка галицийских украинцев полонизмами и германизмами до такой степени, что житель Восточной Украины не всегда мог понять галичанина. В любом случае Тарас Бульба едва ли признал в галицийских униатах «своих» — скорее наоборот, сказал бы что-то вроде: «Перенимают черт знает какие бусурманские обычаи, гнушаются языком своим; свой со своим не хочет говорить…». Да и страшно подумать, чем бы в реальности могла закончиться встреча запорожских казаков с семьей Степана Бандеры, отец которого был униатским священником, а мать — дочерью священника («Дыбом стал бы ныне волос от тех страшных знаков свирепства полудикого века, которые пронесли везде запорожцы. Избитые младенцы, обрезанные груди у женщин, содранная кожа с ног по колена у выпущенных на свободу, — словом, крупною монетою отплачивали козаки прежние долги…»).

Вхождение Галичини в состав империи Габсбургов привело к значительным изменениям в социальном статусе галицийских украинцев. Империя в рамках традиционной политики «разделяй и властвуй» вела искусную линию поддержки слабых в их противостоянии с сильными. Доставшиеся Австро-Венгрии земли представляли собой польско-еврейские города в окружении украино-польских сел. Именно в такой пропорции. Так, согласно энциклопедии Брокгауза и Эфрона, в конце 19 века население Львова состояло из 67 тыс. поляков, 36 тыс. евреев, 21 тыс. украинцев. А поскольку в любую эпоху власть, деньги и знания находились в городе, а город был польский, а потом еврейский и уже совсем чуть-чуть украинский, то австрийские власти сочли целесообразным поддерживать украинцев, используя их как противовес полякам.

Во Львове и Вене издавались украинские газеты, печатались книги на украинском языке, открывались украинские национальные школы (а в 20 веке — и украинские университеты). В последней четверти 19-го века во Львове существовало множество украинских национально-культурных, молодежных, просветительских организаций; действовала (правда, на «общественных началах», без властных полномочий) Украинская Народная Рада. В атмосфере национального возрождения, в «карпатском Пьемонте», как тогда называли Львов, у галичан формировалось весьма своеобразное отношение к восточным украинцам — как к «бедным (во всех смыслах этого слова) родственникам», угнетенным и даже не понимающим всю меру своего угнетения.

С началом мировой войны львовская Народная Рада призвала украинцев Австро-Венгрии встать в первые ряды борцов против Российской империи, «угнетающей единокровных братьев-украинцев». На базе молодежных военно-спортивных обществ был создан так называемый «легион Сичовых стрельцов», ставший одной из наиболее боеспособных частей австрийской армии. Русскую императорскую армию в Карпатах встречали отнюдь не цветами. Российские власти в долгу не остались, и из Галичины были депортированы десятки тысяч украинских активистов, представителей интеллигенции и униатского духовенства (правда, до Сибири эти эшелоны так и не доехали — в России началась революция…).

Едва ли простым совпадением является тот факт, что книга Д. Донцова «Национализм» была впервые издана на Галичине (в г. Жовква) в типографии греко-католического монашеского братства, что учредительный съезд Организации Украинских Националистов (ОУН) состоялся в Вене, а первым руководителем организации стал полковник Сичовых стрельцов Евген Коновалец, а большая часть руководителей движения (С. Бандера, А. Мельник, Я. Стецько, Р. Шухевич, Д. Клячкивский, В. Кук, И. Гриньох, М. Матвиейко) родились на Галичине, и так называемый «Акт восстановления независимости Украины» от 30 июня 1941 г. был провозглашен во Львове, и первая (она же единственная) украинская дивизия ваффен-СС формировалась во Львове и получила название «Галиция»…

В скобках заметим, что любое обсуждение тезиса о том, что оуновский национализм был скорее галичанским, нежели общеукраинским феноменом, приводит нынешних апологетов бандеровщины в неописуемую ярость. Еще бы, ведь вся их «аргументация» строится на том, что «бандеровцы — это и есть украинский народ», а «народ всегда прав, потому что право имеет», и «отношение к Бандере и ОУН является лакмусовой бумагой, выявляющей украинофобов и имперских шовинистов». В русле таких представлений в последние 10–15 лет были произведены тщательнейшие «раскопки», долженствующие выявить хотя бы малейшие следы бандеровского движения на востоке Украины (дело дошло аж до такой бессоромной брехни, как утверждение об ОУНовском происхождении краснодонской «Молодой Гвардии»).

В результате националисты высекли себя больнее, чем гоголевская унтер-офицерская вдова: ничего похожего на существование сколь-нибудь активного бандеровского подполья к востоку от Днепра найти так и не удалось; среди установленных 254 имен руководителей ОУН, УПА, УГВР лишь 63 человека не были уроженцами Галичины (да и те занимали третьестепенные должности). Впрочем, самым объективным и показательным «исследованием» стали результаты первого тура президентских выборов в Украине 2010 г. За Тягнибока, кандидата от национал-экстремистов, открыто воспевающих бандеровщину, проголосовало аж… 1,4 % избирателей. Даже во Львове (!!!) Тягнибок набрал всего лишь 5,35 % голосов, уступив «пророссийскому» Януковичу (5,67 %). Максимальный уровень поддержки был отмечен в Бродовском районе Львовской области — 9,8 %. В центральных же и восточных областях Украины за Тягнибока проголосовало исчезающе малое число избирателей, что и сформировало конечный, весьма плачевный для националистов, результат. И это, заметим, в обстановке затяжного политического и экономического кризиса, при остановившихся заводах, падающей гривне, массовой безработице, параличе власти — то есть в идеальной для развития экстремистских движений «питательной среде»…

Вернемся, однако, к истории. Две империи (Российская и Австро-Венгерская) не выдержали напряжения многолетней мировой войны и рухнули; на их обломках немедленно началась ожесточенная кровопролитная борьба «всех против всех». Для украинского народа результаты этой войны стали, без преувеличения, трагическими. Созданная в Галичине ЗУНР (западно-украинская народная республика) была разгромлена армией возродившейся Польши; в центральной Украине левыми националистами (т. н. «петлюровцами») была провозглашена УНР (Украинская народная республика), армия которой терпела одно за другим поражения от Красной Армии советской России. В этой ситуации в апреле 1920 г. Петлюра и Пилсудский заключили соглашение о создании «польско-украинской конфедерации», при этом граница между Польшей и Украиной была проведена по реке Збруч (т. е. Галичина и Волынь переходили в состав Польши). Как известно, в Москве план создания польско-украинской конфедерации «не одобрили». В мае 1920 г. началась советско-польская война, в ходе которой Красная Армия сначала гнала поляков от Киева до Варшавы, затем сама в беспорядке бежала от Варшавы до Минска. В конце концов 18 марта 1921 г. в Риге был подписан мирный договор между Польшей и… отнюдь не Советским Союзом (которого на тот момент не было вовсе), а двумя формальными противниками Польши — советской Россией и советской Украиной. По условиям Рижского договора граница между Польшей и Украиной также была проведена по реке Збруч; таким образом, включение Волыни и Галичины (то, что позднее получило название «Западная Украина») в состав воссозданной Польши было подтверждено подписями двух (петлюровского и советского) украинских правительств.