Александр Кравчук - Галерея римских императоров. Принципат Страница 19

Вскоре разразился скандал в императорском дворце. Агриппине стало известно, что у ее сына появилась любовница, вольноотпущенница Акте, к которой он сильно привязан и которую тайком посещает. Агриппина пришла в ярость — как смеет Нерон питать любовь к кому-либо еще, кроме матери! (Брак с Октавией не в счет, это типичная политическая сделка, в которой чувства не замешаны.)

Всеми правдами и неправдами Агриппина пыталась настроить сына против Акте, высмеивая его увлечение «ничтожной служанкой», и добилась лишь того, что окончательно восстановила против себя сына-цезаря.

Главный союзник Агриппины, Паллас, бывший доселе фактически министром финансов империи, был отстранен от должности. Это привело Агриппину в бешенство, и тут она, потеряв голову, совершила уже непростительную ошибку, заявив публично, что, коль скоро это она дала сыну власть, она же ее может отнять и передать законному наследнику — Британику. Тем самым Агриппина подписала смертный приговор и Британику и себе.

Британик был отравлен во время пира во дворце, на глазах у всех. Агриппину выдворили из императорского дворца, с этих пор она считалась частным лицом и проживала в своих поместьях. Общественность с огорчением восприняла известие о смерти мальчика, но оно не вызвало особого возмущения, ибо было ясно — со временем Британик превратился бы в постоянную политическую угрозу цезарю, а кому нравится жить в эпоху конфликтов и войн? Что же касается опалы Агриппины, то ее встретили с удовлетворением. Эта болезненно честолюбивая женщина, виновница гибели многих людей, симпатией не пользовалась.

Впрочем, эти происшествия в императорском дворце вскоре были забыты, их заслонили гораздо более существенные для Рима события международной жизни. А эти радовали. В Армении, в битвах с парфянами, одерживал победы талантливый военачальник Корбулон. На Рейне позиции римлян тоже были укреплены. Во всех провинциях царило спокойствие. В Риме же бесконечной чередой шли всевозможные празднества и увеселения. Поговаривали, правда, что Нерон с группой ровесников нашел себе особое развлечение — бесчинствует по ночам, нападая на прохожих, избивая и даже убивая их, но и этому находили оправдание — молодость, молодому вину надо перебродить, и лучше уж эти юношеские забавы, чем политические процессы и террор его предшественников.

А Нерон тем временем нашел себе новую подругу, Поппею Сабину. Вот что писал о ней Тацит:

Ничего не пожалела для нее природа, разве что честную душу. Благородство и красоту, а также достаток, пристойный ее высокому положению, унаследовала она от матери… Благовоспитанная и остроумная в разговоре, скромностью искусно умела прикрыть сладострастие. Ее не останавливало, отрок ли пред нею или зрелый мужчина. Непостоянная в своих привязанностях, не считалась с ними у других, сердце же ее лишь холодному расчету подчинялось.

Красоту Поппея унаследовала от своей несчастной матери — светлые, золотистые волосы, большая редкость в Риме, поразительно нежная кожа составляли предмет ее постоянной заботы. Поппея не только принимала ванны из молока ослиц, но и пользовалась кремами, которые еще много лет спустя высоко ценились римлянками. Поппея не раз признавалась, что хотела бы умереть до того, как начнет увядать.

Второй муж Поппеи, Марк Сальвий Оттон (в будущем император) был другом Нерона и излишне много хвастался перед ним красавицей-женой, чем и привлек к ней внимание цезаря. Сначала Нерон отлучил Оттона от ложа его собственной жены, а затем и вовсе услал из Рима подальше — своим наместником в Лузитанию, современную Португалию. Позже стали утверждать, что именно по вине Поппеи Нерон совершил два ужасных преступления — убил мать и жену, так как Поппея мечтала стать официальной супругой цезаря, а этому мешали Агриппина и Октавия.

Так ли это? Думается, не только по настоянию подруги решился Нерон на убийство матери. Зная свою мать лучше, чем кто бы то ни было, он жил в постоянном страхе. Эта женщина, с ее непомерными амбициями и невероятной жестокостью, способна была организовать государственный переворот, подобный тому, когда она дала сыну власть, и отобрать у него трон. В окружении Нерона было немало и других людей кроме Поппеи, которые разделяли опасения цезаря по отношению к матери и всячески разжигали его подозрительность, например Бурр и Сенека, первые советники императора. Так что, пожалуй, в этом преступлении роль Поппеи можно сравнить разве что с крупинкой, перевесившей окончательно чашу весов.

Убийство подготавливалось тщательно. Мартовским днем 59 года Нерон неожиданно пригласил мать прибыть к нему на виллу в Байях, на берегу Неаполитанского залива, чтобы вместе отпраздновать Квинкватрии — веселый народный праздник в честь богини Минервы. Мать он встретил ласково и сердечно, после полудня в ее честь был дан роскошный пир, а вечером цезарь с почестями проводил мать на корабль, на котором ей предстояло вернуться к себе на роскошную виллу.

Ночь была тихая, море спокойное, небо усеяно звездами. Весла гребцов медленно ударяли о воду, и корабль стремительно несся по зеркальной глади залива. Агриппина прилегла на ложе, установленном на палубе, рядом на низеньком стульчике присела ее служанка Ацеррония. Высокие стены ложа, выполняя роль ширмы, заслоняли женщин от посторонних взглядов. Вдруг раздался страшный треск и рухнул навес над палубой. Корабль покачнулся и начал быстро погружаться в воду — казалось, его борта расступились. Крепкие стенки ложа спасли женщинам жизнь. На корабле началась паника, раздались крики, ругань, люди метались, обезумев от страха. Шум пронзил отчаянный женский крик: «Ко мне! Спасите меня! Я Агриппина! Я мать цезаря!» На крик бросились гребцы, женщина захрипела и смолкла.

Весть о катастрофе корабля и опасности, угрожавшей матери императора, распространилась молниеносно. Все побережье от Мизен до Путеол пришло в волнение. На берегах собралось множество людей с факелами, многие на лодках вышли в море. Люди не понимали, как в такую спокойную погоду мог потерпеть катастрофу императорский корабль, ведь в этих местах нет опасных скал. Кружили разные слухи.

Агриппина спаслась чудом — пользуясь общей суматохой, она незаметно скользнула в воду и поплыла к берегу, а вскоре ее подобрала чья-то лодка. На корабле гребцы веслами забили Ацерронию, которая в момент катастрофы стала громко кричать, что это она — мать императора, надеясь, что тогда ее спасут.

Узнав о чудесном спасении Агриппины, люди слали поздравления ей и сыну. А тот был вне себя: покушение на Агриппину провалилось, и не оставалось сомнений, что Агриппина все поняла и не поверит в случайность катастрофы, ибо смерть Ацерронии раскрыла намерение цезаря. Что она предпримет теперь? Соберет и вооружит своих рабов, поднимет преторианцев или помчится в Рим и там обратится к народу и сенату, обвиняя сына в самом ужасном из всех злодеяний — в покушении на жизнь матери?

Нерон созвал ближайших советников. Молча сидели они, не зная, на что решиться. Наконец Сенека отважился и задал Бурру прямой вопрос: «Твои солдаты выполнят этот приказ?» Бурр ответил отрицательно — преторианцы преданы всему императорскому дому, да и жива еще память о благородном Германике, отце Агриппины.

Вдруг доложили, что прибыл посланец от Агриппины, ее вольноотпущенник Агерин с добрыми вестями: благодаря милости богов его госпожа счастливо спаслась и просит сына не беспокоиться за ее здоровье, теперь она нуждается лишь в отдыхе после пережитого. А что еще оставалось Агриппине? Только сделать вид, что она ни о чем не догадывается. Прежде чем посланец закончил сообщение, послышался стук металла о пол, и у ног Агерина упал кинжал. Ворвалась стража, ничего не понимающего Агерина схватили, как подосланного Агриппиной убийцу. Кинжал подбросил сам Нерон.

Решено было, что дело должен довести до конца Аникет, командующий миценским флотом, который так бездарно организовал покушение на корабле — пусть теперь исправляет свою ошибку. Он и его люди застали Агриппину лежащей в постели в спальне своей виллы. Когда три офицера ворвались в комнату, Агриппина приподнялась на ложе и спокойно произнесла: «Если вы пришли узнать, как я себя чувствую, скажите цезарю, что уже лучше. Если же вы пришли за другим, то я не верю, что это приказ моего сына. Он не может быть убийцей матери!»

Оказалось, может. Агриппине нанесли несколько смертельных ран, а труп ее слуги сожгли еще той же ночью.

До утра цезарь не сомкнул глаз. Он метался, обуреваемый страхом, — что будет, когда народ, сенат, армия узнают о свершенном злодеянии? От него все отвернутся, он умрет отверженный и всеми осуждаемый.

Но вот, наконец, пришел рассвет, а с ним и первые отклики на свершившееся — поздравления! Сначала от офицеров и солдат. Потом от жителей близлежащих городков и местечек. А вскоре и из Рима прибыли официальные делегации от сената и сановников. Все радовались, что обожаемый цезарь счастливо избежал опасности, и покушение, задуманное преступной матерью, не удалось. Ибо такова была официальная версия происшествия, в которую, разумеется, никто не верил, но все делали вид, что верят. По всей стране приносились благодарственные жертвы богам, а возвращение в Рим чудом спасшегося императора стало чуть ли не его триумфом — так восторженно встречал его весь город.