Александр Костин - Убийство Сталина. Все версии и ещё одна Страница 19

В своих воспоминаниях Н. С. Хрущев писал: «Как только Сталин заболел, Берия стал распространять злобные слухи о нем, высмеивать его. Было невыносимо слушать Берию. Но, интересно, что, как только на лице Сталина появлялись признаки сознания, Берия бросался на колени, хватал Сталина за руку и начинал целовать ее. Как только Сталин терял сознание снова и закрывал глаза, Берия поднимался и плевался. В этом был весь Берия — изменнический даже по отношению к Сталину, которого он якобы обожал и даже боготворил и, однако, на которого сейчас плевал».

В своей беседе с писателем Феликсом Чуевым Молотов подчеркивал, что как только Сталин «приходил в сознание… Берия держался Сталина!» В своем выступлении 3 июля 1953 года на пленуме ЦК КПСС Л. М. Каганович говорил: «Уже на другой день после смерти Сталина» Берия «начал свергать мертвого Сталина, он стал мутить, пакостить, то рассказывал, что Сталин говорил про тебя то-то, про другого то-то, то говорил, что Сталин и против него, Берия, шел».

Известно также, что сразу же после произнесения своей речи на траурном митинге во время церемонии похорон И. В. Сталина Л. П. Берия опять хулил покойного. По свидетельству же тогдашнего первого секретаря ЦК Компартии Грузии А. Мгеладзе, «сразу после похорон… Берия хохотал, крыл Сталина матом: «Корифей науки! Ха-ха-ха!»

Однако некоторые из этих заявлений, свидетельствующих о двуличии и вероломстве Берии и даже о его ответственности за смерть Сталина, вызывают вопросы и относительно людей, которые были свидетелями его поведения. Известно, что в эти дни сурово обходились со всеми, кто не разделял всеобщего горя. На выставке в Госархиве РФ 2003 года приводились документы об арестах таких людей.

Так, была арестована одна женщина, которая в ходе бытовой ссоры пожелала своей соседке умереть, как умер Сталин. Почему же, став свидетелями явного желания Берии смерти Сталину, руководители СССР, собравшись в Кремле, дружно проголосовали за назначение его министром внутренних дел СССР и первым заместителем Председателя Совета Министров СССР. При этом из порядка перечисления первых заместителей следовало, что Берия стал вторым человеком в стране? Неужели Берия говорил о том, что он «убрал» Сталина лишь Молотову, с которым у него не было близкой дружбы? Скорее всего, об этом же знали, но почему-то молчали другие руководители партии и страны. Наконец, зачем Берия откровенно демонстрировал свое неуважение к умирающему Сталину и сообщал о своей ответственности за убийство?

Прежде всего, очевидно, что Берия так себя вел, потому что он был уверен в своей безнаказанности, а также в том, что они готовы сотрудничать с ним в действиях по отстранению Пономаренко и других руководителей, которых в последние месяцы своей жизни выдвигал Сталин. Формирование ими 5 марта нового руководства страны за пару часов до смерти Сталина свидетельствовало о том, что они спешили пересмотреть решения XIX съезда КПСС и Октябрьского пленума ЦК. При новом распределении мест из руководства страны были исключены почти все новые выдвиженцы Сталина. Проект решения о назначении Пономаренко Председателем Совета Министров СССР был предан забвению. В новом руководстве Маленков стал Председателем Совета Министров СССР, то есть фактически первым руководителем страны. Перечисляя состав нового правительства, следом за Маленковым называли Л. П. Берию, который стал вторым человеком в стране…

В своих доверительных беседах с Молотовым, Кагановичем и другими, о которых они позже вспоминали, Берия изображал себя спасителем их лично и их супруг благодаря тому, что он убрал Сталина. В то же время Берия прекрасно понимал, что его усилия по укреплению своего положения могут вызвать контрмеры его коллег, и он старался объединить вокруг себя членов Президиума ЦК в борьбе против общего врага. Таким врагом стал покойный Сталин.

Очевидно, что Берия не собирался ограничить свой антисталинский поход рамками Президиума ЦК КПСС. Ведь обвинения в убийстве Сталина могли быть высказаны многими советскими людьми, помимо Василия Сталина и неизвестной «старухи с клюкой», как только они преодолели бы шок от смерти Сталина и осознали бы, кому был выгоден пересмотр решений Октябрьского пленума ЦК КПСС. Охранники сталинской дачи могли разнести на всю страну свои рассказы о том, как мешали Берия и другие советские руководители вызову врачей к парализованному Сталину. Люди из аппарата ЦК и Совета Министров СССР могли рассказать о готовившемся назначении Пономаренко Председателем Совета Министров СССР и о том, как это решение было заменено назначением на этот пост Маленкова. Участники Октябрьского пленума ЦК могли рассказать о последнем выступлении Сталина, в котором он объявлял о своем желании выдвигать к руководству, более молодых, энергичных и образованных деятелей. Эта информация могла бы стать взрывным материалом, который подорвал бы доверие к новому правительству. Однако если бы удалось убедить советских людей, что смерть Сталина — это не трагедия, а событие, которое облегчило жизнь страны, то обвинения в убийстве Сталина не получили бы большой поддержки.

Прежде всего, Берия стал обвинять Сталина в том, что тот нес ответственность за различные беззакония, творившиеся в стране. Позже в своем выступлении на июльском Пленуме ЦК КПСС бывший член Политбюро А. А. Андреев отмечал «появление материалов за подписью Берия в протоколах Президиума по делу врачей, по Грузии и др., где на имя товарища Сталина бросается тень». В выступлении на том же пленуме заместитель Председателя Совета Министров СССР И. Т. Тевосян указывал, что «в записках МВД по делу врачей и работников Грузии, разосланных по его настоянию всем партийным организациям, отмечалось, что избиение арестованных производилось по прямому указанию товарища Сталина»[20].

Таким образом, Ю. Емельянов пытается убедить читателей в том, что главным обвинителем Берии в смерти Сталина является… сам Берия! И для такого «самооговора» у него якобы были веские основания:

«Не исключено, что уже по мере того, как Берия сознавал роковой характер болезни Сталина, он был заинтересован создать впечатление, что именно он, Берия, был способен возглавить страну.

В политическом вакууме, который создался после смерти Сталина, Берия вскоре стал инициатором борьбы против «культа личности Сталина», подталкивая руководителя страны Маленкова и других членов Президиума к «десталинизации». В своих беседах с членами Президиума Берия убеждал их, что Сталин представлял для каждого из них личную опасность, и таким образом демонстрировал свою роль в спасении каждого из них от неминуемой гибели. В то же время, убеждая членов Президиума, что именно он «убрал Сталина», Берия запугивал их и таким образом создавал впечатление, что он стал вершителем судеб страны, что ему ничего не стоит устранить и других руководителей. (Возможно, что, увлекшись этой игрой, Берия добился обратного эффекта, что и привело к его падению.)[21]

Справедливости ради следует отметить, что в своих сочинениях Ю. Емельянов, опровергая самого себя, расширяет круг подозреваемых в убийстве Сталина лиц, включая в него помимо Берии и других членов «Четверки», а также иных лиц из окружения Сталина, что само по себе указывает, с его точки зрения, на неразрешимость «загадки смерти Сталина».

«Желать смерти Сталина могли не только «ветераны» партийного руководства, опасавшиеся за внезапное завершение своих карьер после введения в его состав «новичков», но и немало людей, положение которых всецело зависело от положения этих руководителей. В этот круг входили их многочисленные помощники, еще более многочисленные работники правительственного аппарата, обслуга, члены семьи и другие близкие люди. Каждый из них, стремясь сохранить свое привилегированное положение, мог желать устранения внезапно возникшей угрозы своего безбедного существования и по мере возможностей предпринимать для этого соответствующие действия.

Следует учесть, что все эти интриги не проходили мимо сил, враждебных нашей стране. Как бы ни старались органы безопасности, информация об интригах в советском руководстве просачивалась за стены Кремля, и неслучайно на Западе появилось особое исследовательское направление — кремленология. Помимо исследователей, находившихся далеко от Москвы, у Запада была и своя агентура, которая могла воспользоваться борьбой за власть в Кремле и нанести решительный удар по советскому руководству. Борьба за влияние в Кремле, сопровождавшаяся выдвижением новых кадров, могла сопровождаться умелым внедрением на не слишком высокие, но ключевые посты людей, выполнявших заведомо антигосударственные цели. Этому благоприятствовала смена кадров в охране Сталина и его секретариате после отставок и арестов Власика и Поскребышева. Однако никаких свидетельств о проникновении в окружение Сталина агентов иностранных разведок или иных антигосударственных организаций до сих пор не имеется.