Николай Толстой - Жертвы Ялты Страница 19

В дальнейших переговорах с Соединенными Штатами советские представители ни разу не ссылались ни на одно из этих обвинений. Однако требование о немедленном возвращении всех русских пленных нельзя было оставить без ответа. 15 сентября государственный секретарь Корделл Хэлл отправил послу в Москве Авереллу Гарриману телеграмму с полным изложением позиции США в этом вопросе, одновременно предлагая ему выяснить советские пожелания относительно этого дела.

Хэлл начал с констатации факта:

«Пока русские пленные находятся под опекой американцев, они пользуются статусом немецких военнопленных и обращение с ними отвечает условиям Женевской конвенции о военнопленных».

Он добавил, что те, кто считает себя советскими гражданами, могут по их требованию быть возвращены в СССР. Но никого не следует отправлять назад силой, «чтобы избежать опасности ответных мер против американских граждан, находящихся в руках у немцев». Об этой позиции американцев советским властям стало известно 13 декабря 1944 года.

В результате визитов советских представителей многие пленные действительно потребовали возвращения на родину, и их желание было выполнено. Теперь требовалось официальное обращение к советскому правительству «с целью убедиться, каково пожелание правительства в отношении лиц, могущих признать себя советскими гражданами». Хэлл предложил Гарриману скоординировать усилия в этом деле с английским послом сэром Арчибальдом Кларком Керром, поскольку английский МИД недавно отправил аналогичный запрос в советское посольство в Лондоне.

Следует, однако, отметить, что между английской и американской позициями имелась существенная разница. Хэлл хотел урегулировать вопрос о репатриации только тех русских, которые считали себя советскими гражданами и соглашались вернуться на родину. Англичане же, напротив, просили посла Гусева известить их о советских пожеланиях относительно всех пленных, имеющих или имевших прежде советское подданство. А кабинет на заседании 4 сентября заранее решил согласиться на репатриацию всех русских пленных, если этого потребует советское правительство. Впрочем, это решение было секретным, и Госдепартамент США пока что о нем не знал.

Совершенно ясно, что Госдепартамент отказался от соблюдения принципов Женевской конвенции с большой неохотой и под крайним политическим нажимом. Английский МИД вел себя совсем иначе. Его позиция сводилась в основном к усилиям пойти навстречу советским пожеланиям еще до того, как они высказывались; так что Соединенным Штатам предстояло впервые столкнуться с точкой зрения своего союзника, отличной от их собственной. Первые сообщения об этом прибыли от политического советника США в Италии Александра К. Кирка. Кирк был поверенным в делах США в американском посольстве в Москве в самый разгар сталинского террора, а потому он мог представить себе трагические последствия, которые повлечет за собой отказ Англии от принципов, бывших до сих пор неотъемлемой частью ее национального достояния. Кирк телеграфировал Хэллу из штаб-квартиры союзных сил в Казерте:

«Согласно информации, полученной в штаб-квартире союзных сил от английского военного министерства, достигнуто соглашение с советским правительством о репатриации советских граждан, которые находятся сейчас в качестве военнопленных на Ближнем Востоке или которые будут взяты в плен в будущем. Репатриация не связывается с их желанием вернуться в Россию. В дальнейшем от советских граждан не будет требоваться подтверждение их готовности вернуться на родину. На Ближнем Востоке получены инструкции из Лондона применять это соглашение и как можно скорее обеспечить перевозку этих лиц в Тегеран. Макмиллан (в то время постоянный министр в штаб-квартире союзных сил в Казерте), вероятно, получит инструкции на этот счет от МИД».

На следующий день Кирк послал еще одну телеграмму:

«Полагаю, что Департамент сочтет полезным убедиться в характере методов по принуждению русских военнопленных к возвращению в СССР, хотя в силу предыдущих соглашений им предоставлялась возможность сохранить статус военнопленных. К тому же, насколько я понимаю, некоторые были захвачены нашими войсками и переданы англичанам по соглашению, в котором оговаривалось это условие».

Последний намек относился к русским, сдавшимся 6-й группе армий США в Южной Франции и из соображений удобства отвезенным в лагеря в Египте, из-под американского — под английский контроль. Их число превышало 4 тысячи. Недавние изменения английской политики могли привести к тому, что англичане вернули бы захваченных американцами русских в СССР, и в этом были бы невольно повинны американцы, позволившие себе нарушить Женевскую конвенцию. К тому же эта ситуация была чревата и опасностью немецких репрессий по отношению к американским военнослужащим в немецком плену.

Макмиллан известил МИД о позиции Кирка и опасениях американцев. Патрик Дин ответил на это, что репатриация русских вовсе не означает нарушения конвенции, а полковник Филлимор из военного министерства заявил следующее:

«Если власти США с этим не согласны, пускай забирают их назад».

Во всяком случае, щепетильность американцев не оказала никакого влияния на действия англичан. До сих пор репатриации пленных в СССР мешала нехватка транспортных средств, но на Ближний Восток уже пришли инструкции с требованием вернуть находившихся там пленных, «независимо от того, хотят ли они возвращаться в Россию или нет». Командующий английскими войсками в Персии и Ираке запросил, как следует относиться к репатриируемым русским — «как к представителям союзной армии, находящимся в пути, или как к военнопленным, к которым применимы соответствующие ограничения». Генерал Гепп, заведующий отделом военнопленных, ответил:

«Мы не возражаем против того, чтобы к русским относились как к представителям союзных армий, при условии, что они не сбегут по дороге».

Это парадоксальное заявление представляется идеальным примером английского компромисса. Не менее остроумным способом справились англичане и с ситуацией, которая могла бы возникнуть в случае отказа командующего на Ближнем Востоке приказать английским войскам стрелять в убегающих пленных: на сей предмет были приглашены советские охранники, не отягощенные подобными предрассудками.

Американские чиновники были явно заинтригованы новой политикой англичан. В ответе на телеграмму Корделла Хэлла от 15 сентября посол США в СССР Гарриман констатировал, что английское посольство пока не может предоставить точной информации относительно этой политики. Кларку Керру удалось увидеть только копию телеграммы ближневосточным властям, которую уже прокомментировал Кирк из штаб-квартиры в Казерте. Из этой телеграммы следовало, что англичане рассматривают возможность насильственной репатриации. Гарриман заключил, что Соединенным Штатам тоже придется решать вопрос о применении силы. При этом надо было серьезно подумать об опасности репрессий по отношению к американским военнослужащим, находящимся в немецком плену.

Англичане еще не сообщили Соединенным Штатам о решении кабинета от 4 сентября. 26 сентября сотрудник посольства Англии в Вашингтоне Пол Гор-Бут, позднее постоянный заместитель секретаря МИД, информировал американские власти, что его правительство еще не пришло к окончательному решению о применении силы к русским военнопленным. Разумеется, это ни в коей мере не соответствовало истине, но нам до сих пор неизвестно, почему МИД вводил американцев в заблуждение. Посол Англии в Вашингтоне лорд Галифакс писал в МИД, что американцам не терпится получить полную информацию относительно намерений англичан. Рассказывая о жалобах Громыко, которые отвергли Хэлл и Стеттиниус, он замечает:

«Госдепартамент теряется в догадках относительно причин столь внезапного нажима. Правда, здесь имели место локальные конфликты, в какой-то мере связанные с данным вопросом. Иммиграционные власти в Сиэтле недавно отказались содействовать возвращению моряков, сбежавших с советского судна».

Далее лорд Галифакс писал:

«Между тем американские власти проводят допросы пленных русского происхождения. В группе из семнадцати человек восемь заявили, что не желают возвращаться в Советский Союз… Понимая, что за всем этим могут стоять более серьезные проблемы, американцы хотели бы знать ваше мнение по этому вопросу».

Можно с большой долей уверенности предположить, что именно вызывало гнев советских представителей. Ведь англичане еще не заявили о своем полном согласии с советскими требованиями, а американцы начинали выказывать признаки нежелания сотрудничать именно в этом главном для советских интересов вопросе — возвращении всех без исключения беглых. Советская тактика в таких случаях неизменно сводилась к потоку категоричных обвинений, где на долю реальных фактов выпадала самая ничтожная роль. Эти обвинения, вручаемые одновременно соответствующим инстанциям в Лондоне и Вашингтоне, будоражили МИД и ставили в тупик Госдепартамент.