Павел Лукницкий - Ленинград действует. Книга 3 Страница 19

12 часов ночи

Над нами гудят самолеты. Где-то близко идет ожесточенная бомбежка, разрывы часты — один за другим. Бьют зенитки. Артиллерийский обстрел идет круглосуточный.

Мне понятно, почему Арсеньев проводит ночи в разговорах со мной: нервы у него напряжены от непрестанного ожидания, и, хоть полк в полной боевой готовности, Арсеньев боится, заснув, пропустить какой-либо ему одному понятный признак начала немецкого наступления. Поэтому он все время начеку, все время прислушивается.

28 мая. 9 утра. КП полка

Погода сегодня пасмурная. Проснулся в 7. 30 от канонады: утро началось сплошными — беглым огнем — налетами немецкой артиллерии, длившимися минут сорок. Били главным образом по Круглой Роще, несколько 105-миллиметровых разорвались неподалеку. Арсеньев проснулся, стал сонным голосом названивать, выясняя причины. Оказалось, стреляли сначала наши, а немцы озлились.

Являлся следователь — майор. Разговор о Бондаренко — молодом командире, который, впервые попав на фронт, из тыла и сразу — в бой, легко ранен, напугался и по выходе из госпиталя, вернувшись на передовую, подранил себя гранатой. Ему отняли ступню. Лечиться он будет с полгода. Расстреливать его или нет? Командир дивизии считает, что не надо, учитывая чистосердечное, несмотря на недостаточность улик, признание. Арсеньев считает так же. Этот факт самострельства — очень редкий теперь случай.

Арсеньев побрился, умылся. Ординарец вычистил ему сапоги, пришил чистый подворотничок, и после завтрака Арсеньев ушел.

10 часов утра

После ухода Арсеньева я беседовал с замполитом командира полка, капитаном Николаем Павловичем Донских. Он — высокий, красивый, стройный парень, с продолговатым лицом, голубыми глазами. По общему свидетельству, он честен и храбр. Но я с первого дня знакомства убедился в том, что он строит свою речь только из сплошных штампов, за которыми собственных мыслей не обнаружить.

Подвиг погибшего в бою замполита первой стрелковой роты Донских характеризует так:

— В атаку ходил несколько раз, выбрасывал лозунги: «Освободить город Ленина!»

Или вот, например, вчера на офицерском собрании, когда Арсеньев объяснил, как должны заниматься противотанковые группы, Донских вставил (единственную за все собрание!) реплику:

— Чтоб делали это под лозунгом: «Быть готовым!»

Когда я спрашивал Донских, чем именно отличился в бою 10 мая заместитель командира по политчасти второй пулеметной роты лейтенант Печников, слава о личном подвиге которого ходит не только в полку, но и по всей армии, Донских «разъяснил» мне:

— А как же не подвиг? Он давал лозунг: «Отстоим отвоеванное!» А еще в начале боя написал пулеметчикам Кореневу и Лукьянову записочку: «Держитесь крепко, разобьем фашистскую гадину!»

В действительности Печников в разгаре немецкой артподготовки в открытую обошел всех бойцов и командиров на своем участке, расставил пулеметы, личным бесстрашием предупредил возможность возникновения у кого-либо колебания или растерянности, весело и дружески ободрял всех. Он воодушевил бойцов, сам взявшись за пулемет, — косил немцев с первого момента их атаки (когда артподготовка еще продолжалась), пока не был убит снарядом.

И про кого бы я Донских ни спрашивал, он объяснял мне, какие кто «давал лозунги»… Все подтверждают, что Донских в боях и самоотвержен, и бесстрашен, но — какое неумение предметно и ясно мыслить!

Хорошо, что политработой в полку руководит фактически сам Арсеньев!

28 мая. День. КП полка

Рассматривая немецкий передний край в стереотрубу с НП минометчиков, я хорошо вижу мертвые, оголенные деревья знаменитой Круглой Рощи. Она — правее позиций полка Арсеньева. Находясь теперь в наших руках, Круглая Роща клином выдается в расположение немецких позиций. Ее обороняют соседние подразделения. Только маленький «язычок» этой рощи остается пока нейтральной зоной.

За Круглую Рощу велись бои кровопролитные и жестокие. Не раз и не два после удачных атак казалось уже, что этот клочок болота остался за нами, что враг навсегда лишился рощи, позволявшей ему простреливать весь наш передний край фланкирующим огнем.

Но фашисты подбрасывали новые силы, свежие роты шли по увязшим в болоте трупам немецких солдат, и клочок этого болота опять переходил к противнику.

В Круглой Роще фашисты создали надежные опорные пункты, а на нейтральном «язычке» с одного края выросли два мощных немецких дзота, с другого — укрепленный торфяными кирпичами плетень, за которым и днем и ночью бодрствовали наши бойцы.

До описываемых событий, к январю 1943 года, стык 8-й и 2-й Ударной армий волховчан, обращенных фронтом к западу, приходился как раз против Круглой Рощи. В эти дни волховчане вместе с ленинградцами готовились к прорыву блокады. Круглая Роща мешала наступлению волховчан на Рабочий поселок № 7 и далее на высоты Синявина, где располагались главные силы немцев, разъединяющие наши Волховский и Ленинградский фронты. В Круглой Роще и в лесах юго-западнее ее основательно укрепилась немецкая группировка.

Решено было значительными силами сделать глубокий обход рощи с севера перед Рабочим поселком № 7, выйти в тыл немецкой группировке и, двигаясь оттуда навстречу полку Арсеньева и другим полкам волховских дивизий, сплющить и раздавить врага в роще, как давят щипцами каленый орешек.

11 января 1943 года два полка 327-й стрелковой дивизий начали эту операцию. Двигаясь вдоль северной опушки Круглой Рощи по занесенным снегами торфяникам, 1102-й полк вышел на железную дорогу, что тянется севернее Рабочего поселка № 7. Иначе говоря, зашел глубоко в тыл к немцам. Отсюда повернул к югу, в обход рощи. 12 января занимавший ее фашистский полк, оставив сильные заслоны в дзотах, побежал к югу и к юго-востоку. Развивая успех, части 327-й стрелковой дивизии преследовали его.

В это же время два батальона 1074-го полка Арсеньева получили приказ выступить с линии фронта, занять и прочистить рощу и закрепить юго-западную ее опушку за 327-й дивизией.

Батальоны с восточной стороны вошли в рощу и двинулись навстречу нашим полкам, преодолевавшим заслоны немцев с северной и западной сторон.

Тогда гитлеровское командование бросило с единственной еще доступной для немцев стороны — с юго-запада — свои резервы. Передовой их отряд, более двухсот автоматчиков, вклинился в рощу и оказался в тылу у тех двух батальонов Арсеньева, что ушли вперед. Арсеньев решил немедленно отрезать этих автоматчиков от спешивших за ними резервных частей и кинул в бой на юго-западный «язычок» рощи роту своих автоматчиков.

Получился «блинчатый пирог»: в середине рощи немцы, а дальше концентрические круги — наши части, затем остатки располагавшихся здесь немецких подразделений, затем сдавливающие их полки 327-й стрелковой дивизии. Главные силы немцев контратаковали один из этих полков — 1100-й — со стороны Рабочего поселка № 7 и Синявина. Положение полка становилось тем труднее, чем дольше продолжалась очистка Круглой Рощи от противника.

Рота наших автоматчиков и второй батальон 1074-го полка сумели отрезать немецких автоматчиков от резервов. Разрозненные группы противника, вместе с приспевшими к ним на помощь автоматчиками, оказались окруженными. Арсеньев предложил им сдаться, но получил отказ и тогда кинул свои подразделения в рукопашный бой.

В этом бою было перебито больше ста восьмидесяти немцев, а тридцать пять взято в плен. Арсеньев отослал их в штаб дивизии. Двигаясь к центру рощи с трех сторон, сжимая немцев, батальоны Арсеньева захватили около двадцати блиндажей и дзотов, взяли в центре рощи важный опорный пункт и, повернув захваченные немецкие пушки и пулеметы на немцев, вдвое усилили мощь своего огня. Немцы разбились на мелкие группы, и каждая пыталась контратаковать нас там, где была застигнута. Зная, что главные силы гитлеровцев, действующие от поселка № 7 и Синявина, грозят смять 1100-й полк 327-й дивизии, и остерегаясь прорыва вражеских резервов с юго-запада (со стороны шоссе Синявино — Гонтовая Липка), Арсеньев прикрыл юго-западную сторону рощи тринадцатью своими и приданными орудиями, бил ими прямой наводкой. Одновременно, выделив из других своих батальонов две роты, он послал их на подмогу 1100-му полку.

Группы немцев пытались вырваться из рощи, контратакуя то там, то здесь.

Арсеньев решил не допустить прорыва. Увидев, что опасность прорыва возникла на участке, где дралась его вторая рота, он, легко раненный в грудь осколком, пробежал с двумя офицерами по открытой местности к этой роте.

Немцы вели огонь двумя станковыми пулеметами из большого дзота. За ним располагались семь других поменьше. Они молчали. Все вместе эти дзоты составляли один из трех сильнейших опорных пунктов противника в Круглой Роще. Вторая рота залегла в снегу перед большим дзотом.