Вадим Телицын - Мифы о штрафбатах Страница 19

Удивительное дело, но чем ближе к победе, тем все меньше оставалось ограничений для пополнения рядов штрафбатов за счет привлеченных к уголовной ответственности или осужденных за различные преступления военнослужащих.

«Штрафизация» всей страны продолжала набирать темпы, набирать обороты, втягивая в свой оборот все новые слои армии и общества. Никто уже не мог рассчитывать, что с помощью совершенного преступления можно будет избежать службы в армии, а уж тем более — участия в боевых действиях, причем — в самых горячих точках фронта, с наибольшей угрозой для собственной жизни…

Штрафные подразделения превращались в своеобразную военную тюрьму, где царили свои законы, свои понятия, свое мироощущение. Для «простого» взгляда — рядового военнослужащего — подобные явления оставались вне поля зрения и разумения.

Но военное, высшее военное руководство мыслило куда более масштабно, все время находясь в своеобразном «поиске».

Так еще 10 марта 1943 года была издана директива № 97 за подписью заместителя наркома обороны Е. А. Щаденко, в которой говорилось:

«При призыве в Красную Армию в местностях, освобожденных от немецких захватчиков, выявляются бывшие военнослужащие, которые в свое время без сопротивления сдались противнику в плен или дезертировали из Красной Армии и остались на жительство на территории, временно оккупированной немцами или, оказавшись окруженными в месте своего жительства, остались дома, не стремясь выходить с частями Красной Армии.

Таких лиц после быстрой проверки немедленно направлять в штрафные части.

Порядок и места проверки в отношении рядового и младшего начсостава установить распоряжением военсовета армии, а в отношении среднего и высшего начсостава — распоряжением Военного совета фронта.

В спецлагеря направлять только лиц, на которых имеются серьезные данные для подозрения в антисоветской деятельности»[33].

В штрафные подразделения направлялись и советские граждане, сотрудничавшие с оккупантами. Например, в докладе начальника отдела по спецделам Главной военной прокуратуры Стрековского отмечалось, что те из полицейских, которые занимали руководящие посты или запятнали себя серьезными преступлениями, бежали вместе с немцами. Остались те, кого в принципе можно призвать в армию. «Всех этих лиц, — говорится в документе, — можно быстренько проверить путем опроса местного населения и затем, в случае отсутствия данных об их вербовке, предательстве или других моментах, передать в Красную Армию, направив служить в штрафные роты»[34].

Предложение было принято и оформлено в виде совместной директивы НКВД и НКГБ СССР № 494/94 от 11 ноября 1943 г.

Штрафной полк

Поборники «исторической правды», считающие, что действующая армия действовала во время войны исключительно в рамках закона, окажутся посрамленными: сам факт существования в рамках частей и подразделений не только рот и батальонов, но и полков противоречит самой букве «положения о штрафных подразделениях», да и приказа Верховного главнокомандующего за № 227.

Приказ о переводе 214-го кавалерийского полка в разряд штрафных № 0380 от 23 ноября 1944 г.

214-й кавалерийский полк 63-й кавалерийской Корсуньской Краснознаменной дивизии (командир полка гвардии подполковник Данилевич) в бою 26 октября 1944 года утерял Боевое Красное Знамя полка.

Потеря Знамени произошла в обстановке, когда соседний 42-й гвардейский кавалерийский полк 10-й гвардейской кавалерийской дивизии, получив новую боевую задачу, оставил свой участок, не предупредив об этом командира 214-го кавалерийского полка, чем оголил фланг этого полка и дал возможность противнику выйти в район командного пункта 214-го кавалерийского полка.

В результате сложившейся обстановки 214-й кавалерийский полк вынужден был начать отход. Знамя полка, направленное с ассистентами к штабу дивизии, при отходе было утеряно.

В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 21.12.1942 года командир полка и офицерский состав, виновные в таком позоре, подлежат суду военного трибунала, а войсковая часть расформированию.

Учитывая, что утеря Красного Знамени произошла не вследствие малодушия личного состава 214-го кавалерийского полка, а по причине нераспорядительности командира полка — гвардии подполковника Данилевича и что 214-й кавалерийский полк в предшествующих боях с немецко-фашистскими захватчиками успешно выполнял боевые задания командования, — приказываю:

1. 214-й кавалерийский полк перевести в разряд штрафных и предупредить весь личный состав полка, что своими действиями в боях он должен искупить свою вину перед Родиной.

2. Виновника в утере Боевого Красного Знамени 214-го кавалерийского полка гвардии подполковника Данилевича снизить в звании до майора.

3. Командира 42-го гвардейского кавалерийского полка 10-й гвардейской кавалерийской дивизии гвардии полковника Чеглакова, не предупредившего своего соседа об отходе и тем самым поставившего 214-й кавалерийский полк в тяжелые условия боевой обстановки, снизить в звании до майора.

4. Военному совету 3-го Украинского фронта к 1 февраля 1945 года донести о боевой деятельности 214-го кавалерийского полка для решения вопроса о возможности снятия наказания и выдачи полку вновь Боевого Красного Знамени.

5. Настоящий приказ объявить всему личному составу Красной Армии.

Народный комиссар обороны СССР

Маршал Советского Союза И. Сталин[35].

А вот что повествуют в своих исследованиях историки, внимательно отслеживавшие судьбу штрафного полка:

«…В Среднеазиатском военном округе, в Ленинабаде, весной 1942 г. была сформирована 63-я кавалерийская дивизия. В нее вошли 214-й, 220-й и 223-й кавалерийские полки и другие предусмотренные штатом части. В мае того же года дивизию перебросили в Закавказье, где она получила задачу охранять и оборонять перевалы через Главный Кавказский хребет. 214-му кавалерийскому полку выпала служба у Эльбруса. Символично, но боевое крещение конникам было суждено получить у западной вершины этой знаменитой горы.

Командование полка, занимая указанные ему позиции, решило на всякий случай проверить, нет ли посторонних на самой высокой в Европе горе. Небольшая группа малоподготовленных к восхождению разведчиков во главе с младшим лейтенантом Хасановым, проявив, как сказано в полковом журнале боевых действий, при подъеме беспечность, наткнулась на замаскированную засаду противника и, потеряв четырех бойцов, была вынуждена отступить. Только после этого боестолкновения в германских газетах было объявлено, что над Эльбрусом, на его западной и восточной вершинах, егерями-тирольцами из 1-й горнострелковой дивизии «Эдельвейс» 21 августа 1942 г. подняты флаги третьего рейха. Немецкий генерал и историк Курт Типпельскирх позже признает[36], что это «не имело ни тактического, ни тем более стратегического значения». Но и политика на войне — не последнее дело. Конникам 214-го полка очень хотелось очистить Эльбрус от врага. Вскоре к вершине отправили более многочисленную и лучше снаряженную группу, в которой младший лейтенант Хасанов был уже проводником. И эта группа боевую задачу не выполнила. Наибольшего успеха добился отряд, который возглавил военком полка старший политрук Иналук Цериков, осетин. Отряд вернулся с трофеями — снайперские винтовки, бинокли, альпинистское снаряжение, карты, солдатские книжки, письма, фотографии, — но в целом боевую задачу отряд не решил.

<…>

Немцам удалось занять тактически выгодные позиции, оборудовать их в инженерном отношении, горная подготовка и оснащение тирольцев были значительно выше и лучше, чем у сабельников полка.

Но, как отмечал в книге «Битва за Кавказ» А.А. Гречко[37], 63-я кавдивизия и ее полки свою основную задачу решили достойно: все попытки противника спуститься в Баксанское ущелье к верховьям реки Ингури конники во взаимодействии с 8-м моторизованным полком НКВД пресекли. К осени 1942 п в Закавказье находилось столько кавалерийских соединений и частей, что из них можно было сформировать конную армию. С таким предложением, обосновав его, военный совет Закавказского фронта, его командующий генерал армии И.В. Тюленев и вышли на Ставку ВГК (Верховного главнокомандования)[38]. Ставка с инициативой войск согласилась. Директивой Ставки ВГК № 170687 от 12 ноября 1942 г. определялся персональный командный состав конной армии и предусматривалось ее усиление тремя танковыми полками и смешанной авиадивизией. Но спустя неделю в Москве передумали: вместо армии было решено сформировать два кавалерийских корпуса: Кубанский гвардейский казачий и Донской гвардейский казачий. 63-я кавдивизия под командованием комбрига К.Р. Белошниченко была определена в Донской корпус и не покидала его до Победы[39]. После начала контрнаступления советских войск под Сталинградом пришли в движение и кавалерийские объединения и соединения Закавказского фронта. В составе корпуса отправилась в боевой путь по Северному Кавказу и 63-я кавдивизия.