Рафаил Нудельман - Библейская археология: научный подход к тайнам тысячелетий Страница 19

Вдумаемся, что же это все означает? Если религиозное чувство, как утверждают Ньюберг и его коллеги, имеет материальную основу (область ОАО, «эмоциональный мозг» и т. п.), то его, очевидно, можно вызывать в мозгу и искусственно. Выходит, что любого человека можно обратить в религию, даже не прибегая к помощи миссионеров. Увы, это, кажется, действительно так, и тем, кто в это не верит и считает себя «стопроцентно иммунизированным» против всякого религиозного чувства, можно предложить лишь записаться на прием к доктору Майклу Персингеру, нейрологу из университета в ничем не примечательном американском городе Садбери, штат Онтарио, известном лишь никелевыми рудниками. Доктор Персингер утверждает, что «встретить Бога» может чуть ли не каждый — для этого достаточно лишь надеть некий специальный шлем. В течение нескольких лет Персингер использует технику, которую он называет «транскраниальной магнитной стимуляцией», вызывая с ее помощью «сверхъестественные» переживания у самых обычных людей. Действуя методом проб и ошибок с добавкой небольшого количества обоснованных догадок, он обнаружил, что слабое магнитное поле (примерно того же порядка, что и магнитные поля, генерируемые компьютерным экраном), сложным образом вращающееся против часовой стрелки возле височной доли головного мозга, вызывает у четырех из пяти людей ощущение, что рядом с ними в комнате находится некое призрачное существо.

Как поступают люди, оказавшись в соседстве с призраком, зависит от их собственных чувств, склонностей и верований. Если они недавно потеряли близкого человека, то могут решить, что этот человек вернулся, чтобы повидаться с ними. (Как тут не вспомнить гениального Лема с его «Солярисом»?) Люди религиозного типа могут идентифицировать этот призрак как Бога. «И все это происходит в лаборатории. Легко себе представить, что произошло бы, если бы такое случилось с человеком ночью, когда он один, в своей кровати, — или в церкви, где имеется столь подходящий и существенный контекст», — говорит ученый. Персингер самолично пробовал надевать свой «чудотворный» магнитный шлем и, по его словам, тоже ощущал «призрачное присутствие», но у него это ощущение было ослаблено, поскольку, он был слишком хорошо осведомлен о происходящем.

Не все, однако, согласны с тем, что персингеровские видения можно приравнять к тому, что переживают глубоко религиозные люди. Так, например, представитель главного Лондонского раввина (не самый, надо думать, объективный судья) утверждает, что эксперимент Персингера столь же далек от истинно религиозного переживания, как настроение, созданное с помощью психостимулирующих лекарств, далеко от естественного психического состояния человека. Тем не менее, как бы ни расценивали эксперименты Персингера, они с очевидностью показывают, что мистические переживания состоят не только из того, что мы чувствуем, но также из нашей интерпретации этого ощущения. «Мы подгоняем эти переживания под определенный стереотип, помещаем в отсек с определенным «ярлыком» (например, общение с высшим существом), и тогда наше переживание запоминается именно в таком виде. Такая подгонка производится бессознательно и занимает всего несколько секунд». Тут сказывается и то влияние, которое люди как социальные животные получают, разделяя с другими религиозные ритуалы.

По словам Персингера, «религия состоит из трех составляющих, заранее заложенных, запрограммированных в мозгу» (Сейвер называет это в своей книге «нейронными субстратами»). Люди запрограммированы самой природой время от времени переживать ощущения, создающие у них иллюзию различных «видений». Как разумные существа они способны (и склонны) классифицировать эти ощущения, то есть распределять их «по полочкам». Наконец, они нуждаются в общении с себе подобными, то есть в социальных связях и пространственной близости с другими людьми. Все это приготовляет их к переживаниям ощущений религиозного типа. Но содержание, которое вкладывается людьми в эти переживания, не задается мозговыми программами. Не мозг порождает, скажем, религиозную нетерпимость. Но если, к примеру, вы ощущаете «единение с Богом» и при этом верите в необходимость уничтожить всякого, кто не разделяет вашу веру, то это уже является чисто культурным наполнением вашей веры. Именно такое культурное наполнение веры может, как мы видим на примере Бен Ладена и его соратников, превратиться в реальную социальную опасность для других людей.

Из изложенного выше следует любопытный и отчасти даже тревожный вывод: по какой-то неизвестной нам — то ли естественной, как скажут скептики, то ли сверхъестественной, как скажут верующие, — причине ваш большой и мощный мозг наделен возможностью испытывать некий эволюционно относительно новый вид переживаний, которые мы называем религиозными. Поскольку никакие другие толкования и выводы из описанных выше экспериментов не являются однозначными, то, как справедливо утверждает Ньюберг, невозможно опровергнуть мнение антирелигиозных скептиков, которые видят в результатах этих экспериментов доказательство «отсутствия Бога» и его «порождения» нашим мозгом.

«Однако, с другой стороны, — продолжает Ньюберг, — религиозный человек может сказать, не без логики, что если «мозг может порождать веру», это свидетельствует, что именно Бог вложил ее в этот мозг для некоторой интеракции с человеком. Такое предположение тоже нельзя, опровергнуть. Проблема заключается в том, что все наши переживания в равной степени порождаются мозгом — как ощущения реальности, так и мистические переживания». Фактически, как ни парадоксально это звучит, единственным критерием реальности для нас является то, насколько реальной мы ее ощущаем: «Вы можете видеть сон и в это время чувствовать его реальным, но когда вы проснетесь, он тотчас перестанет быть для вас реальностью. С другой стороны, люди, подверженные мистическим переживаниям, считают их более реальными, чем обычная реальность, и сохраняют это убеждение, даже возвращаясь в обыденную реальность. Из этого круга невозможно найти выход».

Эти осторожные формулировки устраивают и верующих людей. В конце концов, можно ведь видеть в шекспировских сонетах просто чешуйки графита, разбросанные по поверхности листа целлюлозы, а можно, будучи человеком определенной культуры, видеть в них произведение великого духа, и это тоже будет правдой. Как показывают описанные эксперименты, религиозное или мистическое переживание — это результат активности определенной группы нейронов, но верно и то, что в рамках той или иной культуры они трансформируются в ту или иную религию, которая наполняется тем или иным культурным содержанием, в свою очередь, подчиняет себе (толкует на свой лад) очередные религиозные или мистические переживания и в конечном счете становится мощной традицией и реальной социальной силой. Поэтому не стоит, наверно, толковать результаты «экспериментальной теологии» как аргумент против существования Бога — верующих это не убедит, а неверующим не нужны аргументы. Во всем, что касается Бога, лучше руководствоваться, думается, правилом, которое сформулировал много лет назад один знакомый мне давний политзаключенный, Человек бывалый и мудрый: «С Богом лучше не связываться».

Другой мой знакомый, профессор-физик, тут же обосновал эту мысль научно-теоретически: «Человек в принципе не может постичь Бога, как система низшего порядка сложности не может постичь систему высшего порядка сложности». Что тоже верно, хотя и более туманно. Не хватало только религиозного человека, который то же самое выразил бы на свой, третий лад, напомнив, что «пути Господни неисповедимы»…

ГЛАВА 10

КОСМОЛОГИЯ И КАББАЛА

Позволю себе признаться: во всей современной науке самыми интересными областями мне представляются космология с космогонией и молекулярная биология. Это — подлинные горизонты человеческого познания. Мысль человека сталкивается здесь с загадками бесконечно большого и бесконечно малого. Более того, она сталкивается здесь с двумя фундаментальнейшими категориями нашего физического существования — Вселенной и Жизнью.

Современная космология развивается в последние годы необычайно бурно. Идет стремительное накопление новых фактов и рождение новых теорий, и обо всем этом стоит рассказать отдельно — это необыкновенно увлекательно. Однако прежде чем устремляться вслед за непрестанно ищущей научной мыслью и рассказывать о новых, все более и более грандиозных и увлекательных космологических гипотезах, стоит, думается, оглядеться и подвести хотя бы краткий итог того, что науке сегодня уже известно. А заодно взглянуть на сложившуюся в нашем представлении картину с неких общих позиций — что все это значит? К чему, в конце концов, идет человеческий разум? Не творит ли он на наших глазах какой-то новый величественный космогонический миф?