Владислав Петров - Всякий, даровитый или бездарный, должен учиться… Как воспитывали детей в Древней Греци Страница 19

Орхестрика служила дополнением к гимнастическим упражнениям и включала не только танцы, но и бег, прыжки, шагистику — порой вся агела, завороженная однообразной мелодией, выделывала одинаковые коленца, имитируя поединок с невидимым врагом, или шествовала, как слаженный механизм. «Темы их маршевых песен побуждали к мужеству, неустрашимости и презрению к смерти»{77}, — пишет Плутарх. Из музыкальных инструментов использовались ударные, тимпаны или кимвалы, и духовой — авлос, представляющий собой две трубки с отверстиями для пальцев и звуком отдаленно напоминающий гобой. Без этих инструментов не обходились не только военные церемонии, но и жертвоприношения и спортивные состязания — в том числе за пределами Спарты: под авлосы, к примеру, награждали повара Корибаса, первого оставшегося в истории победителя Олимпийских игр древности.

Кстати сказать, полулегендарный Ликург, кроме прочего, вместе с царем Элиды Ифитом и правителем Писы Клеосфеном считается основателем античных Олимпиад, а первые победители игр чуть ли не сплошь имели лаконское происхождение. Правда, позже, когда победы начали одерживать и представители других полисов, спартанцы стали выставлять атлетов избирательно — чтобы не терпеть чувствительных поражений и не терять престиж. Ликург, в изложении Плутарха, говорит следующее: «Я разрешил согражданам лишь те виды состязаний, в которых не приходится поднимать вверх руки»{78}.

Но собственно, на идее олимпийских соревнований достижения спартанцев в гуманитарной сфере и заканчиваются. Общеизвестна установленная тремя отцами основателями традиция прекращать на время Олимпиад межгреческие распри. Менее известно, что позже потомки Ликурга столь жестоко обошлись с потомками Клеосфена и их городом, сровняв его с землей, что еще в древности сами греки стали сомневаться в существовании Писы…

Муштра и мусике — звучит похоже, но не одно и то же…

Но вернемся к вопросу воспитания в детских душах чувства прекрасного. Афины, Фивы, все островные полисы избежали спартанского сценария, и при взгляде на них открывается совсем иная картина. Описывать ее не входит в наши задачи; читателю достаточно держать в уме тот общеизвестный факт, что вне границ Лаконии греческое искусство процветало и проникало во все поры общественной жизни, становясь достоянием каждого свободного гражданина.

Греки, однако, хорошо понимали, что этот процесс нельзя пускать на самотек. Довольно рано они пришли к выводу, что для восприятия прекрасного человеку необходима подготовка, а эстетическое чувство гражданина следует правильным образом развивать. Это обеспечивалось мусическим воспитанием.

Слово «мусический» происходит от греческого μουσική, что в буквальном переводе означает «искусство муз», а по смыслу близко к понятиям «духовная культура» и «общее образование». Тут уместно вспомнить, чем ведали живущие на священном Парнасе богини — покровительницы искусств и наук. «Основных» муз было девять — во всяком случае, именно девять муз упоминает в «Теогонии» Гесиод, — а специализация их уточнялась на протяжении всего существования древнегреческой цивилизации. Сами греки считали для гармонического развития человека одинаково важными все области, в которых действовали музы, поэтому и мы не будем ничего выделять и прибегнем к алфавитному порядку: Каллиопа, изображаемая часто с восковой табличкой и стилосом, покровительствовала эпической поэзии, Клио — истории, Мельпомена — трагедии, Полигимния — торжественным гимнам и риторике, Талия — комедии, Терпсихора — танцам, Урания — астрологии и соответственно астрономии, Эвтерпа — лирической поэзии и музыке, Эрато — любовной поэзии.

Таким образом, мусическое воспитание включало в себя изучение литературы, истории и музыки, драматического и ораторского искусства, а также этики, философии, математики, основ наук, политики, — словом, всего того, что определяет умственный и нравственный облик человека, формирует его эстетические идеалы. В сущности, это практическое, конкретизированное в деталях воплощение идеи пайдейи. При этом любой физический труд, как не соответствующий представлению о свободном человеке и более подходящий рабу, мусическое воспитание отвергало.

Построенное на этой основе здание античного образования простояло, совершенствуясь, более полутысячи лет. «Душу мы прежде всего совершенствуем, обучая юношей музыке, счету и грамоте, — говорит Лукиан, живший в период, когда эллинистическая государственность уже распалась и центр античного мира из Греции переместился в Рим, — мы учим их писать и повторять все отчетливо; затем они учат изречения мудрецов и рассказы о древних подвигах и полезные мысли, изложенные в стихотворных размерах, чтобы юноши лучше запоминали их. Слушая о наградах и достойных деяниях, юноши понемногу вырастают душою и чувствуют стремление подражать им, для того чтобы впоследствии и их воспевали и восхищались ими потомки, как мы восхищаемся предками благодаря творениям Гесиода и Гомера»{79}. Таким образом, задача образовательная соседствует с задачей нравственного развития. И одно не мыслится без другого.

Первейшими мусическими искусствами считались танец, музыка и поэзия, без которых немыслимо проведение религиозных празднеств и церемоний. Обучение им было принято у греков (а до них — у передавших им цивилизационную эстафету вавилонян и египтян) еще в те далекие эпохи, когда ни о какой системе образования люди даже не задумывались. С подъемом Греции в классический период, по мере проникновения в демос пайдейи, понятие мусического неуклонно расширялось и как раз ко времени появления регулярных школ оформилось в окончательном виде. Платон замечает в «Государстве»: «…Все, что относится к мусическому искусству, должно завершаться любовью к прекрасному»{80}, а в «Законах» настаивает: «…Тело следует обучать гимнастическому искусству, а душу — для развития ее добродетели — мусическому»{81}.

Именно так греки, жившие в Аттике, и поступали. Вдобавок к школе грамматиста их дети, уже научившиеся читать, писать и считать, обычно посещали и школу кифариста. Не так уж редко, впрочем, грамматист и кифарист совмещались в лице одного учителя, особенно если речь идет о школах, в которых учились дети небогатых родителей.

В любом случае грамматист и кифарист выполняли общую задачу и дополняли друг друга. Обучение, которое получали древнегреческие дети, имело синкретический характер, его очень трудно разложить на составные части. Скажем, с грамматистом (если предположить, что у него была отдельная школа) они заучивали наизусть отрывки из вездесущего в греческой жизни Гомера, Гесиода, Эсхила, Софокла и прочих авторов, чье творчество уже вошло в разряд общепринятых образцов. А с кифаристом, на уроках декламации, эти же отрывки читали «с выражением», нараспев и в сопровождении струнных щипковых музыкальных инструментов. Можно сказать, что это было продолжением литературного образования, но иным способом. Нравственному содержанию изучаемого в школе кифариста материала греки придавали особое значение, поскольку придерживались мнения, что мелодекламация позволяет стихам глубже внедряться в сознание и способствует возвышению души.

Правда, у кифариста можно было научиться и вещам, которыми вряд ли хорошо владел каждый грамматист. Это пение, игра на музыкальных инструментах, в первую очередь на лире, декламация. Кроме того, в школе кифариста — опять-таки если говорить о ее отдельном существовании — в обязательном порядке обучали обрядовым песням. Постигать премудрости греческого песнопения было непросто: это происходило с голоса, в унисон, без нотной записи, хотя кое-какие значки для фиксации мелодий существовали. Что любопытно, уроки кифариста поэтапно запечатлены на сохранившейся керамике. Изображения позволяют сделать вывод, что все было построено на повторении — вероятно, многократном — музыкальных фраз за учителем.

Кстати, слово «лирика», которое нами часто употребляется как синоним «поэзии», появлением своим обязано именно тому, что стихи греки, как правило, исполняли под музыкальный аккомпанемент вообще и под лиру в частности. Видов лир существовало несколько. Особенное распространение получили хелис и кифара, звук из которых извлекался с помощью плектра — костяного или сделанного в виде кольца с крючком-ноготком медиатора.

Хелис хороша была простотой устройства и легкостью в обращении — корпус ее представлял собой панцирь черепахи, обтянутый воловьей кожей, а струны были сделаны из овечьих кишок. По легенде честь изобретения этого инструмента принадлежит богу Гермесу, только кишки он использовал не овечьи, а коровьи. Кифара же, признававшаяся наиболее годной для возвышенного музицирования и считавшаяся инструментом Аполлона, единственная из лир имела тяжелый остов из дерева. Обращаться с ней было не так уж и легко: при игре музыкант-кифаред крепко прижимал инструмент к груди правой рукой и левой перебирал струны, число которых обычно равнялось семи, но могло и колебаться в пределах от четырех до восемнадцати, как у знаменитого кифареда Тимофея Милетского (ок. 450 — ок. 360 до н.э.).