Сергей Нечаев - Торквемада Страница 19

Вскоре, в связи с тем что деятельность трибунала инквизиции стала принимать регулярный характер, в Севилье было решено построить специальное сооружение для сожжения еретиков. Сооружение это было названо «El Quemadero» (Кемадеро). Собственно, это было даже не сооружение, а целая площадь (исп. quemadero — площадь огня), оборудованная для сожжения осужденных.

С. Г. Лозинский отмечает, что «площадь огня» была украшена статуями пророков, сделанными «на средства какого-то „великодушного“ жертвователя». Эти большие каменные статуи пророков использовались для сожжения: по одним данным, осужденных замуровывали в эти изваяния заживо, и они там погибали, поджариваясь от пламени общего костра; по другим — осужденных только привязывали к статуям, а не замуровывали внутри них.

Что же касается «„великодушного“ жертвователя», то им оказался ревностный католик Меса. Однако вскоре вскрылось, что сам Меса — «новый христианин», и он был немедленно арестован. В результате Меса был сожжен на том же Кемадеро, которое, не жалея средств, он так великолепно украсил статуями пророков.

Нравится это кому-то или нет, но Торквемада ничего не изобретал, и инквизицию создал, конечно же, не он. Инквизиция не была его детищем и существовала задолго до него. Первый указ против еретиков, например, был издан королем Арагона Педро II аж в 1197 году. Во Франции инквизиция начала работать в 1208 году, а в 1236 году появилось бреве (письменное послание) папы Григория IX, относящееся к введению инквизиции в Кастилии. В Барселоне в 1269 году по приговору местной инквизиции была лишена чести память виконта де Кастельбона и его дочери Эрмензинды, графини де Фуа (для этого их тела были вырыты из земли). В 1292 году появился на свет указ короля Арагона Хаиме II, изгонявший еретиков из его государства.

Соответственно, и все методы, которые потом, при Торквемаде, использовались инквизицией, были опробованы на практике задолго до его возвышения. Даже пресловутую Кемадеро изобрел не он, как утверждают некоторые, а севильский губернатор, которому не хотелось возиться с отдельным костром для каждого грешника. На этот факт обращает внимание даже Хуан Антонио Льоренте, крайне негативно относящийся к Торквемаде. Он, в частности, пишет: «Большое количество осужденных, подвергавшихся сожжению, вынудило префекта Севильи построить на поле, называемом Таблада, постоянный каменный эшафот, который сохранился до наших дней под именем Кемадеро».

Таким образом (и об этом не стоит забывать), инквизиция на территории Пиренейского полуострова была учреждена еще в XIII веке, и до Торквемады она была не менее сурова к разного рода еретикам, отошедшим от веры и закоренелым в отступничестве.

Тем не менее М. В. Барро в своем очерке о Торквемаде утверждает: «Торквемаде справедливо приписывается открытие новой эры в инквизиционной практике. Торквемада довел эту практику до жестокости, из орудия охраны религиозных догматов сделал ее орудием религиозной нивелировки и первый придал инквизиционному трибуналу политический характер».

Довел… Придал… Даже если это и так, Торквемада аскетически служил высшим силам, которые не подчиняются ни королю, ни королеве, никому из живущих на земле. Огромнейшая власть неожиданно сама пришла к нему в руки, и он вобрал в себя всю строгость, на какую только была способна инквизиция. Он встал в один ряд с немногими избранными, чьи действия и поступки диктовались, как ему казалось, лишь небесными правилами, чья служба состояла в том, чтобы карать еретиков во имя Господа. В этом по крайней мере он был совершенно искренен.

Булла папы Сикста IV

В самом начале 1482 года папа Сикст IV написал Изабелле и Фердинанду жалобу на то, что инквизиторы Мигель де Морильо и Хуан де Сан-Мартин не следуют правилам закона, объявляя еретиками тех, кто ими на самом деле не был даже в мыслях.

Хуан Антонио Льоренте по этому поводу пишет: «Его святейшество прибавлял, что он отрешил бы их от должности, если бы не имел уважения к королевскому декрету, который их поставил на место».

А 11 февраля 1482 года Сикст IV пошел еще дальше и назначил инквизиторами на территорию, подконтрольную Изабелле и Фердинанду, еще семь монахов-доминиканцев, которым тут же были отправлены мандаты с предписанием немедленно приступить к исполнению своих обязанностей. Среди вновь назначенных был и Томас де Торквемада, приор монастыря Санта-Крус и исповедник королевской четы.

Как видим, Торквемада поначалу был «одним из» (были еще и Педро де Оканья, и Хуан де Сан-Доминго, и Родриго де Сегарра, и другие), но именно ему, как принято о нем говорить, «суждено было войти в историю и стать олицетворением испанской инквизиции в ее самых мрачных проявлениях».

Хуан Антонио Льоренте по этому поводу пишет: «Для того чтобы судить, насколько учреждение инквизиции должно было не нравиться подданным Фердинанда, достаточно видеть оказанное ей сопротивление и даже преступления, совершенные с целью устранить ее в этом королевстве».

Хуан Антонио Льоренте. Имя этого человека уже встречалось и встретится нам еще не раз, поэтому хотелось бы, пользуясь случаем, сказать несколько слов об этом авторе.

Он родился 30 марта 1756 года в Ринкон-дель-Сото. В 1778 году поступил в Валенсийский университет, а с 1789 года стал секретарем инквизиции в Мадриде. В 1808 году он присоединился к правительству короля Жозефа Бонапарта и добился упразднения инквизиции. В 1822 году он опубликовал двухтомный трактат «Политические портреты пап от святого Петра до Пия VII», за что был выслан из Франции. Умер Хуан Антонио Льоренте 5 февраля 1823 года в Мадриде.

Особую известность этот человек получил благодаря своей двухтомной книге «Критическая история испанской инквизиции», опубликованной в 1815–1817 годах. Фактически эта книга стала основным «источником» для многих последующих исследований, посвященных испанской инквизиции. Но тут важно отметить следующее: написал эту книгу дважды предатель — бывший инквизитор, подавшийся в еретики, и испанец, перешедший на сторону завоевателей-французов. Именно такой человек, в частности, дал «точную» оценку жертв инквизиции в Испании, именно он положил начало «черной легенде» испанской инквизиции.

Карл Йозеф фон Хефеле в своей книге о кардинале Хименесе пишет о Хуане Антонио Льоренте следующим образом: «Спросим себя: человек, который оплачивался тираническим правительством, чтобы, искажая историю, задушить древнюю и святую свободу отважного народа; человек, показавший себя предателем родины и продавшийся душой и телом иностранному угнетателю; священник, ставший инструментом насилия и разграбления по отношению к Церкви… — имеет ли право такой человек на наше доверие? Заслуживает такой священник нашей веры? Без сомнения, никто не осмелится дать утвердительный ответ».

В самом деле, книга Хуана Антонио Льоренте получилась не просто тенденциозной, она пропитана ненавистью к инквизиции. Как говорится, это его личное дело, а на вкус и цвет товарищей нет. Тем не менее, если читать ее, не обращая внимания на субъективные оценки автора, — это весьма ценный документ. Факты, приводимые автором (а они, как известно, вещь упрямая), если их рассматривать хладнокровно и беспристрастно, очень интересны и рисуют нам яркую картину происходившего.

А происходило следующее. Испанская инквизиция, как мы уже говорили, была учреждена задолго до Торквемады — в XIII веке. Конечно, до него она была не столь сурова, но она и не бездействовала.

Все тот же Хуан Антонио Льоренте пишет: «Я видел в 1813 году в Сарагосе несколько описаний процессов того времени, особенно одного, относящегося к 1482 году, против Франсиско де Клементе, протонотария королевства. Мисер Маненте, асессор инквизиторов Уэски, Барбастро и Лериды, приводит несколько других в своей книге „Генеалогия новых христиан Арагона“, написанной в 1507 году. Можно было предполагать, что арагонцы, привыкшие к этому трибуналу с давних пор, без труда подчинятся его реформе и новым уставам. Однако события показали обратное.

Конфискация имуществ не производилась благодаря привилегиям, которыми пользовалось население Арагона. Тайна, облекавшая имена и показания свидетелей, не была всеобщей, кроме случаев, когда на основании буллы папы Урбана IV от 28 июля 1262 года им угрожала смертная казнь. Эти условия давали возможность в достаточной степени предчувствовать тот ужас, который должно было внушить учреждение новых уставов».

Сказанное нуждается в пояснениях и дополнениях.

Термин «инквизиция», как мы уже говорили, происходит от латинского слова «inquisitio», производного от глагола «inquirere» (искать, расследовать). Соответственно, оно переводится как «розыск», «расследование».

Термин этот был широко распространен еще до возникновения средневековых церковных учреждений с таким названием, и означал он выяснение обстоятельств дела, расследование, что обычно достигалось путем допросов, часто с применением насильственных методов.