Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы - Бернард Корнуэлл Страница 19

Всюду лежало огромное количество тел, конских и человеческих, страшно размолоченных снарядами и пушечными ядрами. Эта картина разительно отличалась от поля боя на равнине, где почти единственными инструментами разрушения являются картечь, мушкетная пуля да штык. А тут были разбросаны руки и ноги, размозженные части тел, оторванные головы, вывороченные внутренности и выпотрошенные кони.

Вот почему Веллингтон применял свою «старую избитую уловку», прятал свои войска на обратном склоне. Через долину, о которой упоминал сержант де Модюи, бежал ручеек, и для французов он послужил существенной преградой, потому что вдоль него расположилась цепь деревень, превращенных пруссаками в крепости. Большая часть сражения происходила при деревнях Сент-Аман и Линьи, которая и дала имя всей битве. Анонимный прусский офицер описал Линьи в пасторальном ключе: «Эта деревня выстроена из камня и крыта соломой, она стоит на маленьком ручье, бегущем посреди ровных лугов».

Днем яркая солнечная погода сменилась тяжелыми облаками, накатившими на небо. Пушечный дым вздымался и стелился, и из этого дыма показались первые французские колонны, идущие в атаку на разбитых пруссаков. Эти колонны были встречены ураганным огнем прусской артиллерии. Пушки извергали ядра и снаряды, а их мишенью были плотные колонны французской пехоты в синих мундирах. Чтобы отбросить Блюхера, требовалось занять деревни. Пруссаки яростно защищали деревни, и Наполеон, решив, что войск нужно больше, отправил к Нею следующее письмо, приказав наконец подойти и ударить пруссакам в тыл. «Не теряйте ни мгновения, – писал император Нею, – потому что, если вы будете действовать быстро, армия Блюхера будет повержена. Судьба Франции в ваших руках!»

Возможно, в руках Нея была судьба Франции, но не Катр-Бра. Император все еще думал, что перекресток захвачен, только Ней не мог идти к Наполеону, потому что по-прежнему колебался.

Оставалась еще и другая возможность получить подмогу. Граф д’Эрлон и его 22 000 человек, которые еще шли на подкрепление Нею. Д’Эрлон, однако, не мог двигаться прямо по дороге Катр-Бра – Линьи, потому что оба ее конца находились в руках противника. Вместо этого простого перехода (8 километров) ему пришлось тащиться вдвое дальше, по малым дорогам, сперва на юг, затем на северо-запад. Д’Эрлон был отозван обратно к Наполеону, а его люди, которые уже почти добрались до Нея, развернулись и отправились назад по собственным следам.

Тем временем пруссаки и французы отчаянно бились. Наполеон планировал удержать прусский левый фланг атаками корпуса Груши, а главный удар обрушить на центр позиции Блюхера, где так стойко защищали деревни. Атаки Груши помешают пруссакам укрепить центр войсками с левого фланга, но правый фланг останется неохваченным, поэтому Блюхер может ослабить его, разобрав на подкрепления для остальных позиций, где идет бой. Когда же пруссаки ослабят левый фланг, туда с запада ударит Ней или, что более вероятно, д’Эрлон.

Но пока д’Эрлон маршировал к Наполеону, на прусский оборонительный рубеж была брошена армия. Шарль Франсуа служил капитаном 30-го линейного полка, получившего приказ биться за Линьи. «Две сотни ярдов живой изгороди укрыли тысячи прусских снайперов, – писал он. – Полк еще на марше построился в боевой порядок». Франсуа хотел этим сказать, что его батальон из колонн перестроился в линию и сделал это не останавливаясь, что говорит о превосходной выучке. Термины «колонна» и «линия» часто звучат в истории о Ватерлоо, поэтому заслуживают некоторого пояснения. Основное боевое применение пехота, понятно, находила в линии. Батальон выстраивался прямой линией, в случае французской и прусской армии – в три шеренги, лицом к врагу. Британцы предпочитали линию в две шеренги.

Линия позволяла очень эффективно использовать огневую мощь батальона, но была очень хрупким построением. Попытка двигаться линией где угодно, кроме парадного плаца, приводила к беспорядку. Люди толкались, запинались, сбивались с шага, и очень скоро строй разваливался. И что еще хуже, линия была очень уязвима для кавалерийской атаки, особенно если вражеская конница могла налететь как с одной стороны, так и с другой.

Так что предпочтительным способом наступать по открытой местности считалась колонна. Этот термин немного сбивает с толку. Представляется этакий узкий и длинный строй, который врезается во вражескую армию, словно удар копья. На самом деле колонна была короткой и куцей. Французский батальон примерно из 500 человек, построенный в колонну, как тот, в составе которого капитан Франсуа подходил к Линьи, мог насчитывать в ширину одну или две роты. Если 30-й линейный полк подходил к Линьи колонной шириной всего в одну роту, то прусские защитники рубежа увидели всего 30 человек со стороны французов и 17 шеренг позади них. То есть ширина этой колонны оказалась почти вдвое больше длины. Построение в две роты (вероятно, именно так батальон Франсуа шел в атаку) составляло ширину в 60 человек и длину всего в 9 шеренг.

Колонна имела три преимущества перед линией. Она гораздо легче маневрировала на сложном рельефе, гораздо меньше боялась конницы, потому что не оставляла слабых мест, а также плотное построение помогало держать боевой дух. После революции Франция спешила собрать большую армию, и французы, у которых в то время возникли трудности, заметили, что колонна полезна вдвойне. В ней полуобученным людям было легко идти в бой, и враг иногда приходил в смятение всего лишь от вида большого числа атакующих. 30-й полк капитана Франсуа был не одинок, его батальон шел на пруссаков вместе с несколькими другими. За пару дней французы перебросили в колоннах целый армейский корпус. Линия, особенно британская линия из двух шеренг, выглядела очень хрупкой по сравнению с мощной колонной.

Но несмотря на психологические преимущества, колонна имела два недостатка. Она была катастрофически уязвима для пушечного огня, а также только крайние два ряда с каждой стороны могли использовать мушкеты. Если колонна насчитывала 17 шеренг по 30 человек, итого 510 человек, то лишь 60 человек из первых двух шеренг и по два крайних человека из каждой последующей шеренги могли стрелять по врагу. То есть менее четверти из 510 человек могли применить мушкет. Если они приближались к линии, то противник подавлял их огнем, потому