Инаба Чихару - Японский резидент против Российской империи. Полковник Акаси Мотодзиро и его миссия 1904-1905 гг. Страница 2

Еще в 1960-е годы в западной историографии сложилось убеждение, что между подрывной работой японцев в Европе в начале XX в. и относительным финансовым благополучием русских радикалов имелась некая связь. Однако доподлинно известным в те годы на Западе относительно деятельности в 1904-1905 гг. японца по имени Акаси оставалось, фактически, только то, что ареалом секретных операций этого офицера стала северная Европа и что его активность каким-то образом была связана с российской революционной эмиграцией. В итоге центром исследовательского внимания стал «скандинавский маршрут» доставки революционерами в Россию нелегальной литературы и оружия{8}. Из числа негласных сподвижников Акаси на первый план вышел финский оппозиционер по имени Конрад (Конни) Циллиакус (Konni Zilliacus), непосредственный участник закупок и переправки оружия из Западной Европы в Россию. Все эти операции производились на японские деньги.

Хотя ознакомиться ни с текстом итогового доклада японского полковника, ни с посвященными ему японоязычными сочинениями в силу языковых трудностей и формальных барьеров западные исследователи не могли[3], среди них утвердилось мнение, будто при дележе японского «пирога» свою долю получил и большевистский вождь. Широко известное «пораженчество» Ленина, его неоднократные публичные высказывания на тему о благотворных последствиях для русской революции проигрыша царизмом дальневосточной войны, противопоставление им «деспотической и отсталой» России «политически свободному и культурно быстро прогрессирующему народу» Японии — для западных историков все это были дополнительные аргументы в пользу предположения, что личные контакты и сотрудничество Ленина и Акаси могли иметь место. В общем, получалось, что японец якобы исправно снабжал большевистского лидера деньгами, который организовывал на них массовые выступления в России, и именно благодаря этим революционным эксцессам Япония сумела нанести России поражение на поле брани. Так народился еще один историографический миф.

Вопреки вышеприведенным утверждениям первого биографа Акаси, в действительности в распоряжении японских исследователей нет прямых и бесспорных документальных свидетельств, которые могли бы подтвердить контакты японского полковника с большевистским вождем. Этих данных мы не найдем и в работах советских и российских историков. В качестве предварительного замечания отмечу, что даже если бы прямое сотрудничество этих двух деятелей в действительности имело место, в те годы большевики были еще слишком слабы, чтобы финансирование их японцами могло повлиять как на исход русско-японской войны, так и на размах революционных событий в России.

Местонахождение и характер других источников

В целом ситуация с источниками по нашей теме весьма непроста. В Японии эти сложности отчасти вызваны тем, что после подписания Портсмутского мира Токио взял курс на восстановление отношений со своим недавним противником. В результате документы, которые подтверждали финансирование японским правительством российских революционеров, в Японии и после войны долгое время продолжали рассматриваться как строго секретные.

В послевоенный период официальный Петербург не менее Токио был озабочен восстановлением отношений с Японией. Поэтому он тоже не проявлял особого рвения в предании гласности сведений о подрывной работе Акаси, хотя в годы самой войны внимательно наблюдал за его перемещениями и контактами глазами спецслужб. Дело ограничилось публикацией в частном издательстве А.С. Суворина лишь небольшой части разоблачительных документов, добытых этими последними{9}. Впрочем, и этой публикации оказалось достаточно, чтобы вынудить Акаси до срока покинуть Германию, куда он был направлен после войны в качестве военного атташе.

По понятным причинам, еще менее в предании широкой гласности сведений о своих контактах с японским полковником были заинтересованы российские революционеры. Ведь речь шла о получении ими денег на революцию во время войны и не от кого-нибудь, а от империалистической Японии! В итоге по окончании русско-японской войны все непосредственные участники описываемых событий приложили максимум усилий, дабы вычеркнуть подрывную работу Акаси из истории и затруднить доступ исследователей к документальным свидетельствам на этот счет.

Для Японии и, отчасти, деятелей российского революционного движения ситуация несколько изменилась лишь после прихода к власти большевиков в 1917 г. и кончины самого нашего героя в 1919-м. В своих позднейших мемуарах состарившиеся революционеры порой стали приводить некоторые эпизоды интересующих нас событий; в Японии начали появляться биографии Акаси и исторические романы, посвященные его деятельности. Позже стало известно, что многие бумаги Акаси, которые хранились в архивах МИДа и Генштаба Сухопутных сил, на исходе Второй мировой войны были сожжены, а те, что сохранились, попали в руки американцам и по окончании войны были вывезены за пределы Японии. В общем, то, что мы сегодня можем получить в библиотеке упомянутого токийского НИИ оборонных исследований, а также в Архиве истории и дипломатии МИДа Японии, — это остатки документального собрания Акаси, возвращенные из США. Письма из его личной коллекции были переданы на государственное хранение одним из его потомков лишь в 1985 г. Однако японские историки к этим документам тогда все еще не имели доступа под предлогом, будто эти материалы «утрачены».

Интересующие нас документы спецслужб Российской империи, по счастью, сохранились и ныне в своем большинстве находятся в московском Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), правопреемнике упраздненного в 1990-е годы Центрального государственного архива Октябрьской революции (ЦГАОР). В советские годы эти бумаги находились на секретном хранении и исследователям категорически не выдавались. Однако с середины 1990-х годов их может получить каждый, даже иностранец.

Что касается документов, связанных с освободительным движением в Польше и Финляндии, которые имеют отношение к подрывной работе Акаси, то они рассеяны по архивам этих двух стран, ранее подконтрольных России, а также ряда других западноевропейских государств. Их сегодняшнее местонахождение не составляет секрета, однако историкам еще предстоит преодолеть немалые трудности, прежде чем они будут всесторонне исследованы. Наконец, материалы по нашей теме имеются в документальных собраниях Франции, Швеции, Германии, Голландии, Великобритании, Турции, Грузии и США. В совокупности это — тысячи и тысячи документов.

Порядок научно-исследовательских работ и сотрудничества

Из огромного количества сохранившихся документальных материалов предстоит вычленить те, которые имеют непосредственное отношение к интересующим нас сюжетам, что само по себе весьма непросто. Первостепенную роль здесь играет проблема языкового барьера. Деятельность Акаси и тех, кто с ним сотрудничал, обнимала территорию почти всей Европы. Его контакты нашли отражение в документах, написанных не только по-японски или по-русски, но также на французском, немецком, польском, финском, шведском и других языках. Очевидно, что исследователь деятельности Акаси обязан ими владеть. Учитывая, что в большинстве случаев историк вынужден иметь дело с рукописными материалами, параллельно он должен обладать навыками графолога. В противном случае ему не удастся отличить документ-«самородок» от рядового «булыжника» на бумаге. Перечисленные проблемы в равной степени актуальны и для японских, и для западных исследователей. Для последних основным камнем преткновения, понятно, является необходимость расшифровывать японоязычные документы, часто написанные скорописью. В общем, проблему языкового барьера можно без преувеличения отнести к наиболее трудноразрешимым. Именно она сегодня по преимуществу сдерживает масштабы исследований.

В 1980-е годы автор этих строк познакомился с лектором университета Хельсинки, финским историком доктором Антти Куяла (Antti Kujala), который занимался изучением деятельности Акаси с польской, и, особенно, с финской стороны (одним из его главных героев был вышеупомянутый финский оппозиционер Конни Циллиакус). Доктор Куяла, владеющий пятью иностранными языками, предоставил в наше распоряжение копии некоторых важных документов из западноевропейских документальных собраний; мы, со своей стороны, познакомили его с японскими архивными материалами. Результатом этого сотрудничества стала публикация пространных и тематически наиболее важных для нашей темы фрагментов одной из сохранившихся версий итогового доклада Акаси, которые мы перевели на английский язык, снабдив вводными статьями, подробным комментарием, научно-справочным аппаратом и документальным приложением{10}. Эта книга явилась первой значительной публикацией в рамках нашего проекта.