Владимир Корнеев - Россия: движение вспять. От государственного социализма к периферийному капитализму Страница 2

Официально целесообразность встречи М.Горбачёва и руководителей советских республик объяснялась необходимостью согласования проекта нового Союзного договора. К этому времени работа над Договором велась уже почти год, проект неоднократно рассматривался в различных комиссиях высшего законодательного органа, обсуждался в трудовых коллективах и получил одобрение союзного парламента. Договор вполне можно было принять за основу, но советских «вождей» не устраивала позиция Съезда народных депутатов СССР по сохранению единой государственности. Каждый из новоиспечённых президентов союзных республик стремился к максимальной обособленности от центра. Свои действия руководители советских республик прикрывали широкомасштабной демагогией о суверенитете, «правах» народа т. п. В действительности же о народе никто не думал, шло замаскированное укрепление режима личной власти «князьями» и «ханами» всея СССР.[12]

Затем началось давление на М.Горбачёва, поддержанное западными державами. Н.Назарбаев вспоминал, что ещё в декабре 1990 г. он, Ельцин, Кравчук и Шушкевич подготовили меморандум о создании Союза Суверенных Государств и ознакомили с ним Горбачёва.[13] Последний запротестовал, но вскоре согласился на т. н. «новоогарёвский процесс». 10 апреля 1991 г. на заседании Совета безопасности СССР было принято решение о проведении встречи Президента СССР с руководителями республик. 23 апреля 1991 г. М.Горбачев и руководители девяти республик («9+1») в Ново-Огарёве приняли «Совместное заявление о безотлагательных мерах по стабилизации обстановки в стране и преодолению кризиса», наметив завершить в ближайшее время подготовку договора о Союзе суверенных государств. Подписали данное Заявление кроме М.Горбачёва, Б.Ельцин, премьер-министр Украины В.Фокин, глава правительства Белоруссии В.Кебич, президенты Узбекистана (И.Каримов), Казахстана (Н.Назарбаев), Азербайджана (А.Муталибов), Киргизии (А.Акаев), Таджикистана (К.Махкамов), Туркмении (С.Ниязов). Чтобы успокоить общественность подписанты обещали следовать «неукоснительному соблюдению действующих законов», принимать «решительные меры по восстановлению повсеместно конституционного порядка», выполнять все экономические соглашения и обязательства и т. д..[14] Так, с громких и больших обещаний, которые, как оказалось в дальнейшем, никто выполнять не собирался и начался знаменитый «новоогаревский процесс», закончившийся, в конечном итоге ликвидацией государства.

В своих воспоминаниях Горбачёв позитивно оценивает итоги «новоогаревских переговоров», такую же оценку им дал Б.Ельцин. В частности, бывший Президент СССР пишет: «…Соглашением «9+1» удалось разрядить обстановку. Оно сыграло спасительную роль и положило начало тенденции к согласию и стабилизации…».[15] На самом деле, стороны втайне от общественности пришли к обоюдному согласию о «легальном» способе ликвидации единого государства. Судя по документам, главным итогом «новоогаревских посиделок» стало полное выхолащивание содержания текста уже готового Союзного Договора. Как откровенно пишут соратники Б.Ельцина, в Ново-Огарёве речь пошла «…не о каких-то частностях и «недостающих запятых», а фактически об отказе от подготовленного варианта (Союзного договора — В.К.)».[16] Начальник службы безопасности Ельцина А.В.Коржаков как очевидец «новоогарёвского процесса», в своих воспоминаниях указывает, что «запевалами» в Ново-Огарёве являлись Б.Ельцин и президент Казахстана Н.Назарбаев,[17] которые консолидировано противостояли Горбачеву, стремившемуся сохранить федерацию, практически по каждому пункту документа.[18]

Изученные нами стенограммы ключевых заседаний в Ново-Огарёве от 24 мая и 23 июля 1991 года свидетельствуют, что руководитель РСФСР Б.Ельцин на этом «форуме» непрерывно требовал расширения прав республик и сужения полномочий Союзного государства, своими «новаторскими» предложениями разрушал уже имеющиеся договоренности Центра и республик, в т. ч. заключённые с руководством России и даже с ним самим. Также, т. е. деструктивно, действовала делегация Украины во главе с Л.Кравчуком. В тоже время, главы национальных автономных образований, в особенности России (Башкирия, Татария, Чувашия, Северная Осетия и др.), требовали повышения статуса своих республик и права самостоятельного подписания Союзного договора.[19]

В общем, в массе своей участников новоогарёвских встреч волновала судьба своего огорода, а не страны в целом. Даже историческое название страны — Союз Советских Социалистических Республик, закреплённое результатами референдума от 17 марта 1991 г., в результате «плодотворной» работы «вождей» СССР в Ново-Огарёве приняло аббревиатуру «ССГ» (Союз Суверенных Государств).[20]

В целом, с формально-юридической точки зрения подготовленный в Ново-Огарёве текст Договора в лучшем случае мог стать основой для конфедеративного образования вроде нынешнего СНГ. Однако факты свидетельствуют, что на деле соблюдать положения даже этого Договора руководители республик не желали и целенаправленно вели политику, направленную на разрушение СССР. Почему же Горбачёв пошёл на поводу у разрушителей государства? Неужели он не осознавал всех последствий новоогарёвских соглашений?

Думается, здесь сыграл свою роль чисто субъективный фактор, а именно боязнь Михаила Горбачёва потерять свой пост, свою должность, к которой он сумел за это время обстоятельно привыкнуть. Ему рукоплескали на Западе, а дела в его собственной стране шли хуже и хуже. На наш взгляд, Горбачёв поначалу был искренним в стремлении реформировать СССР, но в профессиональном плане оказался непригоден для выполнения столь масштабной исторической задачи. Признаться в этом открыто Горбачёв не смог и стал судорожно цепляться за власть, переходя на откровенно антисоветские позиции. «Демократы» помогли ему найти «козлов отпущения» — ими были назначены некие «консервативные» силы в партии, которые, якобы, мешали процессу «перестройки». Михаил Сергеевич был напуган возможностью реального смещения со своего поста, о чём лично повествовал в 1994 г. на конференции, посвящённой 100-летию со дня рождения Н.Хрущёва.[21]

Наша точка зрения о мотивах действия Президента СССР, по сути схожа и с мнением соратников Б.Ельцина. К примеру, действия Президента СССР по созыву «форума» в Ново-Огарёве они объясняют возникновением реальной угрозы его личной власти со стороны «консервативных» сил в руководстве партии.[22] Под наступлением «консерваторов», видимо, имеется ввиду усилившаяся, в особенности с конца 1990 г., критика со стороны всех партийных звеньев в адрес Генерального секретаря ЦК КПСС. Однако критика и самокритика всегда являлись важнейшими, уставными элементами демократии в партии, о чём неустанно твердил сам Горбачёв. Что же тут особенного? Да, члены ЦК и ЦКК КПСС (Полозков, Кораблёв, Рубикс, Пригарин, Зайцев и др.) в соответствии с уставными нормами на объединённом Пленуме 24–25 апреля 1991 г. подняли вопрос о вотуме доверия Горбачёву, а также членам Политбюро Яковлеву, Шеварнадзе, Бакатину, Медведеву за их политические деяния, но генсек ЦК КПСС пригрозил отставкой и большинство участников Пленума (против — 13, воздержалось — 14) высказались о снятии данного вопроса с обсуждения.[23]

Позже Горбачёв назовёт это «заговором о свержении генсека» и будет всюду говорить о «не реформируемости» КПСС. В действительности, это Горбачёв, — яркий представитель партноменклатуры, не желал меняться. Для него КПСС представлялась этаким приводным ремнём, структурой обязанной одобрять все действия своего генсека, хотя миллионы коммунистов вышли из партии в годы перестройки именно из-за его «перестроечных» действий. Тем не менее, факты свидетельствуют, что КПСС в лице её руководящих органов была самым верным сторонником и курса М.Горбачёва и сохранения СССР на всём протяжении политики «перестройки». Так, объединённый Пленум ЦК и ЦКК КПСС 24–25 апреля 1991 г. поддержал совместное Заявление Президента СССР и руководителей девяти союзных республик, подчеркнул «жизненную необходимость» подписания Союзного договора на основе результатов референдума о сохранении Союза Советских Социалистических Республик, призвал все партийные организации «решительно противодействовать всем силам, разрушающим единство Союза ССР» и т. д..[24]

3 июля 1991 г. Политбюро ЦК КПСС выступило с Заявлением, в котором поддержало проект нового Союзного договора и высказалось за его скорейшее подписание.[25] Однако сама КПСС, насчитывающая 19 млн. чел., стремительно теряла политический авторитет и не смогла оказать действенного сопротивления усиливающимся антисоветским силам. К тому же компартия представляла собой аморфный конгломерат людей с различными взглядами, от буржуазно-националистических до крайне «левацких», псевдокоммунистических. А после подавления выступления ГКЧП Горбачёв, Ельцин и К0 и вовсе «демонизировали» образ КПСС, а её генсек призвал партию к самороспуску. Поэтому партия была попросту неспособна противостоять разрушению страны.