Юрий Рубцов - Новая книга о штрафбатах Страница 2

Соображения о введении в Красной Армии штрафных частей могли возникнуть у Сталина еще с самого начала войны. Крайне неудачное, даже катастрофическое развитие событий заставляло его искать любые средства, чтобы остановить отступление, стабилизировать обстановку на фронтах.

На такую мысль наводят действия вождя — лихорадочная и неоднократная замена командующих фронтами и армиями и особенно расстрел генералов из командного состава Западного фронта — Д. Г. Павлова, В. Е. Климовских, Н. А Клича, А. А. Коробкова, А. Т. Григорьева, А. И. Таюрского, С. И. Оборина, СА Черных. В постановлении Государственного Комитета Обороны от 16 июля 1941 г., которым объявлялось о предании указанных лиц суду военного трибунала, прозвучала фраза об «отдельных» командирах и рядовых бойцах, которые «проявляют неустойчивость, паникерство, позорную трусость, бросают оружие и, забывая свой долг перед Родиной, грубо нарушают присягу, превращаются в стадо баранов, в панике бегущих перед обнаглевшим противником».[9] А расстрел высших командиров должен был показать таким бойцам и командирам, что Верховное командование не остановится ни перед чем, чтобы навести в войсках порядок и утвердить должную дисциплину.

В этом направлении работал и приказ Ставки ВГК № 270 от 16 августа 1941 г. с весьма выразительным заголовком «О случаях трусости и сдаче в плен и мерах по пресечению таких действий». На примере генералов В. И. Качалова, П. Г. Понеделина, Н. К Кириллова и М. И. Потапова (погибших в бою или попавших в плен, но безосновательно объявленных изменниками и дезертирами) фиксировался факт того, что в рядах Красной Армии «имеются неустойчивые, малодушные, трусливые элементы. И эти элементы имеются не только среди красноармейцев, но и среди начальствующего состава». Приказ объявлял командиров и политработников, «во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу», злостными дезертирами и обязал всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать их на месте.[10]

С улучшением положения на фронтах, в особенности под Москвой, где зимой 1941/42 г. Красная Армия провела успешное контрнаступление, актуальность карательных мер, казалось, ушла в прошлое. Однако они были вновь востребованы в связи с резким изменением стратегической обстановки на южном фланге советско-германского фронта поздней весной — летом 1942 г.

Суть новой катастрофы приказ наркома обороны СССР от 28 июля 1942 г. № 227 передавал следующим образом: «Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа…

Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства небезграничны. Территория Советского государства — это не пустыня, а люди — рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, — это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину».[11]

В этой обстановке Сталин и вернулся к идее создания в Вооруженных силах штрафных частей и заградительных формирований, надеясь с их помощью остановить самовольный отход частей с занимаемых позиций без приказа командования.

Вокруг приказа № 227 многие годы царила обстановка таинственности. Хотя он и не был секретным, а содержал лишь гриф «Без публикации», в общедоступной печати его опубликовали только в 1988 г. Но тема штрафников, пусть глухо, и ранее звучала в художественной литературе, в военных мемуарах. В обществе был явственен интерес к столь закрытой странице военного прошлого.

К началу 90-х годов прошлого века относятся первые научные статьи по истории штрафных частей. Слабая разработанность темы была в первую очередь связана с трудностью доступа к документам и материалам из-за режима секретности, действовавшего со времен войны, и невозможностью освещения боевой деятельности такого рода воинских частей в открытой печати.[12]

При отсутствии правдивых публикаций о штрафниках обыденные представления о них не выходили за рамки известной песни Владимира Высоцкого «Штрафные батальоны». Но песня — источник эмоций, чувств, а не информации. Что же касается фактов, то в последние годы пресса, телевидение на них не скупятся. Однако какие они, эти факты? Пользуясь слабой информированностью людей, иные авторы делают упор на сенсационность, не заботясь не только о правде, а даже о правдоподобии.

«Даже от участников войны о штрафбатах такое можно услышать, что и в сказке не встретишь», — писал автору этой книги Н. И. Сапрыгин из Кемеровской области, который сам воевал штрафником. С мнением фронтовика трудно не согласиться, стоит почитать или посмотреть творения иных писателей, журналистов, кинематографистов. Сколько «открытий» сделано ими!

Пишут о том, что в Красной Армии были многие тысячи штрафных частей, в которых воевали несколько миллионов человек. А в составе Брянского фронта К. К. Рокоссовского якобы воевала целая бригада штрафников, которая и направлена была туда именно потому, что маршал — сам бывший заключенный. Объявлены штрафниками моряки-добровольцы штурмового отряда майора Ц. Л. Куникова, который в феврале 1943 г. захватил плацдарм на Мысхако в районе Новороссийска. Якобы из штрафников был сформирован и отряд старшего лейтенанта К. Ф. Ольшанского, высадившийся во вражеском тылу в районе Николаева в марте 1944 г. Об Александре Матросове тоже рассказывают как о штрафнике, хотя он был воспитанником Уфимской трудовой колонии и попал на фронт по мобилизации. Без тени малейшей шутки пишут о существовании в Красной Армии женских штрафных батальонов. Не краснея, утверждают, что в штрафбаты направлялись «исключительно зэки ГУЛАГа». А кроме них, еще и мужчины призывного возраста, находившиеся в оккупации, если они после освобождения не могли представить справки об участии в партизанском движении.

Недобрую службу сослужил телесериал «Штрафбат» (автор сценария Э. Л. Володарский, режиссер H. H. Досталь), ибо там многое оказалось поставленным с ног на голову. По воле авторов фильма в придуманной ими воинской части бок о бок воюют разжалованные офицеры и рядовые солдаты, освобожденные из лагеря политические заключенные и уголовники. По ходу фильма к штрафбату присоединяется православный священник отец Михаил. Командует воинской частью бывший капитан РККА штрафник Твердохлебов. Он же подбирает остальной командный состав — ротных, взводных.

С экрана предстают не воины Красной Армии, а какие-то оборванцы, живущие в атмосфере полу-партизанской вольницы. Командиры, чтобы добиться выполнения боевой задачи, вместо отдания приказа уговаривают подчиненных. Политический состав, начиная с комиссара, в этом киношном штрафбате отсутствует напрочь, зато в расположении батальона безвылазно находится начальник особого отдела дивизии, как если бы у него не было иных забот. Сами же штрафники словно состоят не на довольствии в регулярной армии, а пребывают где-то в глубоком тылу врага и потому вынуждены всем необходимым, в том числе оружием, обеспечивать себя самостоятельно и за счет противника. Что касается статуса штрафника, то он по воле авторов фильма носит, по сути, пожизненный характер. Зрителя подводят к ложной мысли: сколько штрафник ни воюй, сколько ни проявляй героизма и ни получай ранений, единственная возможность снять с себя «грехи» — погибнуть в бою. Иначе — смерть от пули особиста или заградотрядовца. А ведь «развесистую клюкву» телефильма «Штрафбат» многие неискушенные зрители приняли за правду.

За последние два десятилетия набрало силу фронтальное наступление на национальную память, на историческое сознание наших соотечественников. Воспользовавшись начавшимся со второй половины 80-х годов прошлого столетия нормальным и необходимым процессом очищения прошлого от умолчаний, искажений и идеологического глянца, определенные силы как внутри страны, так и за рубежом под предлогом «нового прочтения» истории России, особенно ее советского периода, тщатся представить дела наших отцов и дедов как уцененные историей.